Король милостиво кивнул летописцу:
– А, пришел? Заходи.
– Спасибо, Ваше Величество.
– Можно опустить титулы. Значит, ты – историк?
– Да, Ваше Величество.
– Историю пишешь?
– В некотором роде…
– Вот садись и пиши. А я буду диктовать.
– Но, Ваше…
– Садись-садись, не спорь. А то ведь другого историка приглашу.
Летописец послушно рухнул на стул. Король заложил руки за спину и стал ходить по кабинету туда-сюда, задумчиво глядя в потолок и шевеля губами.
– Значит, так. Пиши с красной строки: «Славное правление короля Георга Тридесятого Железнорукого (даты рождения и смерти пока пропусти) началось в тысяча четыреста лохматом году и ознаменовалось…»
– Но Ваше Величество! – воскликнул летописец. – В тысяча четыреста лохматом году правил Ваш старший брат! А Вам было всего четыре года. И Вас зовут не Железнорукий, а…
– А?.. – приглашающее оскалился Георг Тридесятый.
– …а Длинноносый… – тихо договорил Летописец.
Король согласно кивнул.
– Правильно. Если бы меня звали как положено, я бы в твоих услугах не нуждался. А так приходится исправлять чужие ошибки. Так что ты пиши, пиши.
– Но в тысяча четыреста лохматом году…
– Правил я! И оставим эту тему.
– Но так же нельзя! Ведь вам было всего…
– Двадцать четыре года. Напиши, что я родился на двадцать лет раньше. А мой брат к тому времени уже умер. Его… скажем, отравили.
– Но ведь на самом деле его отравили на шестнадцать лет позднее!
– А кто знает, как оно было на самом деле? – доверительно наклонился к летописцу король. – А кто будет об этом знать через двести лет? Никто. Кроме таких же собак-историков, как ты. А они будут знать только то, что ты сейчас напишешь.
– Но ведь есть же и другие источники…
– Неважно. Есть другие, а будет и этот. Пусть там, в будущем, историки спорят, когда я родился. Мнения могут и разделиться, я не возражаю. Я за свободу мысли.
– Хорошо… – летописец вжал голову в плечи и быстро заскрипел пером по пергаменту.
– На чем мы остановились? А, «ознаменовалось»! Хм… как лучше написать: «завоеванием Тридевятых земель» или «покорением Тридевятых земель»?
– Тридевятых..? Но они ведь принадлежат Некоторому царству-государству!
– Ну и что с того? Надо думать о будущем. Через двести лет мой прапраправнук сможет на основании этого документа претендовать на Некоторую корону. Ты пиши, не отвлекайся.
– Что писать? «Завоевание» или «покорение»?
– Пиши «присоединение». Так лучше всего.
Летописец кивнул и вписал новую строку в историю.
– Напиши теперь, что в мое правление снизилась смертность, были самые низкие налоги, преступности не стало вовсе, зато было заложено три новых города и проложено триста миль новых дорог.
Летописец прикусил язык и молча написал требуемое, никак не комментируя.
– Я всегда прислушивался к мнению народа. Да, именно так. Ведь прислушивался?
– Да, Ваше Величество…
–Пиши. И про народную любовь ко мне пиши тоже. Всю правду, понял? Историческую правду, а не эту…
– Я понял, – кивнул летописец.
Король снова прошелся по кабинету.
– Мало… неинтересно это все. Таких королей были уже сотни, достаточно почитать хроники. А я хочу, чтобы меня и через века помнили. Подробности нужны – такие, чтобы в память врезались.
– Написать, что вы своей рукой убили три тысячи неверных? – осторожно предложил Летописец. Король подумал и отрицательно мотнул головой.
– Нет, не поверят. Надо что-то такое… необычное. Экстравагантное.
– Вроде купания голышом в проруби?
– Вроде того… Кстати, это тоже напиши: что король Георг Тридесятый, мол, имел обыкновение купаться в проруби зимой. Знай наших! А, вот, придумал. Когда казне понадобились деньги, я ввел налог на длинные фамилии. Отсюда, мол, пошло выражение «длинный – рубль!» Запоминающийся факт?
– Да, – согласился летописец.
– Хорошо. Дай-ка сюда перо!
Король быстро записал в календаре «ввести новый налог на фамилии» и вернул перо летописцу.
– Теперь упомяни вскользь, что у меня было десять жен, а не две. И что мою мать звали не Селена, а Сирена. Это внесет некоторую сумятицу в умы историков и заставит относиться к документу с уважением. Чем черт не шутит, может и правда докажут, что у меня было десять жен…
– А детей?
– Хм… сын у меня один. Напиши, что есть еще два внебрачных. Тем более что они действительно есть. Я не хочу направлять историю по линейному пути.
– Но ведь может получиться смута!
– Смута и так будет, без них не обходится. Зато там будет звучать мое имя.
– О-о… тогда конечно, – перо снова заскрипело по пергаменту.
– Ну что, все готово? Прочти, что получилось.
Летописец зачитал текст документа; король внес несколько мелких поправок.
– Ну вот и хорошо. Сверни этот пергамент в трубочку и спрячь хорошенько где-нибудь в архивах. Но так, чтобы его непременно нашли через пару сотен лет.
– Будет сделано.
– И пригласи ко мне следующего. Портретист уже два часа ждет аудиенции.

© Недобрый сказочник Петр Бормор

https://gorod.tomsk.ru/index-1212254451.php