|
Можно я не буду отвечать на ваши вопросы? Ответы на них вы легко найдете сами. Или вы свято верите, что деяния всегда награждаются по заслугам? В день Победы я видела маленький эпизод из нового фильма о войне. Сапер и его собака спасли людей и ситуацию на участке фронта. Когда в госпиталь пришел генерал, медсестра выставила сапера и собаку на балкон. Генерал наградил высокими наградами всех, даже труса, но истииный герой остался без награды. Дальше смотреть я не стала, потому что поверила эпизоду, возможно и выдуманному, безоговорочно.
Про шоколад слышала от жителей Горок и от старых преподавателей вет. академии. Байка или нет, судить не берусь. ---------------------
Привожу выдержки из разных книг (Курсивом выделены цитаты из первоисточников, зеленым цветом – мой текст, синим - текст из книги С.Резника, обычным цветом - текст из книг В.Сойфера )
По моему мнению, В.Сойфер давал неверную оценку поступкам Н.И.Вавилова и Н.П.Дубинина, слова последнего он вообще подвергает сомнению. Тем не менее, цитаты в его книгах есть, а у читателей есть голова. Я привела одну и ту же цитату из письма Н.К.Кольцова в контексте двух книг. По-моему - есть оттенки. А результат голосования по резолюции президиума ВАСХНИЛ на это письмо приведенный В.С.: «Вице-президент ВАСХНИЛ Вавилов поддержать Кольцова отказался» и цитата протокола решения: « Это положение принято при двух воздержавшихся — акад. Н.И. Вавилове и акад. М.М. Завадовском», - мне не кажутся одним и тем же событием.
Мнение Н.И. Вавилова о Т.Д.Лысенко со временем менялось. Очевидно, что энергичный трудолюбивый, полный желания свернуть горы, молодой ученый нашел поддержку у Н.И. Вавилова. И не только он.
С.Резник: «Долгое время Вавилов, как, впрочем, большинство генетиков, считал, что Лысенко ошибается, но искренне верит в правильность своих взглядов. Вавилов старался в споре быть деликатным, подчеркивал положительные моменты в работах Лысенко и не стремился уличать его в невежестве. По существу же его выступления были направлены в самое сердце лысенковских позиций.»
Мне кажется, что было еще желание минимизировать вред нашему многострадальному сельскому хозяйству. И отвественность Ученого не только перед наукой и учениками, а перед не слишком сытым населением страны, измученным масштабными экспериментами.
Ни одна из его рекомендаций не принесла вреда А не вред - страна с огромными площадями с/х угодий, неспособная прокормить не самое ленивое население?
Сойфер Валерий Николаевич «Мужество великого Кольцова» http://www.pereplet.ru/text/soyfer05apr03.html
Одной из причин такого отношения к Кольцову стало то, что во время дискуссии по генетике и селекции в декабре 1936 года (на IV-й сессии ВАСХНИЛ) Николай Константинович вел себя непримиримо по отношению к тем, кто выступил с нападками на генетику (прежде всего сторонники Лысенко). Понимая, может быть, лучше и яснее, чем все его коллеги, к чему клонят организаторы дискуссии, он после закрытия сессии направил в январе 1937 года президенту ВАСХНИЛ (и копии его Яковлеву и зав. отелом науки ЦК К. Я. Бауману) письмо, в котором прямо и честно заявил, что организация ТАКОЙ дискуссии, покровительство врунам и демагогам, никакой пользы ни науке, ни стране не несет. Он остановился на недопустимом положении с преподаванием генетики в вузах, особенно в агрономических и животноводческих.
""В особенности несчастными оказались преподаватели генетики провинциальных вузов... Они вернутся на свои кафедры, и студенты скажут им, что не желают слушать тенденциозной антидарвиновской генетики. Ведь такую характеристику генетики они только и знают из газет, которые печатали необъективные и часто совершенно неграмотные сообщения о заседаниях сессии. Чего стоит, например, отчет в “Правде” от 27 декабря... Как Вы назовете такую “правду”? Неужели она останется неопровергнутой?
Надо исправить допущенные ошибки. Ведь от получившегося в результате сессии разгрома генетики пострадает, может быть, не один выпуск агрономов... Что бы Вы сказали, если бы в сельхозвузах было уничтожено преподавание химии? А генетика, это чудесное достижение человеческого разума, по своей точности приближающееся к химии, не менее нужна для образования агронома.
Заменить генетику дарвинизмом нельзя, как нельзя дифференциальное исчисление заменить алгеброй (конечно, и обратно). Полвека в науке большой период, и нельзя Советскому Союзу хоть в одной области отстать на 50 лет.
Надо что-то предпринять и медлить нельзя... С нас прежде всего спросит история, почему мы не протестовали против недостойного для Советского Союза нападения на науку... Невежество в ближайших выпусках агрономов обойдется стране в миллионы тонн хлеба. А ведь мы не меньше партийных большевиков любим нашу страну и гордимся успехами соц. строительства. Поэтому-то я не хочу и не могу молчать, хотя и знаю, что в результате моего выступления в какой-нибудь газете может появиться фельетон, обливающий меня грязью" . "
Это письмо он показал многим участникам сессии, в том числе Н. И. Вавилову, призывая их присоединиться к его оценке. Большинство, включая Вавилова, на словах присоединилось, но лишь на словах, предпочтя отмолчаться на публике, ведь автор в том числе напал на главный рупор партии – газету “Правда”, утверждая, что правды в её отчетах о сессии не было. Письмо было обсуждено на заседании Президиума ВАСХНИЛ 16 января 1937 года. Вице-президент ВАСХНИЛ Вавилов поддержать Кольцова отказался.
...
Из стенограммы, приведенной В.Сойфером:
Акад. Н.К.Кольцов. Может быть. Кто слышал речи Завадовского и Вавилова (М.М.Завадовский и Н.И.Вавилов были в то время вице-президентами ВАСХНИЛ – В.С.), те стали в полное недоумение. Они только что высказали свои взгляды, а потом сразу же голосовали за эту резолюцию(т. е. за резолюцию, предложенную Мураловым, а не Кольцовым – В.С.)" 5. – из протокола видно, что оба воздержались. И.К.
Об этом же в книге серии ЖЗЛ ДОРОГА НА ЭШАФОТ пишет Семён Резник:
16 января 1937 года Президиум рассмотрел письмо Н.К. Кольцова и постановил:
"Признать, что письмо академика Н.К. Кольцова неправильно оценивает результаты дискуссии, указывая, что она "не дала никаких результатов или дала результаты самые отрицательные", так как в действительности дискуссия по вопросам генетики дала весьма положительные результаты, вызвала интерес к вопросам генетики и селекции в широких кругах и выдвинула ряд положений, подлежащих экспериментальной проверке".
В протоколе записано, что это положение принято "тремя членами президиума - акад. А.И. Мураловым (репрессирован; расстрелян как "враг народа", на посту президента ВАСХНИЛ его сменил Т.Д. Лысенко. И.К.), акад. Г.К. Мейстером и акад. Д.С. Марголиным при двух воздержавшихся — акад. Н.И. Вавилове и акад. М.М. Завадовском.. Академики Н.И. Вавилов и М.М. Завадовский, мотивируя свое воздержание при голосовании этого пункта, заявили, что на данной стадии более отчетливо видны отрицательные результаты дискуссии, но что в дальнейшем постановка экспериментов и разработка спорных вопросов окажутся полезными с точки зрения интересов науки"...
B.Н.Сойфер «Загубленный талант» (о Н.П. Дубинине) http://www.pereplet.ru/text/soyfer21oct04.html
В декабре 1936 года на IV сессии ВАСХНИЛ разгорелась дискуссия между Вавиловым, Серебровским, американским генетиком Г. Мёллером, переехавшим работать в СССР, рядом других генетиков и Лысенко, Презентом, Г. К. Мейстером, Н. В. Цициным, поддержанными рядом второстепенных ученых, называвших себя мичуринцами.
Наиболее критически в адрес лысенкоистов, отвергавших значение генетики, высказался на этой сессии Кольцов. Понимая, может быть, лучше и яснее, чем все его коллеги, к чему клонят организаторы дискуссии, он после закрытия сессии направил в январе 1937 года президенту ВАСХНИЛ (и копии заведующему сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б) Я. А. Яковлеву и заведующему отделом науки ЦК К. Я. Бауману) письмо (139), в котором прямо и честно заявил, что организация ТАКОЙ дискуссии, какая была на сессии, покровительство врунам и демагогам, никакой пользы ни науке, ни стране не несет:
"В особенности несчастными оказались преподаватели генетики провинциальных вузов… Они вернутся на свои кафедры, и студенты скажут им, что не желают слушать тенденциозной антидарвиновской генетики. Ведь такую характеристику генетики они только и знают из газет, которые печатали необъективные и часто совершенно неграмотные сообщения о заседаниях сессии. Чего стоит, например, отчет в “Правде” от 27 декабря… Как Вы назовете такую “правду”? Неужели она останется неопровергнутой?
Надо исправить допущенные ошибки. Ведь от получившегося в результате сессии разгрома генетики пострадает, может быть, не один выпуск агрономов… Что бы Вы сказали, если бы в сельхозвузах было уничтожено преподавание химии? А генетика, это чудесное достижение человеческого разума, по своей сущности приближающееся к химии, не менее нужна для образования агрономов…
Надо что-то предпринять и медлить нельзя… С нас прежде всего спросит история, почему мы не протестовали против недостойного для Советского Союза нападения на науку… Невежество в ближайших выпусках агрономов обойдется стране в миллионы тонн хлеба. А ведь мы не меньше партийных большевиков любим нашу страну…" (140).
Вавилов же в мягкой форме выговаривал Лысенко за его непонимание законов генетики и голословное их отрицание, за неверные практические рекомендации, но вместе с тем главное внимание обращал на то, что "развернутая дискуссия дает зарядку генетикам и селекционерам". В заключительной части своего выступления Вавилов высказался весьма интеллигентно, признав, что "мы не убедили друг друга, но зато разногласия стали ясными и наши точки зрения достаточно понятными друг другу" и потому призвал проявлять "побольше внимания к работе друг друга, побольше уважения к работе друг друга" (141). Он даже пытался создать впечатление, что у его сторонников и лысенковцев – цели общие.
Семён Резник «Путь на эшафот»
Цитата из выступления Н.И. Вавилова на IV сессии ВАСХНИЛ:
"Акад. Т.Д. Лысенко выдвигает новое положение о том, что ген весьма изменчив, что его можно изменить по желанию экспериментатора и в определенном направлении. Пока для этого нет точных экспериментальных данных; может быть, Т.Д. Лысенко в дальнейшем покажет экспериментально возможность таких изменений, это будет новым этапом, который мы будем приветствовать, но пока этот этап для нас, генетиков и селекционеров, не доказан, и в экспериментальном доказательстве этого положения — все трудности и все наши расхождения ... Возможность адекватных изменений наследственности никем не доказана и противоречит современным представлениям генетики. Чтобы опровергнуть сложившиеся представления генетиков, нужен точный эксперимент. Его мы не знаем".
...
Лысенко и его сторонники не стали, конечно, ждать, пока в ВИРе будут проверены экспериментально их положения. Еще развязнее и резче стали статьи Лысенко и Презента в "Яровизации" и других органах печати. Все сильнее становился административный нажим на генетиков. После назначения на пост президента ВАСХНИЛ Лысенко окончательно сбросил маску. Административный нажим на ВИР резко усилился. Вскоре были закрыты основной печатный орган института "Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции" и журнал "Социалистическое растениеводство". Тем самым Лысенко попросту стремился заткнуть рот вировцам. Всякое же указание на административный нажим Лысенко объявлял "клеветой". Когда на обсуждении работы ВИРа в президиуме ВАСХНИЛ (на котором по предложению Лысенко эта работа была признана неудовлетворительной) всплыл вопрос о печатании работ ВИРа, Лысенко заявил, что Вавилов-де зря жалуется на трудности, так как за год институт издал 867 печатных листов. Это была беззастенчивая ложь. В официальной записке, адресованной Лысенко, сразу после этого обсуждения, Вавилов указал, что "эта цифра относится к тому, что ВИРом подготовлено к печати, в том числе (...) капитальные труды, как "Биохимия культурных растений", 6 томов, "Культурная флора СССР" и т.д., а также специальные выпуски по отдельным культурам.
Что касается изданий, т.е. фактически того, что издал ВИР, то таковыми являются главным образом учебники и руководства
В "Яровизации" одна сенсация появлялась за другой. Тут и "переделка" пленчатого ячменя в голозерный, и "вегетативные гибриды", и выведение сортов за один год...
Каждое новое положение Лысенко тщательно проверялось сотрудниками Н.И. Вавилова — либо в Институте растениеводства, либо в Институте генетики. И — не подтверждалось.
Бывали здесь и свои трагикомедии. Сотрудница Лысенко Ермолаева поставила опыты с целью опровергнуть законы Менделя, которые Лысенко давно уже объявил несуществующими. Не в пример другим опытам лысенковцев этот был поставлен чисто. Работу опубликовали и сильно разрекламировали. Однако генетики увидели, что данные Ермолаевой не опровергают, а... подтверждают законы Менделя! Приглашенный в качестве третейского судьи выдающийся советский математик Андрей Николаевич Колмогоров подтвердил, что с точки зрения теории вероятностей полученные соотношения в расщеплении гибридов строго укладываются в основное правило Менделя.
...
В 1939 году редакция журнала "Под знаменем марксизма" организовала новую дискуссию. Цель ее была ясна с самого начала, и Н.И. Вавилов, иронизируя в своем выступлении над "направленными мутациями" в умах некоторых ученых, заметил, что, очевидно, генетиков собрали на это совещание, чтобы и они промутировали.
Все же Лысенко нелегко пришлось на этой дискуссии.
Можно представить себе состояние Лысенко, когда сотрудник Института генетики Ю.А. Керкис в своем выступлении выразил "удивление по поводу того, что тов. Лысенко устно и в печати описывает методику экспериментов по вегетативной гибридизации, по которой у него и его единомышленников получаются хорошие результаты. Когда же за проверку этих опытов берутся так называемые формальные генетики, то у них ничего не получается: результаты отрицательные". — У кого? — пытался сбить выступающего Лысенко. — У всех тех, кто критически к Вам относится, — спокойно ответил Керкис. — Положительные результаты получают только те, кто верует.
По мере того как лысенковцы завоевывали одну позицию за другой, по мере того как под их натиском появлялись все новые перебежчики, а некоторые из тех ученых, что не отказались от своих взглядов, перестали участвовать в дискуссиях. Н.И. Вавилов все активнее боролся за науку — против невежества и обскурантизма. Он издает под своей редакцией труды Дарвина, Менделя и Моргана. Он работает над книгой "Этюды по истории генетики", участвует в коллективном сборнике "Критический пересмотр основных проблем генетики". (Двум последним работам, как и многим другим, написанным в 1939 — 1940 годах, не суждено было увидеть свет при жизни Н.И. Вавилова).
Вавилов по-прежнему не желает оправдываться, но все решительнее протестует против произвола в науке.
Он пишет докладные записки по вопросу о гибридной кукурузе. Об использовании зарубежного опыта. Об иностранной литературе, которая почти перестала выходить на русском языке с тех пор, как лысенковцы прибрали к рукам журналы и издательства. Он протестует против запрета посылать за границу семена растений, так как с этим запретом прекратился приток семян и из-за границы.
Но с каждым месяцем кольцо вокруг Вавилова сжимается. Все чаще прибывают в ВИР комиссии, все резче становятся их оценки. Все чаще арестовывают ближайших сотрудников Вавилова... А его критикуют. За менделизм-морганизм. За преклонение перед иностранщиной. За укрывательство "врагов народа". За игнорирование практики...
Вавилов отлично знает, что его ждет. Антон Романович Жебрак рассказывает, что Вавилов однажды сказал ему: — Наука всегда в конечном счете берет верх над лженаукой, но не каждому поколению ученых удается дожить до этого торжества.
Один из учеников Вавилова рассказывал автору этих строк, что Вавилов торопил его с докторской диссертацией, а он возразил:
— Да зачем она, Николай Иванович, докторская степень? Все равно нам одна дорога... Вдруг ставший мрачным Вавилов на это ответил: — Да, в кандидатах у вас больше шансов остаться незамеченным.
И, наконец, сказал публично, с трибуны во время одной из дискуссий: — Взойдем на костер, будем гореть, но от убеждений своих не откажемся.
ИК
|