http://www.opt-kniga.ru/kv/review.asp?book=1533

Лимонов Э.В. "По тюрьмам"
Издательство: М: Ad Marginem; 2004, 296 стр.
Серия: Трэш коллекция
Розничная цена: 125 руб.


Один день Эдуарда Вениаминовича

Жил да был в Америке парень по имени Джерри Рубин. Был он веселым малым, вещал о том, что "sex, drugs и rock-n-roll" есть знамя марксистской революции, взбаламутил американскую молодежь и выступил против войны во Вьетнаме.

Жил да был в России подросток Савенко по имени Эдуард. В 70-е он уехал в Америку, видоизменился в Эдичку, а потом приехал в Россию и начал заниматься приблизительно тем же, что Рубин - кидать яйца с помидорами в депутатов, чтоб было неповадно. В народном сознании, однако, Лимонов с его НБП остался чем-то средним между Че Геварой и Баркашовым.

Все это время Эдуард Вениаминович писал прозу - в меру безвкусную, в меру эпатажную, чем дальше, тем больше ему изменяло чувство юмора, а потом... потом его посадили в тюрьму. Посадили за его главное художественное произведение, инсталляцию-перфоманс, ведь иначе лимоновскую политическую программу не назовешь.

В тюрьме Лимонов написал несколько книг - "Книгу воды", "Священных монстров", где зачем-то обругал Пушкина, Леннона и Мерлин Монро, "Другую Россию", сборник язвительных анархистских статей. И, наконец, книгу "По тюрьмам", которая вышла сейчас, когда Лимонова, слава Богу, все-таки освободили.

"По тюрьмам" - физиологический очерк, "Записки из мертвого дома" сто пятьдесят лет спустя. С богатой фактографией, позволяющей с уверенностью сказать, что ничего за это время существенно не изменилось. Протагонист Лимонова, арестант Савенко, словно бы вышел из кружка Петрашевского - такой же честный малый, борец с самодержавием, лучший друг всем сирым и убогим. За исключением путинских реалий и слова soldaten - о двадцатом веке здесь не говорит ничего.

"Лимоновская" тюрьма никоим образом не свидетельствует о каких-то экзистенциальных прозрениях и пограничных ситуациях - все тут лишь мрак, да грязь, да дикая скука. Здесь нет ни шансонной мифологизации, ни победителей и побежденных - только истории преступления, мало чем отличающиеся от историй болезни. Убийцы, насильники, грабители у Лимонова - не страшные разбойники-людоеды, а обычные люди, преступившие границу дозволенного и моментально попавшие в ад.

Не мне судить о том, как и что надо писать о тюрьме, находясь в застенках. Вероятно, с тамошними обитателями можно подружиться, и потом, колотя кулаком о грудь, кричать: "Ты видишь, Сочан, я написал о тебе. Я обещал". Но я в это не верю. Потому что описанные Лимоновым существа - нелюди, и без толку говорить о том, что они обычные люди. Да, обычные. Таких обычных в нашей стране - половина. Писатель Лимонов это понимает, конечно же. А если не понимает, значит, эти обычные люди не избивали его до полусмерти. Одно из двух. В любом случае, образ "мужичка в пугачевском тулупчике", бобруйского гуру, знакомящего зэковскую братию с творениями Фоменко и Носовского - чистая абстракция, художественное средство, используемое в высших целях. Каких? Вы это узнаете сами, когда прочитаете книгу. За Лимонова я отвечать не берусь.


Иткин Владимир




Эдуард ЛИМОНОВ: "Я не характерен для человечества"
http://www.opt-kniga.ru/kv/interview.asp?id=76

- Эдуард, в Вашей книге "По тюрьмам" проводится параллель нынешней России и России эпохи Николая Второго. Из этого сравнения логично вытекает грядущая революция. Так ли это?

Эдуард Лимонов: Ну, вы знаете, ведь книга - это книга. Художественное произведение. Образы, сравнения. Что до меня... (пауза) да, я так считаю.

- Так это все-таки просто сравнение, и никакой революции не будет?

Эдуард Лимонов: Не знаю, стоит ли основывать какие-то суждения на книге. Что мы сейчас будем тыкать пальцем в небо и говорить: будет - не будет. Хватит сил у страны, у оппозиции - значит, будет. Не хватит - значит, не будет.

- Насколько пребывание в тюрьме изменило Вас как писателя, политика?

Эдуард Лимонов: Я попал в тюрьму, будучи уже взрослым человеком, пожившим и испытавшим многое. Какого-то супершока, конечно же, я не испытал. Я попал на задворки русской жизни - туда, где кровь, грязь, насилие. И, соответственно, в тех своих взглядах, которые у меня были до этого, я утвердился.

- Вы с большой симпатией пишете о заключенных и большой антипатией о тюрьме. Последнее естественно. Что, на Ваш взгляд, должно изменится в тюремной системе, если это возможно?

Эдуард Лимонов: Я думаю, что невозможно измениться тюремной системе без изменения общей российской действительности. Должна измениться действительность и вместе с ней - отношение к заключенным. В первую очередь, необходимо изменить чудовищно жестокий уголовный кодекс, который создавался начиная с 90-х годов, в самый разгар преступности. И он ненужно жесток. В ряде случаев сроки наказания нужно уменьшить вдвое. Есть, например, "вилка" наказаний - допустим, от 5 до 10 лет. Кодекс должен быть четким - за такое-то преступление наказание в столько-то лет, а иначе получается судебный произвол, коррупция. Но изменить судьбу заключенных можно только после кардинального изменения ментальности русского общества, после изменения в понимании людей, что такое власть. У нас до сих пор представление о власти как о жандарме с плеткой, царе с топором. Путин не должен быть нам злым царем. Он должен быть лидером, избранным гражданами, чтобы блюсти их интересы.

- Есть мнение, не очень, впрочем, обоснованное, что нынешняя ситуация в России некоторым образом походит на 1968 год во Франции и 1969 в Америке. Согласны ли Вы с этим?

Эдуард Лимонов: Причем здесь 1968 год? Чушь какая! У нас до сих пор 19-й век на дворе. А то и 17-й в некоторых частях России. У нас ведь до сих пор - самодержавие, абсолютизм, презрение к человеку, жестокость.

- То есть Вы считаете, что ситуация у нас в стране грустная, и перспектив особых не намечается?

Эдуард Лимонов: Я не считаю, что что-либо грустно. Тут вообще нет таких категорий. Это политика, это борьба. Удастся ли нам самоорганизоваться, удастся ли что-то одной партии или нескольким партиям изменить в России или не удастся - в таких категориях надо размышлять. Причем здесь грустно и весело? Многие стороны российской жизни отвратительны, но это не предмет для грусти, а предмет для изменения их.

- В каком же русле должна идти борьба?

Эдуард Лимонов: Надо бороться против абсолютистского принципа построения власти. Второе - надо бороться против чудовищных русских традиций. Я писал в своей книге "Другая Россия".
В нашем обществе главная идеология - дедовщина. Всегда младший неправ, а старший - начальник с плеткой. Необходимо полное социальное переустройство. Хотя в этом полицейском государстве невозможно даже сказать, как ты хочешь с ними бороться - сразу заведут дело.

- Не кажется ли Вам, что излишний национализм лимоновцев является препятствием к поддержке НБП радикальными левыми, которые не связывают себя в такой степени с русской традицией?

Эдуард Лимонов: А где у нас национализм? И кто такие радикальные левые? Мы и есть - радикальные левые. Без поддержки мы обойдемся. Кто нас будет поддерживать - два дохляка из разгромленных комсомольских организаций? К нам идут выходцы оттуда... А национализма у нас нет, я его, по крайней мере, не вижу.

- Как Вы относитесь к опубликованной в "Ультра.Культуре" книге "Скины"?

Эдуард Лимонов: Есть много неприятных книг, но все они имеют право на существование. Пусть каждый решает за себя. Если человек потом сделает что-то противозаконное, то на это есть Уголовный кодекс. А в запрете на информацию нет ничего, кроме унижения для народа.

- То же самое относится к наркотикам?

Эдуард Лимонов: Да, единственное, что за совсем молодыми людьми должны все-таки присматривать родители. И информация, конечно, не должна быть широко доступна. Кроме того, употребление и продажа наркотиков запрещены Уголовным кодексом. И они не очень-то доступны. Это вещи запрещенные и в этом русле почти все сделано. Чего не скажешь об алкоголе, от которого люди гибнут в огромных количествах.

- Какие современные писатели вызывают у Вас симпатию и какие - отторжение?

Эдуард Лимонов: У меня нет ни симпатий, ни отторжений. Я не интересуюсь писателями. Как социальная группа они крайне неинтересны.

- Хорошо, какую-нибудь книгу Вы прочли за последнее время с удовольствием?

Эдуард Лимонов: Я читаю много книг - и на иностранных языках, и по-русски иногда. А чтобы с удовольствием... да нет, как правило, это те книги, которые нужны. Сейчас читаю книгу Ричарда Кларка по-английски, "Against all enemies" - знаменитую книгу, которая вызвала расследование дела Джорджа Буша и начала войны в Ираке. Это то, что меня интересует.

- Насколько Ваш образ в книгах соответствует Вашему личному?

Эдуард Лимонов: Я написал так много книг, тридцать семь что ли, что не знаю, как отвечать.

- Образ пламенного революционера, допустим - в последней книге.

Эдуард Лимонов: Это образ не пламенного революционера, а мужичка в тулупчике, который сидит и смотрит на чужие страдания, отвлекшись от своих собственных.

- Вопрос, который я задавал Илье Кормильцеву, но мне также очень хотелось бы услышать и Ваше мнение. Представим на секунду утопию, когда бороться уже не с чем. Осознаете ли Вы свою деятельность вне оппозиции? Если да, какие главные ценности для Вас лежат в этом "неоппозиционном" остатке?

Эдуард Лимонов: Ну, вы сразу задали тучу вопросов. Что значит бороться не с чем?! Когда человек рождается - это уже конфликт. Конфликт со смертью. Только родился и уже начинает отсчитывать минуты до смерти. Часто это бывает конфликт с обществом. Поскольку никакого тотально счастливого общества не предвидится, да оно и не нужно, то конфликт и борьба здесь обязательны. Кроме того, считая себя интеллектуалом, замечу, не интеллигентом, а интеллектуалом, то есть человеком профессионально мыслящим, я обязан быть на стороне униженных и оскорбленных, для этого и существую.

- Существует ли для Вас понятие внутренней свободы или же это фикция?

Эдуард Лимонов: Это жонглирование словами. Но и не фикция... Можно сказать, что я был внутренне свободен и в тюрьме. Потому что я был освобожден от всяческих соблазнов, вещей, которые закабаляют человека. Но я не обыватель и не вполне обычный человек. Я не характерен для человечества, как десятки и сотни некоторых других.


Беседовал Владимир Иткин