|
> … Посмотрите на "Триумф смерти" который вы выше привели. В чем общий смысл картины? В том, что мы все умрем? Обратите внимание на то, как много крестов изображено на ней. И главное скелеты, символизирующие смерть загоняют людей в мышеловку с крестом на дверце (крест видимо должен символизировать христианскую церковь). Прошу заметить - не люди ищут спасения за стеной с крестом или в храме с крестом, а именно смерть загоняет их в мышеловку. А те кто не попал в мышеловку убиты и частично висят на колесах.
Так был ли Брейгель христианином? Может я его неверно интерпретирую?
Если интересно, вот интерпретация данной картины от профессионального искусствоведа:
«Знаменитая картина Питера Брейгеля «Триумф смерти». Картина очень мрачная, может быть, самая мрачная из брейгелевских работ. Но, если вдуматься, то здесь запечатлены безусловно, недобрые символы, злые силы, всеобщее торжество смерти, некое ощущение глобального конца человечества – но здесь нет дьявольщины, которую мы можем увидеть в более ранних работах мастера.
Скелеты правят бал. Вдруг как будто прервались какие-то законы, прорвалась какая-то ненадежная граница, отделяющая царство смерти от царства живых. Поднимается крышка огромного гроба, который сам по себе как бы является входом в потустороннее царство, и оттуда двигаются нескончаемые миллионы скелетов, с которыми пытаются вступить в сражение лишь отдельные люди, но исход уже предрешен заранее.
Брейгель не придумывает этот сюжет. Еще готическое средневековье разработало довольно тщательно дифференцированную иконографию плясок смерти, триумфов смерти, искусства умирать. Это разные иконографические мотивы. «Пляски смерти» представляли собой обычно серии сюжетов, изображающих хоровод, где скелеты, судорожно подпрыгивая, увлекают в танце людей из самых разных слоев общества: императоров, кардиналов, купцов. «Триумфы смерти» – это именно картины, в которых чаще всего скелеты или смерть с косой в виде истлевшего трупа завладевает миром.
Брейгель, используя многие иконографические мотивы, существовавшие в разрозненном виде, объединяет их в некое новое, чисто брейгелевское по пониманию сюжета, единство. У него смерть косит всех без разбора. Пожалуй, Брейгель первым внес в эти мотивы новый эмоциональный оттенок: смерть не только косит людей, но и издевается над ними – издевается своей внешней, кажущейся милосердностью. Человек убит или смертельно ранен, а она помогает ему поудобней умереть, улечься на землю. Вот король в короне, в алой мантии на горностаевом меху, в латах, которого смерть-скелет как-то бережно опускает на землю. Вот кардинал в широкополой шляпе, изображенный со спины. А рядом - простая горожанка, упавшая ниц; рядом с ней грудной ребенок, которого нюхает пес-скелет. Орудиями смерти являются не только скелеты людей, но и животных – скелет клячи, кое-где обтянутый кожей, везет черепа, а человеческий скелет выступает за возницу. Брейгель, как это часто бывает в его композициях, дает некий панорамный взгляд сверху, с высоты птичьего полета.
Художник изображает и несколько попыток оказать сопротивление Смерти. Решительнее всех выступает высокий стройный человек в одежде ландскнехта, но его минуты сочтены. А в правом нижнем углу – компания, до которой эта волна гибели только-только докатывается. Здесь изображена музицирующая пара влюбленных, не чувствующая, что должно произойти в следующую минуту. На столе – разбросаны кости, шут лезет под стол, пытаясь спрятаться, один из игроков хватается за меч, но совершенно ясно, что весь этот наивный героизм обречен на провал.
Когда рассматриваешь детали, то поражаешься одному обстоятельству: здесь сотни скелетов, сотни черепов. Ну что можно «выжать», так сказать, в художественном, образном отношении из черепа? Ведь все абсолютно однообразны. Но Брейгель изображает их в таких разворотах, в таких положениях, что эти черепа как бы приобретают мимику. Они кажутся то подмигивающими, то скалящимися, то улыбающимися какой-то дьявольской ухмылкой, то, наоборот, угрожающе смотрящими провалами своих глаз. Эти детали замечательно выполнены художником и свидетельствуют о его высочайшем мастерстве.
Земля бесплодна и пуста. Вернее, здесь есть своего рода растительность, - земля «прорастает» виселицами, шестами с колесами наверху для колесования. Существовали разные формы колесования. Святую Екатерину Александрийскую, например, палачи распяли на двух зубчатых колесах, а потом начали их вращать. При такого рода колесовании зубцы впивались в человеческое тело, а вращение двух колес раздирало человека, кости ломались, суставы выходили из суставов. Другой тип колесования представляли своеобразные шесты с тележными колесами наверху, которые и изображает Брейгель. Приговоренных к казни распинали на этих больших колесах и, перебивая ему суставы, оставляли умирать. Подобная смерть растягивалась надолго и человеческие останки потом месяцами гнили на этих колесах.
В «Триумфе Смерти» не может не привлечь внимания еще один момент: мертвецы собрали свое судилище, свой ареопаг. На высоком парапете, рядом с круглым зданием классической архитектуры, скелеты, облаченные в некое подобие белых тог, сгруппировавшись вокруг креста, предстают неким трибуналом. Для современного зрителя это просто еще один жутковатый момент. Но современники Брейгеля, тем более во Фландрии, которая была накануне религиозного взрыва, прекрасно узнавали в этой сцене намек на трибунал Святейшей инквизиции. Здесь нет черных ряс, здесь заседают мертвецы, но эта метафора более чем прозрачна. Но испанским религиозным цензорам было не к чему придраться: мотив, дозволенный в христианском мире, и, к тому же, довольно распространенный. Брейгель иногда умел создавать очень откровенные произведения с очень актуальным смыслом, скрытым под традиционными сюжетными мотивами.»
В. Клеваев. «Лекции по истории искусства. Северное Возрождение. Питер Брейгель Старший»
|
"Дождик-дождик, перестань - я поеду в Еруслань, Богу молиться, Христу поклониться..." - устами младенцев...
on castle walls, Peñiscola. Baix Maestrat
.