Несколько фрагментов из книги Н.А. Морозова "Повести моей жизни, т. 3",- изд-во АН СССР, 1947. Это - письма родным.



"... В первые годы мне было очень тяжело жить, но с тех пор условия много изменились к лучшему. Уже более десяти лет я снова отдаю почти всё своё время изучению естественных наук, к которым, как вы знаете, я ещё в детстве имел пристрастие. Вы, верно, помните, как, приезжая к вам в именье на каникулы, я каждое лето собирал коллекции растений, насекомых и окаменелостей. Может быть, старшие сёстры и Мария Александровна даже не забыли, как в последнее лето я завёл вас вечером на Волгу, как вы помогали мне собирать там, под обрывистым берегом, окаменелости и как мы до того запоздали в увлечении, что на возвратном пути нас застигла в лесу ночь, и я должен был вести вас по звёздам, через незнакомые поля, болота и заросли, где не было никаких дорог. Помните, как сёстры перетрусили? Тогда в глубине души я был очень доволен, что знаю наиболее яркие звёзды. Они, действительно, помогли мне довести вас благополучно до самого нашего сада, хотя ночь и была осенняя, безлунная и в лесу такая тёмная, что мы едва могли видеть кончики собственных носов...

Здесь я несколько лет занимался астрономией, конечно, без телескопа, по одним книгам и атласу. Ещё до первого заключения я одно время имел в распоряжении небольшую трубку и настолько хорошо помню наши северные созвездия, что по вечерам узнаю каждое из них вверху через моё окно.

Года два или три я специально занимался здесь ботаникой, могу разводить цветы в крошечном садике, а для зимних занятий составил гербарий, в котором набралось более 300 видов растений. Кроме всего этого, я занимаюсь постоянно теоретической физикой и химией и уже четыре или пять лет имею хороший микроскоп. Теперь я пишу книгу о строении вещества и, если позволит здоровье, окончу в этом году. Написал уже почти полторы тысячи страниц, и осталось не более пятисот. Хотя этой книге, вероятно, и не суждено никогда попасть в печать (Она издана только через десять лет, в 1907 г., после освобождения автора. - позднейшее прим. Н. Морозова), но всё же я усердно работаю над ней почти каждый день в продолжение последних трёх лет и чувствую невыразимое удовольствие всякий раз, когда, после долгих размышлений, вычислений, а иногда бессонных ночей, мне удаётся найти порядок и правильность в таких явлениях природы, которые до сих пор казались загадочными.

В последние годы я имею возможность пользоваться довольно значительным количеством книг на русском, французском, английском и немецком языках. (Они попадали в Шлиссельбургскую крепость благодаря содействию доктора Безродного, тогдашнего крепостного врача, дававшего их под видом книг для переплёта в наших мастерских. - позднейшее прим. Н. Морозова) Кроме них, я выучился итальянскому и испанскому, чтобы знать все главные языки.
..." (из письма от 18 февраля 1897 г.)


"... В прошлом письме я уже говорил вам, что всякий раз, когда мне позволяли место и обстоятельства, на свободе или в заключении, я возвращался к своему любимому предмету, о котором Вы помните,- естественным и математическим наукам. Я думал, да и теперь думаю, что естественные науки не только разъяснят нам все тайны окружающей нас природы, облегчат труд человека и сделают его существование лёгким и счастливым, но в конце концов дадут ответ и на те тревожные вопросы, которые так хорошо выражены в одном из стихотворений Гейне:

Кто объяснит нам, что'- тайна от века,
В чём состоит существо человека,
Как он приходит, куда он идёт,
Кто там вверху, над звездами, живёт?

Оттого-то в первые годы сознательной жизни я бросался от одной естественной науки к другой и снова возвращался к первой. Мне всегда казалось, что наиболее интересное заключается именно в том, с чем я ещё не успел ознакомиться, и для меня всегда было настоящим праздником, когда приходилось преодолеть какую-нибудь трудность. Вот и сейчас, например, я вспомнил с улыбкой об одном минувшем вечере, когда, занимаясь вместе с товарищем математикой (с Манучаровым. - позднейшее прим. Н. Морозова), я в первый раз постиг один трудный символ, называемый знаком интеграла и наводивший на меня до тех пор суеверный трепет. Поняв, в чём дело, и написав этот крючок (S) в первый раз со смыслом в свою тетрадку, я был в таком восторге, что схватил товарища за руки, и мы оба вертелись, как сумасшедшие, по комнате. Мы даже записали год и число этого памятного дня, но, конечно, всё это после затерялось.

Вот эта-то вера в естественно-математические науки и некоторый запас знаний, который я мог разрабатывать, когда остался один, без книг и внешних впечатлений, и поддержали меня в трудные годы жизни, позволяя уноситься мыслью далеко от всего окружающего и даже забывать о своём собственном существовании.
... (из письма от 24 февраля 1898 г.)


"В прошлую зиму, кроме обычной работы над своими научными сочинениями, я давал ещё уроки немецкого, а потом и английского языка одному товарищу, с которым мне разрешали видеться (М.Ф. Фроленко - позднейшее примечание Н. Морозова), и очень доволен достигнутыми результатами и своей системой преподавания. Сначала человек так плохо знал по-немецки, что не отличал твёрдых гласных от мягких, а теперь, после нескольких месяцев занятий, стал читать совершенно свободно и правильно.

А система моя заключается в следующем. Сейчас же после краткого разбора грамматики - читать как можно больше иностранных романов и интересных рассказов. И вот он читал, а я ходил по комнате, слушал его и, где нужно, исправляя произношение и подсказывая значение более редких слов. И мне и ему было очень интересно узнать продолжение романа, а потому и занятия шли с необыкновенным успехом.

В будущую зиму собираюсь прочесть краткий курс дифференциального и интегрального исчисления другому товарищу. (Сергею Иванову, который просил меня об этом, но в решительную минуту отказался, и курс остался непрочитанным. Но написанная книжка сохранилась в моих тетрадях под названием: "Функция. Наглядное изложение высшего математического анализа" - позднейшее примечание Н. Морозова; книга издана: "Функция. Наглядное изложение дифференциального и интегрального исчисления и некоторых его приложений к естествознанию и геометрии. Руководство к самостоятельному изучению высшего математического анализа. Киев, 1912, 12+464 стр., с чертежами.) Этот отдел математики очень важен для понимания законов природы, а учебники все очень сухи. Вот я и хочу преподать его по своей системе. Все теоремы уже выведены у меня очень наглядным и элементарным путём, и каждая будет иллюстрироваться немедленно подходящими законами природы. Я почти уверен, что и этот курс пойдёт не менее успешно, чем описанное сейчас преподавание немецкого и английского языков.

Теперь, когда у нас стало попросторнее (Увезли, по манифесту, Людмилу Волкенштейн, Шебалина, Мартынова, Панкратова и других - позднейшее примечание Н. Морозова), я уже не всю свою землю отдаю "в аренду" товарищу, а часть её засадил весною земляникой. Теперь, в первых числах июля, я уже получил ягоды. Осенью думаю на этом месте насадить малины, потому что её меньше едят слизняки, которых у нас, благодаря сырости, невообразимое количество.

Ваш Николай" (из письма от 12 июля 1899 г.)