Москва и Минск,- казалось бы, что в этих названиях нет ничего общего.
Но, возможно, древнерусское "Москы" и древнерусское "Мѣнскъ, Мѣнескъ" не так уж далеки друг от друга. Во-первых, окончания этих названий могут быть связаны с санскритским словом "ku" - земля, страна, край и, если угодно, место.
Начало "мос" в слове "Москва", как уже говорилось. может быть связано с
санскритским словом "mās" - месяц, луна, а "Мѣнс" в слове "Минск" - с латинским "mensis" и латышским "mēnesis" - месяц, где "is" - стандартное окончание.

Конечно, в санскрите нет слова "māṅsa" - месяц, зато есть
"mās" и "māṅsa" - мясо,- но при этом "mās", одновременно, и "месяц". То есть, месяц сравнивается с куском мяса, от которого в определенный период, отрезается по кусочку. Сравните, латышское "mēnesis" - месяц, латинское "mensis" - месяц и древнепрусское "mēnsā" - мясо. Причем, слово "луна" связано с санскритским
"lū" (U. pr. "lunāti" "lunīte" — IX; aor. "alāvīt" "alaviṣta"; pp. "lūna")
резать, отрезать делить, разделять, отрывать, обрывать; собирать, срывать урожай.

И, все-таки, названия "Москва" и "Минск" нельзя трактовать как "мясное (надо понимать, богатое) место или землю",- скорее всего, это "земля месяца", жители которой были поклонниками месяца (луны). Может быть, такими лунопоклонниками когда-то были и сирийские алавиты.