Отречение миропомазанного царя от престола следует рассматривать как церковно-каноническое преступление, подобное отказу представителя церковной иерархии от священного сана. Совершенно однозначно.

Любой солдат, ушедший самовольно со своего поста, оставивший вверенный ему объект без охраны, без надзора, тем более в военное время, тем более стратегический важный пост, считается преступником. Во все времена, во всех странах и у всех народов такое преступление считается крайне тяжким и очень жестоко карается, почти всегда смертной казнью.

А как относиться к царю, который в тяжелейшее военное время оставил страну, к тому же не просто царю, а Верховному Главнокомандующему? Только как к малодушному трусу и предателю родины. Именно так: предательство – это, по определению, нарушение верности или неисполнение долга. Царь, отрекшись, отказался тем самым исполнять свой долг перед родиной как царь и как верховный главнокомандующий. По сути, он отрекся от России, от армии и от народа.

Народ и армия были просто поставлены перед свершившимся фактом. Поэтому утверждать, что народ несет «тягчайший грех цареубийства, довлеющий над всеми народами России», и требовать от народа покаяние перед царем-предателем родины, как это требуют царебожники – верх цинизма и лицемерия.

Вот как писал в своих мемуарах граф Игнатьев, который был участником коронации Николая II, а с 1912 был военным атташе во Франции:

« … царь, кто он теперь для меня? Мне предстоит отказаться только от него, а ведь он отказался от России. Он нарушил клятву, данную в моем присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании.

Витиеватые слова манифеста, оправдывающие отречение от престола, для меня не убедительны. Русский царь «отрекаться» не может.

Уж на что жалкой фигурой казался мне всегда Павел I, но и тот нашел в себе мужество сказать в последнюю минуту своим убийцам – гвардейским офицерам, предлагавшим ему подписать акт об отречении: «Вы можете меня убить, но я умру вашим императором», - и оно был задушен, а его преемник, Александр I, только благодаря этому и смог, пожалуй, беспрепятственно вступить на престол.

Николай II своим отречением сам освобождает меня от данной ему присяги, и какой скверный пример подает он всем нам, военным! Как бы мы судили солдата, покинувшего строй, да еще в бою? И что же мы можем думать о «первом солдате» Российской империи, главнокомандующем всеми сухопутными и морскими силами, покидающем свой пост, не помышляя даже о том, что станет с его армией?»

А.И.Игнатьев «Пятьдесят лет в строю». Том 2, книга 4, глава 12.

https://cont.ws/@prishedshiy93/824750