Принимаемый большинством лингвистов подход к развитию языков современной европейской цивилизации заключается в том, что все они возводятся путем различных сопоставлений и реконструкций в итоге к некоему единому индоевропейскому праязыку. Тем самым, выстраивается языковое дерево, исходя из живых и отмерших веток, с попыткой восстановить общий корень, скрытый в толще веков.
При этом причины, вызывающие то или иное разветвление языкового Древа, лингвисты ищут в исторических событиях, придерживаясь при этом традиционной хронологии. Иногда даже указывают не только время, но и место, откуда началось разделение индоевропейского праязыка - Беловежская Пуща в Белоруссии.
Другая точка зрения, развитая, в основном, итальянскими лингвистами, заключается в постулировании нескольких исходных языковых центров и самостоятельно развиваюшихся языковых «кустарников». В качестве примера приведем диаметрально противоположные взгляды приверженцев двух упомянутых теорий на происхождение балтийской группы языков, к которым в настоящее время принадлежат литовский и латышский языки.
Сторонники единого (ностратического) языка, считают балтийские языки наиболее архаичными, сохраняющими наибольшее родство с индоевропейским праязыком. Противоположная точка зрения рассматривает их как маргинальные, возникшие на северной границе взаимодействия двух самостоятельных западной (европейской) и восточной (евроазиатской) языковых семей. Под европейской языковой семьей подразумевается романская группа языков, которая, как считается, произошла из латинского языка.
Интересно отметить, что при таком подходе на южной границе между этими условными языковыми семьями в качестве такого же маргинального языка оказывается греческий язык. Однако между греческим и балтийскими языками существует принципиальная разница: современный греческий язык действительно представляет собой маргинальный, в значительной мере обособленный язык, получившийся в результате скрещивания иудеоэллинского и праславянского языков. В рамках излагаемой концепции это вполне понятно – греческий язык является наследником иудеоэллинского языка Старой империи.
Напротив, балтийские языки сохраняют и общий лексический фонд, и прямые фонетические соответствия как со славянскими, так и с германскими языкам, но отнюдь не с иудеоэллинским. Здесь еще необходимо отметить, что и в греческом языке многие «древнегреческие» корни являются не просто общеиндоевропейскими, а именно славянскими.
Раздел языкознания – этимология - занимается исследованием происхождения слов, составляющих лексику, т. е. словарный запас языка. Придерживаясь традиционной хронологии, этимология является, по сути, эвристической наукой, и в этом смысле ее можно сравнить с археологией, поскольку единственным надежным критерием является письменная фиксация слова. При этом лингвисты, конечно же, руководствуются прежде всего здравым смыслом и действуют методом сравнения.
Однако датировка «древних» письменных памятников, не имеющих собственной даты записи – вещь сама по себе весьма непростая, и может приводить к серьезным ошибкам не только в хронологии, но и в языкознании. Достаточно упомянуть, что криминалистика для датировки даже современных письменных источников не только использует целый комплекс инструментальных методов, но и опирается при этом на статистически обоснованную и независимо датированную базу данных для сравнения документов. Для древних же письменных источников такая база данных просто отсутствует.
В 50-х годах ХХ века М. Сводеш разработал новое направление в лингвистике – глоттохронологию. Глоттохронология – это область сравнительно-исторического языкознания, занимающаяся выявлением скорости языковых изменений и определением на этом основании времени разделения родственных языков и степени близости между ними. Такие исследования проводятся на основе статистического анализа словаря (лексикостатистика).
При этом предполагается, что глоттохронологический метод применительно к относительно недавно (в пределах Новой Эры) разошедшимся языкам дает систематическую ошибку в сторону приближения к нашему времени. Однако, применительно к разделению праславянского языка глоттохронологические вычисления дают довольно устойчивую границу – XII век.
С другой стороны, ареалы «балтийского» и «славянского» языков в Восточной Европе по данным топонимики (названия мест) и гидронимики (названия водоемов) в XI веке по традиционной хронологии практически совпадают. Это еще одно свидетельство в пользу существования балто-славянской языковой общности по состоянию на XI век. При этом практически все лингвисты, за исключением, пожалуй, чешского ученого В. Махека, считают германские языки отделившимися от балто-славянских по крайней мере на тысячелетие раньше. Это, судя по Словарю, лингвистическая ошибка, порожденная традиционной хронологией.
Сама по себе «древовидная» модель (на языке математики она называется решеткой Бете) не вполне адекватна для описания процесса развития языков, поскольку она не включает обратной связи и предполагает, что единожды разделившиеся языки далее развиваются независимо друг от друга. Этот предельный случай может реализоваться только в результате полной информационной изоляции одной части населения от другой на протяжении жизни, по крайней мере, нескольких поколений.
В отсутствие средств массовой информации такое возможно только из-за географической изоляции в результате глобальной природной катастрофы – например, потопа, разделения материков, резкого изменения климата, глобальной эпидемии и.т.п. Однако, это достаточно редкие события даже с точки зрения традиционной хронологии. Более того, даже разделение Евразии и Америки Беринговым проливом полностью не уничтожило языковой связи, например, японского языка и языков некоторых индейских племен.
С другой стороны, в отсутствие глобальных катаклизмов информационный обмен происходит непрерывно как внутри языка, на уровне междиалектальных связей, так и между языками. Судя по Библии и по различным эпосам, глобальных катастроф, резко нарушивших языковую общность, на памяти человечества было не более двух, что отражено, например, в библейских преданиях о Всемирном Потопе и Вавилонском смешении языков.
Обратим внимание читателя, что эти два предания свидетельствуют о принципиальном различии результатов двух катастроф с информационной точки зрения. Результатом Всемирного Потопа стала изоляция группы населения (семья Ноева Ковчега), которая говорила на одном языке. Вавилонское же столпотворение говорит о внезапно возникшем непонимании разными частями населения друг друга, что является результатом столкновения резко различающихся языковых систем, которое могло проявиться только при объединении разных частей населения. Иными словами, первый катаклизм носил аналитический характер, а второй – синтетический. Поэтому все «революционные» языковые изменения могут быть смоделированы на основе только двух упомянутых катаклизмов. И, как следствие, адекватная языковая модель должна представлять собой, по крайней мере, граф, способный отразить систему обратных связей, а отнюдь не «дерево» решетки Бете. И будущей лингвистике не обойтись без привлечения такого раздела математики как топология.
В рамках же традиционной хронологии мнимых «революционных» изменений оказывается гораздо больше, причем они носят локальный характер – например, «великий средневековый сдвиг английских гласных», который относят к XII в., когда безо всяких на то естественных причин якобы изменилась вся структура гласных, причем только в языке населения Британских островов. А примерно через 300 - 400 лет, в XVI в. также «революционно» практически восстановилась прежняя система. В это же время в достаточно удаленной от Британии Греции якобы происходила другая «революция» - т.н. итацизм, когда сразу несколько гласных выродились в один звук «и», что привело к жуткому орфографическому разнобою в современном «новогреческом» языке, где можно насчитать до 5 вариантов написания одного слова.
Обе эти мнимые «революции» возникли по одной причине – из-за непригодности латиницы для однозначной передачи звукового состава любого европейского языка. И «среднегреческий итацизм», и «великий английский сдвиг» возникли из-за введения латиницы и именно при латинском отображении греческих ли, английских или других слов. В качестве примера для тех, кто знаком с английским языком, предлагаем самостоятельно озвучить «греческие» phthisis «чахотка» и diarrhoea «понос».
Или возьмем знаменитый латинский ротацизм, когда звук «з» якобы внезапно (в историческом масштабе) перешел в «р». Причем в романских языках перешел везде, а в германских не всегда, не везде и не последовательно: ср. нем. Hase «заяц» и англ. hare, нем. Eisen “железо” и англ. iron, но нем. war “был” при англ. was. Звуки «з» и «р» принципиально различаются по природе своего образования. Какие мыслимые фонетические причины могут быть у такого неестественного сдвига? А вот палатальное («украинское») г и немецко-французское язычковое («картавое») r как раз фонетически весьма близки. Еще Ломоносов подметил фонетическую близость греческих ρ («картавое рцы») и γ (палатальное г). Анализ Словаря показывает, что появление «r» связано именно с неустойчивостью палатального г, а отнюдь не «з», которое само является одним из продуктов эволюционного преобразования палатального г.
Поэтому латинский ротацизм - еще одна явная несуразица, связанная с мнимой «древностью» письменной латыни, когда якобы букву Z (передававшую “з”) в указном порядке отменили за «ненадобностью» в 312 г. до н.э. (произошел «ротацизм»!). А потом, лет через 300, стали опять понемногу использовать, причем только для написания «греческих» слов.
Эта мифическая история одной природы с историей искусственного появления в кириллице фиты, ижицы и прочих греческих букв. Обе истории относятся к одному и тому же средневековому периоду становления азбучной письменности.
Словарь же показывает, что, во-первых, во всех европейских языках происходят, хотя и с разной скоростью, но одни и те же эволюционные фонетические процессы, и, во-вторых, что общий лексический фонд европейских языков, (без учета финно-угорских, тюркских и др. заимствований), и на сегодня содержит порядка 1000 ключевых нелатинизированных слов, принадлежащих примерно к 250 общим корневым группам. (Продолжение ниже).