Современный русский язык сложился на рубеже XVII—XVIII веков. Причём в XVII веке русский язык, кажется, проявляет определённую разборчивость в заимствовании слов из других языков. Иностранные слова в основном приходят в него из «книжных» языков – греческого и латыни. Правда, XVII век в России – это как раз время жарких споров по поводу книг, которые определяют религиозную жизнь народа. В самом разгаре «книжная справа», т.е. исправление богослужебных книг по «авторитетным» греческим образцам. В итоге «справы» русское православие раскалывается на официальную и гонимую (старообрядческую) церкви.

Другой пример взаимосвязи тогдашней политики и лингвистики: основанная в 1687 году Славяно-греко-латинская академия (судя по названию – мультикультурный образовательный проект) почему-то наделена также функциями трибунала по вопросам русской веры. Официальная наука пытается убедить нас, что «книжная справа» была вызвана амбициозными геополитическими планами русских царей – вовлечь в зону своего влияния православных греков за рубежом. Якобы, русские цари романовской династии решили «подогнать» русскую версию православия под зарубежную, греческую. И поступать именно так, а не наоборот, решено на том основании, что у греков - «более древняя» версия христианства. То есть официальная хронология стала доводом за избрание некоего политического курса.

Согласно же данным Новой Хронологии, само понятие далекой древности, «античности» изобретено на бумаге, с целью «сослать» подальше в прошлое те исторические данные, которые являются неудобными с политической точки зрения. Погружёнными в «туман веков» событиями легче манипулировать. Например, передать «пальму исторического первенства» в нужные руки, жонглируя разноязыкими географическими названиями и именами. Данная тема подробно разобрана у основоположников Новой Хронологии здесь (ссылка: http://chronologia.org/xpon1/07.html).

Иными словами, античность изобретена для того, чтобы, например, сказать – «да, мировая империя существовала, но во времена глубокой древности, и центр этой империи был там, где сейчас живём мы, а не там, где живёте вы». Или: «наш вариант общей религии более правильный, так как освящён опытом большего количества поколений». Естественно, навязать такую точку зрения можно было только побежденной стороне. Исследования на основе Новой Хронологии выявляют причину скрытой зависимости русских царей от зарубежной поддержки после Смутного Времени.

Дело, по всей видимости, в том, что в начале XVII века, по итогам Смутного времени, Россия перестаёт быть метрополией мировой империи, и боярский род Романовых приходит к власти как ставленники победивших сил. Ради увековечения своего более высокого статуса Романовы-цари не гнушаются тайной и явной иностранной поддержкой, подделкой и уничтожением данных об ушедшей империи, производят тотальную правку обычаев, религии, что с неизбежностью влечёт изменение русского языка. В культуре эта политика через несколько поколений проявит себя как преклонение перед всем европейским.

Уже при Петре I ручеёк заимствования иноязычных слов в русский язык стал бурным потоком, и перестал при этом быть «книжно-избирательным» – царь-реформатор ввёл моду на замену русских слов и понятий словами уже из языков германской группы, официально не считающихся столь же «древними» и «благородными», как «античные» греческий и латынь. Новая Хронология приводит к выводу, что латынь и греческий ничуть не древнее, чем, скажем, английский или голландский, поэтому данная смена лингвистических вех просто отражает перемещение центра негласного влияния на русских царей из лона одной европейской нации в лоно другой. Соответственно меняются языковые предпочтения зависимой от этого центра романовской элиты и производимые ей терминологические заимствования в русский язык.

В самом деле, увлечения Романовых и двора иностранными языками подходят под явно выраженную периодизацию. Пётр I любит немецкий и голландский, в юности не вылезает из немецкой слободы Кукуй. Случайно ли, нет ли, именно Пруссия и Голландия признали императорский титул Петра I, немедленно по провозглашении, в 1721 году. Но следующие цари перешли уже на французский язык. Екатерина II прогрессивно переписывается с французскими просветителями на их родном языке. Ближе к закату династии значительная часть элиты похаживает в «английские клубы».

В каких же европейских странах находился «центр тяжести» воздействия на русскую элиту в то время, когда русский язык набирал латинизмы и эллинизмы, т.е. в начале XVII века? Отсекая фантомную античность, наибольший интерес к данным языкам мы обнаруживаем у интернационального сообщества «гуманистов», европейских учёных, якобы «открывших для себя античное наследие» в эпоху Возрождения.

Первыми «редкими» специалистами по древнегреческому оказываются два крупнейших европейских гуманиста - Иоганн Рейхлин, прокурор ордена доминиканцев для Германии, и Эразм Роттердамский, философ голландского происхождения. Оба проходили обучение в Париже, в том числе и по «древним языкам». Первого высоко ценил идеолог Реформации Лютер, называя своим отцом. Второго называли «оракулом Европы», к нему обращались за советами даже по политическим вопросам руководители европейских государств. Обоих восторженные современники называли «двумя очами Германии». Правда, два этих «ока» несколько разошлись в представлении о том, как следует читать древнегреческие тексты, поэтому в филологии так и закрепились 2 варианта – «рейхлиново прочтение» и «эразмово прочтение». Сроки жизни всех упомянутых персонажей выпадают на XV-XVI века, непосредственно предшествующие расколу империи в XVII веке.

Что же сами греки? Известно, что авторитетное в Европе мнение Эразма Роттердамского в филологии часто пересиливало авторитет учителей-греков. В итоге дошло до того, что к XX столетию у греков сложились два языковых варианта: кафаревуса — созданный на их лексическом материале «просветителями» литературный язык, и димотика — естественным путём развившийся к XIX веку разговорный язык греков. С 1976 года официальным языком современной Греции является димотика (с некоторыми элементами кафаревусы). От какого европейского подарка греки уже не смогли отказаться, так это от древности своей истории и права требовать для своего православия первенства среди восточных церквей.

Ещё более интересной оказывается история средневекового происхождения латыни, получаемая благодаря отсечению фантомной античности. Разрабатывает её всё то же сообщество европейских «просветителей-гуманистов», на лексическом материале наций южной Европы. Поскольку на латынь возложили почётную обязанность быть официальным языком ушедшей в далёкое прошлое империи, её исследователей-разработчиков пришлось многократно клонировать в прошлое, чтобы «традиция изучения» латыни «достала» до античности. Последовательно цитирующие и критикующие сами себя информационные клоны разработчиков латыни размещаются на исторической шкале в прошлое со 100- , 300- летними сдвигами, и кратно им. Такой временной шаг типичен для выявленных Новой Хронологией масштабных манипуляций с историческим материалом в европейской науке.
Для XII - XIII веков мы имеем фантомную пару исследователей латинской грамматики – Петра Гелийского и Иордана Саксонского, находящихся под влиянием Аристотеля, цитирующих-комментирующих «живших» ещё лет за 300-600 до них исследователей латыни из «поздней античности».

Для XIII - XIV веков самыми крупными исследователями латинской грамматики и логики названы Томас Эрфуртский и Сигер из Куртрэ (местечка недалеко от Нидерландов), часто ссылающиеся на Петра Гелийского. Это следующее звено ссылочной цепи, известное под названием «модисты». Все наиболее видные модисты, «прописанные» в этой эпохе, связаны с Парижским университетом. Они считают, что на латинском «движке» можно в полной мере воплотить все модусы (отсюда и «модизм») существования, познания и обозначения. Модисты заявляют, что различия между языками заключаются лишь в звуковом обличии, а содержательная, смысловая сторона языкового строя повсюду одинакова, поэтому простодушно (XIV век – что возьмёшь) пропагандируют изучение только одного языка - латыни.

Также в Парижский университет XIII века «командирована» еще одна пара, основные авторы т.н. «латинского аверроизма»: Боэций Дакийский, член ордена доминиканцев, и Сигер Брабантский (провинция в Нидерландах), причисляемый к преподавателям Парижского университета. Неизменный пункт биографии всех перечисленных персонажей – они имеют определённые проблемы с официальной церковью. Суть аверроизма – это «радикальный аристотелизм», т.е. более языческое толкование Аристотеля на основе «доказанной» большей древности язычества.

Наконец, в XV веке крупнейшим филологом латыни считается Жюль Сезар Скалигер, главный астролог Франции, деятельность которого протекала в Италии и Франции. Кстати, он считается учителем Мишеля Нострадамуса. А его сын, Иосиф Скалигер - это уже французский философ-гуманист. Он считается, ни больше, ни меньше, основателем современной «научной» хронологии. Согласно которой, например, «доказана» древность язычества. Здесь биографические данные разработчиков латыни наиболее близки сути дела.

Таким образом, довольно явно реконструируется попытка элит бывших западных провинций империи, расколовшейся в XVII веке, навязать европейским нациям некий мета-язык, который позволил бы им постепенно идти по пути унификации. В дипломатии XVII века латынь успешно выполняла функции всеобщего языка. Но после того, как новые независимые государства передрались между собой в ходе Тридцатилетней войны 1618-1648 годов, латынь быстро вытесняется французским языком, языком самой сильной на тот момент европейской нации. Вестфальский мирный договор 1648 г., подбивший итоги этой войны за имперское наследство, был первым документом такого рода, написанным не на латыни, а на французском.