Утопия — Атлантида. Золотые скрижали Томаса Мора
Итак, первое издание «Утопии» Томаса Мора вышло не на его родине, а во Фландрии, причем с помощью его друга Эразма Роттердамского, в 1516 году. Интересно, что оригинала рукописи книги не сохранилось. Более того, поскольку первое издание изобиловало чудовищными и многочисленными ошибками, то исследователи предполагают, что содержание книги было изложено Мором устно — и кем-то из слушателей записано. Впоследствии сразу же появились и другие издания, уже более тщательно подготовленные, с исправленными ошибками — в том числе в Базеле.
В России «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» долго была неизвестна — впервые о ее существовании упомянул Тредиаковский в 1789 году, через год она была переведена и издана. И еще более ста лет никто ею не интересовался — обратили на нее внимание лишь в 1901 году. Тогда было предпринято несколько попыток перевода и издания, но основная масса изданий пришлась уже, конечно, на советское время — когда Томас Мор был официально объявлен пророком социализма.
На первый взгляд, в этой книге нет ничего, что позволяло бы нам рассматривать ее вне социалистической традиции. Но это только на первый взгляд.
Посмотрим на структуру этого труда. Но прежде приведем небольшой фрагмент, который поможет нам наглядно проиллюстрировать некоторые наши предположения.
«ТОМАС МОР ШЛЕТ ПРИВЕТ ПЕТРУ ЭГИДИЮ
Дорогой Петр Эгидий, мне, пожалуй, и стыдно посьшать тебе чуть не спустя год эту книжку о государстве утопийцев, так как ты, без сомнения, ожидал ее через полтора месяца, зная, что я избавлен в этой работе от труда придумывания; с другой стороны, мне нисколько не надо было размышлять над планом, а надлежало только передать тот рассказ Рафаила, который я слышал вместе с тобою. У меня не было причин и трудиться над красноречивым изложением, — речь рассказчика не могла быть изысканной, так как велась экспромтом, без приготовления; затем, как тебе известно, эта речь исходила от человека, который не столь сведущ в латинском языке, сколько в греческом, и чем больше моя передача подходила бы к его небрежной простоте, тем она должна была быть ближе к истине, а о ней только одной я в данной работе должен заботиться и забочусь.
Признаюсь, друг Петр, этот уже готовый материал почти совсем избавил меня от труда, ибо обдумывание материала и его планировка потребовали бы немало таланта, некоторой доли учености и известного количества времени и усердия: а если бы понадобилось изложить предмет не только правдиво, но также и красноречиво, то для выполнения этого у меня не хватило бы никакого времени, никакого усердия. Теперь, когда исчезли заботы, из-за которых пришлось бы столько попотеть, мне оставалось только одно — просто записать слышанное, а это уже было делом совсем нетрудным...»
Далее Томас Мор говорит о том, что во время беседы присутствовал и Иоанн Клемент — все трое слушали удивительный рассказ Рафаила Гит-лодея, побывавшего на острове Утопия. Отсылая свой труд Петру Эгидию, Томас Мор просит его позаботиться о том, чтобы сверить правдивость изложенного с помощью самого Рафаила — его надо разыскать.
Итак, с первых же строк книги Томаса Мора мы видим, что он воспроизводит именно ту ситуацию, которая нам хорошо известна по диалогу Платона «Критий». Помните, как четверо греков — Тимей, Сократ, Критий и Гермократ — собрались с тем, чтобы послушать рассказ Крития об Атлантиде. Здесь ситуация та же — четверо друзей слушают рассказ одного из них — Рафаила.
Рафаил Гитлодей рассказывает об острове Утопия — попал он туда чудесным образом, но впоследствии посещал его не раз и увидел там премного любопытного и интересного. То есть он видел остров Утопия собственными глазами. Таким образом подчеркивается достоверность рассказа.
Заглянув в примечания, мы узнаем, что наши исследователи считают, что фамилия Гитлодей произошла от двух греческих слов. Первая часть, <итлодз> — пустая болтовня, вздор, вторая, <даиодз>— опытный, осведомленный. Или, добавляют исследователи, <даиксо>— разделять. Этой фамилией Мор хотел подчеркнуть, что речь идет о лице вымышленном — так, гадая, подгоняют исследователи толкование фамилию Гитлодей под свои социалистические представления.
Нам же кажется, что соединение двух корней, если оно и имело место в замысле Мора, как раз и подчеркивает существо его конспирологическои идеи: с одной стороны — кажущийся вздор, с другой — осведомленность. Впрочем, если отнестись всерьез к подозрению исследователей об устной форме, к которой прибег Мор (чтобы замести следы, не оставить вещественных доказательств, письменных улик, по которым можно было бы узнать его руку, авторство), то и это толкование становится не столь очевидным. Во-первых, Мор вряд ли излагал рассказ по-гречески, а если он делал это по латыни или на родном английском, то должен он был исходить совсем из других корней. Остается одно слабое допущение — и именно связанное с Платоном, с «Критием», с греческим языком, с тем, что Гитлодей — грек, почему и в имени его было принято искать греческие корни. Придется опираться на это толкование специалистов. Но оно не только не мешает нам в нашем прочтении моровской «Утопии», а наоборот, как нельзя лучше иллюстрирует ее конспирологическую направленность.