С Синайским Кодексом очень тёмная и загадочная история.

Надо отметить, что по образованию Тишендорф был богословом, о чем, например сообщает энциклопедия БиЕ: "Константин (ф.-Tischendorf) — протоиерей, богослов (1815—74)". Учителем его был протестантский богослов Георг Бенедикт Винер. То есть никакой, естественно-научной базы у Костика не было, и быть не могло, одни только богословские бла-бла-бла. Первое время он даже выступал с пастырскими проповедями. Но видать это не принесло ему большой славы и не оправдало больших надежд. Серьезного же биографического исследования нет до сих пор.

Далее я буду цитировать отрывки из книги Лео Дойеля "Завещанное временем", Издательство "Наука", Москва, 1980 г.

"Еще до вступления в сан он твердо поставил перед собой цель - доказать подлинность Евангелий и восстановить первоначальную евангельскую редакцию священных текстов" <1, стр. 314>.

То есть до Тишендорфа Евангелия считались не подлинными что ли?

"Когда Тишендорф начал работу над изданием греческого текста Нового Завета, он понимал, что древнейшие документы IV, V и VI вв. намного превосходят по своему значению более многочисленные манускрипты X в. и последующих веков, которые послужили основой для прославленного греческого текста Нового Завета, составленного Эразмом Роттердамским <...>. Греческий Новый Завет Эразма (первое издание, 1516 г.) был во многих отношениях сделан довольно небрежно, при полном отсутствии знакомства с элементарными методами критики, выработанными наукой лишь в XIX в. В том, как великий гуманист произвел отбор рукописных источников, не было никакой системы; он не выяснил как следует их происхождение, возраст и степень достоверности, не проверил с должной тщательностью, в какой мере они расходятся и дополняют друг друга, что помогло бы устранить имеющиеся в тексте ошибки" <с. 316>.

Тишендорф, конечно же, "выяснил как следует их происхождение, возраст и степень достоверности" Синайского Кодекса? Кодекса Ефрема?

"Он счел теперь важнейшей задачей сосредоточить внимание на текстах, относящихся к первым пяти векам христианства. Он убедительно доказывал, что только таким путем можно добраться до текста более раннего, чем официально «утвержденный» византийский Новый Завет, который он считал не более чем производной, фальсифицированной версией" <с. 316>.

Чем же так не угодил Тишендорфу византийский Новый Завет? Интересно, кто еще так считал кроме Тишендорфа?

"Но когда он приступил к работе над своим вариантом греческого текста, то с удавлением обнаружил, что в области филологического изучения и толкования тех немногих древнейших евангельских документов, которые тогда были известны науке, сделано, за редкими исключениями, ничтожно мало. <...> Требовалось, во-первых, тщательное изучение небольшого количества имеющихся древних текстов и, во-вторых, поиски новых, быть может, еще более древних и более полных рукописей" <с. 317>

Итак, древних рукописей было немного и до Тишендорфа ими никто практически не занимался. Не значит ли это, что и заниматься было нечем? Но как говорится "Если того, чего жаждешь, нет, то его следует придумать!"

Первой такой придумкой стал Кодекс Ефрема:

"Тишендорф уделил основное внимание Кодексу Ефрема, палимпсесту, то есть рукописной книге, с которой более древний текст был стерт, а вместо него написан новый. Это был трактат жившего в IV в. церковного деятеля Ефрема, скопированный в XII в. поверх более древнего, относящегося к V в. текста Нового Завета. Буквы первоначального текста были соскоблены пемзой, после чего пергамен был тщательно вымыт и отмочен. Это была обычная практика средневековых монастырей, поскольку пергамен был дорог и относительно редок" <с. 317>.

Итак, мы видим, что датировки даются без каких-либо пояснений, откуда их выкопал Тишендорф - непонятно. К тому же палимпсест - отличная штука - на него можно списать все, что угодно, и прочитать то, что хочется.

"Для палеографа-гурмана палимпсесты — подлинные деликатесы среди прочих рукописей. Разумеется, далеко не все они были сразу распознаны как палимпсесты. Вероятно, еще много их лежит неузнанными в подвалах библиотек" <с. 318>

Еще бы они не были деликатесами, столько можно понаписать про голого короля.

"Что касается Кодекса Ефрема Сирина, то на нем сквозь текст XII в. смутно проступали какие-то бесцветные и стертые письмена, что впервые было замечено в XVII столетии. Установить возраст древнего текста по нескольким коротким отрывкам, содержание которых палеографы реконструировали лишь предположительно, было по тем временам делом почти невозможным. Химическая обработка пергамена в 1834 г. практически не дала результатов, и, по единодушному мнению специалистов, Кодекс Ефрема Сирина был признан безнадежным. Прочитать его текст никому никогда не удастся" <с. 318>

Итак, наука того времени оказалась бессильна перед тайной палимпсеста. Датировка невозможна. Что же сделал Тишендорф?

"Однако, просиживая над рукописью день за днем, с утра до позднего вечера, Тишендорф все же добился своего. У него не было каких-либо приспособлений для оптических исследований, доступных сегодня ученым, — ультрафиолетовых лучей, поляризованного света, кварцевых ламп, которые во многих случаях превращают прочтение палимпсеста в детскую игру, если только исследователю знакомы язык и система письма. Но Тишендорф обладал великолепным зрением, превосходным знанием древних унциальных письмен и непобедимым оптимизмом молодости. Он заметил, что, если держать пергамен против света, задача значительно упрощается" <с. 318>

Где же Тишендорф набрался знаний унциальных письмен, если древних документов было так "много", что даже нечего было изучать? А до Тишендорфа никто не додумался читать на просвет? Но тут традики несколько лукавят. Дело в том, что если бы кодекс был написан действительно в V веке, то это было бы сделано угольными чернилами, потому как других тогда не было по ТИ. Это во-первых. Во-вторых, угольные чернила не впитываются в пергамент и легко с него смываются, и не оставляют на нем каких-либо следов. Единственные чернила, которые хорошо держаться на пергаменте - это железо-галловые, которые к тому же имеют повышенную кислотность и даже после их стирания на пергаменте можно либо на просвет, либо химическим путем обнаружить места их "воздействия". Таким образом, что там читал Тишендорф - остается полной загадкой.

"Через два года работа была закончена. Она принесла ему славу одного из величайших светил палеографии. В январе 1843 г. он с удовлетворением держал в руках печатное издание восстановленного им текста. Тишендорф также поработал над Кларомонтанским кодексом, унциальной рукописью новозаветных посланий. Кроме того, он перерыл библиотеки в Утрехте, Лондоне (где хранился замечательный Александрийский кодекс V в.), Оксфорде и Кембридже. <...> Тишендорф продолжил свои скитания, посетив Страсбург, Базель, Лион, Марсель и Северную Италию, где имелись ценнейшие рукописи Нового Завета. Он побывал в библиотеках Венеции, Милана, Турина, Модены и Флоренции. Но основной его целью был Рим, где в папской библиотеке хранился самый древний и самый полный из всех известных тогда библейских кодексов — Ватиканский кодекс, который до того времени не был еще по-настоящему введен в обиход библейской текстологической критики. По мнению Тишендорфа, этот греческий кодекс, написанный прописными буквами, превосходил достоверностью и точностью все исчисляемые сотнями более поздние рукописи, написанные строчными буквами. Возможность изучить и скопировать этот кодекс дала бы ему неоценимое подспорье в его усилиях по восстановлению первоначального греческого текста.

Тишендорф изложил свой план Папе Григорию XVI во время личной аудиенции и был приятно удивлен, обнаружив, что глава Церкви сочувственно относится к его предприятию. Папа любезно сравнил работу молодого протестанта с трудами святого Иеронима и предупредил его, что он, подобно известному отцу Церкви, должен философски отнестись к тому, что его усилия могут встретить непонимание и даже подвергнуться нападкам со стороны единоверцев-христиан. При этой же встрече Папа произвел его в кавалеры ордена Северной Звезды, и это было первой из бесчисленных наград, посыпавшихся на Тишендорфа" <с. 319>

Итак, план Григория-Тишендорфа становится понятен. Нужно все подогнать под Ватиканский кодекс. А награды за это, конечно же, давали заочно. Видать, все уже было продумано. В 1844 г. Тишендорф отправляется в монастырь св. Екатерины.

Далее идет описание его путешествия и пребывание в монастыре.

"Третья библиотека служила также складом священнических одеяний, сосудов и тому подобного. <...> Здесь хранилось также роскошнейшее, великолепно украшенное унциального письма Евангелие VII или VIII в., высоко ценившееся даже монахами и уже привлекавшее внимание путешественников, ранее посещавших монастырь. Хотя его значение с точки зрения текстуальной критики было ничтожным, Тишендорф ценил его эстетические достоинства весьма высоко" <с. 333>

Неужели в Европе рукописей VII-VIII было навалом? Почему Косте нужна была рукопись именно IV века? Ах, ну да! "Он счел важнейшей задачей сосредоточить внимание на текстах, относящихся к первым пяти векам христианства".

"Ни один из исследованных до сих пор Тишендорфом томов и отдельных листов не представлял большого интереса для библейских штудий. Здесь не было практически ничего, что помогло бы восстановлению текста Нового Завета времен раннего христианства. И тут, как в хорошем приключенческом романе, случилось непредвиденное. Тишендорф, рассеянно блуждая по главной библиотеке, случайно остановил взгляд на корзине, стоявшей посреди зала. Она была заполнена старыми рукописями на пергамене, <...> две груды подобного материала в такой же стадии разложения уже были преданы огню. Эта партия предназначалась для той же цели. Однако Тишендорф все же решил поближе взглянуть на рукописи. Перед ним были исписанные каллиграфическим унциальным письмом пергаменные страницы, содержащие по четыре колонки текста. Это был список греческого Ветхого Завета — «Септуагинты», который, судя по стилю письма, показался Тишендорфу самым древним из всех, которые ему довелось видеть: «Я изучил все старейшие греческие рукописи в европейских библиотеках, и изучил их тщательнейшим образом, с целью заложить основы новой греческой палеографии. Некоторые из них, например часть Ватиканской Библии, я скопировал собственноручно. Пожалуй, никто не был так знаком с древним написанием греческих букв, как я. И все же мне не приходилось видеть рукописи, которую можно было бы счесть более древней, чем эти синайские листы»" <с. 335>

Как обысно "в хорошем приключенческом романе" самые ценные рукопси, естественно, были обнаружены в корзине для мусора. Старая история еще со времен Поджо. С тех пор традики ничего нового не придумали. К тому же интересно замечание, что рукописи находились в некой "стадии разложения", однако если мы взглянем на Синайский кодекс сегодня, никаких следов разложения на нем не обнаружим. Стоит отметить еще то, что Тишендорф несколько лукавит насчет Ватиканского кодекса, на ознакомление которого ему было выделено всего 6 часов. Так что скопировать его он мог только если бы имел копировальный аппарат фирмы. Несколько фрагментов- не более. Ну а фразы типа: "никто не был так знаком с древним написанием греческих букв, как я. И все же мне не приходилось видеть рукописи, которую можно было бы счесть более древней, чем эти синайские листы" - не имеет никакой датировочной силы, потому как, первое - базируются на датировках неимеющих естественно-научной базы. А во-вторых, на субъективном мнении самого Тишендорфа, который почему-то решил, что эти буквы древнее всех тех, что он видел ранее. И что еще за основы "новой греческой палеографии"? Какова была старая палеография?

Итак, в 1845 году Тишендорф вернулся в Лейпцигский университет с 43 листами будущего Синайского кодекса.

Продолжение следует...
____
Fortis imaginatio generatur casum!

____
Fortis imaginatio generatur casum!