Что известно из «продукции Гуттенберга» кроме знаменитых изданий библии?
Календарь, воззвание о походе христиан против турок 1454 года - для возвращения взятого войсками Магомета II в 1453 году Константинополя, и булла соответственного содержания папы Каликста III-от 1456 года, индульгенции (католические грамоты об отпущении грехов, продававшиеся за деньги), весьма бойко расходившиеся в связи с воззваниями папы о крестовом походе против турок в 1454-55 годах; их известно семь изданий, сохранившихся по одному или несколько экземпляров.
Большая часть этих отрывков найдена в старинных переплетах, где составляла или внешнюю обложку, или материал для укрепления корешка, или даже внутреннюю массу крышек переплета. Любопытен рассказ Готтфрида Цедлера, как он, в 1901 году, нашел в одной рукописи XV века выступавший фальц (сгиб) пергамента, составлявший одно целое с внутренней обклейкой переплета. На одном фальце он усмотрел буквы, типа 36-строчной Библии (В36). Когда он разрезал скреплявшие переплет нити и отклеил пергамент от переплета, - перед ним, на прилегавшей к переплету стороне пергамента, оказался фрагмент (заключающий 4 месяца - с января по апрель), обрезанный с одного края и снизу, какого-то неизвестного дотоле календаря; астрономическое исследование показало, что это календарь на 1448 год, а сравнение шрифтов - что Цедлер открыл первую, напечатанную, вероятно, в 1447 году вышеупомянутую работу Гуттенберга, что весьма естественно для грамотного фальсификатора.
Обратимся к несомненному авторитету Е.Л.Немировского.

http://vivovoco.nns.ru/VV/BOOKS/GUTENBERG/CHAPT_02/CHAPT_02.HTM

После процесса в Майнце http://vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Germany/XV/1420-1440/Gutenberg1439/text.htm начинает работать типография, из которой 15 августа 1457 г. выходит крупноформатная Псалтырь, в которой впервые появляются выходные сведения. Типографами здесь названы Иоганн Фуст и ученик Гутенберга Петер Шеффер.
Сравним: Иванъ диякон, да Петръ Мстисловец.

Теперь об «отечественных» друкарях. Не нашел статьи в электронном виде, поэтому – текст.
Е.Л.Немировский
Первые упоминания о русском книгопечатании
Книгопечатание было одной из необходимейших предпосылок замены феодального миропорядка буржуазным строем. Чтобы выйти из мрака Средневековья, люди прежде всего должны были револю¬ционизировать средства регистра¬ции и распространения информа¬ции. Поэтому неудивительно, что история книгопечатания всегда привлекала внимание исследовате¬лей. Историков волновал и волну¬ет главным образом тот момент, когда было революционизировано производство книги. Изобретение и начало книгопечатания как в общечеловеческом, так и в национальном масштабе — эти вопросы обычно упоминаются в числе базовых.
«Появление первой печатной книги на языке того или другого народа означает начало новой эпохи в его культурной жизни»1, — мы полностью принимаем эти слова известного русского историка Ми¬хаила Николаевича Тихомирова.
В истории есть имена, над кото¬рыми не властно время, но каждая эпоха создает свой облик выдаю¬щейся личности. В прошлом Ивана Федорова считали не более чем мастеровым, техническим исполни¬телем воли и духовных свершений просвещенных властителей мира сего: царя, митрополита, всесиль¬ных магнатов. В последние десяти¬летия сформировался иной облик первопечатника — великого просве¬тителя, высокообразованного уче¬ного, одного из титанов эпохи Воз¬рождения. Всю жизнь Иван Федо¬ров работал ради того, чтобы вывести «честный русский народ» (так он назвал свою читательскую аудиторию в послесловии первой подписанной им книги) на столбо¬вую дорогу прогресса.
Прежде чем приступать к расска¬зу о возникновении отечественного книгопечатания, нужно в первую очередь разобраться в колоссальном историографическом наследии, оставленном нашими предками. Объем проделанной в этой области работы огромен и на первый взгляд необозрим. Все это нужно привести в порядок, разложить по полочкам, дать оценки. Беда историографиче¬ских исследований часто заключа¬ется в так называемой модерниза¬ции прошлого, когда к личностям, давно почившим, подходят с требо¬ваниями сегодняшнего дня. Задача же состоит в том, чтобы и у авторов, позиции которых очень далеки от наших, попытаться отыскать рацио¬нальное зерно, которое может быть взращено и использовано сегодня.
Наши предки, жившие в конце XVI — начале XVII столетия, знали об истоках русского книгопечатания значительно меньше, чем знаем об этом мы. Младшие современники московских первопечатников — типографы Никифор Тарасиев, Андроник Тимофеев Невежа, Иван Андроников Невежин — лично знали зачинателей нашего типо¬графского дела и, скорее всего, учились у них. Однако в прост¬ранных послесловиях к своим изда¬ниям они ни словом не упомянули о мастерах, преподавших им начатки книгопечатного искусства.
Есть, правда, одно свидетельство, которое принадлежит человеку, лично знакомому с первопечатника¬ми. Самое первое упоминание в печатной книге о начале москов¬ского книгопечатания и о людях, трудами которых это великое собы¬тие было свершено, мы находим в издании, вышедшем в свет еще при жизни Ивана Федорова и Петра Мстиславца. Это польский Новый Завет, изданный в 1574 году в Лос¬ке. Подготовил издание и написал к нему предисловие Симон (или Шимон) Будный — известный реформатор, объявленный ерети¬ком. Первые московские книги он, вне всякого сомнения, получил от самих московских первотипографов, с которыми, как он сам рассказывал, неоднократно встречался. В XX веке эти высказывания разыскал и впервые опубликовал в 1965 году молодой белорусский историк Георгий Яковлевич Голенченко (род. в 1937 году)2. Новый Завет 1574 года — издание очень редкое, и сохр¬анилось оно всего в двух экземпля¬рах, которые находятся в библиоте¬ке Польской академии наук в Курнике и в библиотеке «Оссолинеум» во Вроцлаве. Предисловие озаглавлено «Ко всем верным чита¬телям этих книжек» и посвящено оно в основном критике библейско¬го текста и изданий. По словам Будного, «наши милые теологи и не хотят видеть» ошибок и несоотве¬тствий Священного Писания: «все у них правда, что в их Библиях написано, и если кто утверждает иное, тот, по ним, серой пахнет» (то есть является дьяволом). В этом-то предисловии мы и находим слова, связанные с началом московского книгопечатания. Выступая против отождествления с Богом Иисуса Христа, которого Симон Будный считал исторической личностью и реально жившим на земле челове¬ком, он пишет: «Как ни странно, но в старом славянском переводе, которым русские, москвитяне, сер¬бы и другие славяне пользуются...», в печатных книгах, «что лет с 50 назад Скорина, доктор некий, друковал, так и в тех, что в Москве недавно накладом самого великого князя вышли, в них слово Бог сто¬ит». Будный приводит примеры из московских книг, сравнивая их с греческими и латинскими. По его мнению, подкрепленному суждени¬ем самих московских первопечатни¬ков, «которые здесь у нас (то есть в Великом княжестве Литовском. — Е.Н.) уже несколько лет», эти книги были напечатаны с неисправных рукописей. Далее идет речь об об¬стоятельствах создания первой типографии в Москве; сведения об этом Будный почерпнул из после¬словия московского «Апостола» 1564 года. «Знаю, — пишет Буд¬ный, — что многие недавние и небо¬льшие ошибки они-то, друкари, как сами мне сообщили, по старым книгам исправили, но старые маркионовские, гомозианские и других еретиков искажения не по москов¬скому собранию книг править и мало для этого голов Ивана Федо¬рова и Петра Тимофеева Мстиславца. Учинили то, что могли, за что им другие должны быть благодарны, но это малое еще начало».
Симон Будный никогда не бывал в Москве, а если говорить о первых попытках самих московитов расска¬зать о начале книгопечатания на Руси, то они были предприняты лет семьдесят спустя после того, как свершилось это знаменательнейшее событие отечественной истории. Очевидцев, самолично наблюдав¬ших появление первой русской печатной книги, не осталось. Не было, по-видимому, и никакой более или менее устойчивой устной традиции.
Все первые упоминания о начале книгопечатания на Руси, о первопе¬чатнике Иване Федорове и о выпущенных им изданиях в дост¬аточной степени случайны. Сделаны они мимоходом и по случаям, кото¬рые с интересующим нас событием непосредственно не связаны. Неко¬торую полезную информацию они, конечно, содержат, но извлекать ее приходится не без труда. Источники, о которых идет речь, можно разде¬лить на отечественные и зарубеж¬ные. Наш историографический очерк мы начнем с первых.
Большое видится на расстоянье... Современникам — увы! — не дано по достоинству оценить смысл и значе¬ние события, которое совершается у них на глазах. Это относится и к возникновению книгопечатания, свершившего подлинную револю¬цию в регистрации и распростране¬нии информации, а значит (сегодня мы это отлично понимаем), и в становлении и развитии культу¬ры и научного знания. Многочис¬ленные и очень подробные немецкие хроники об изобретении Иоганна Гутенберга молчат, то же можно сказать и об отечественных летопи¬сях, которые имени Ивана Федорова не упоминают.
Попытаемся разобраться в причинах такого явления. Мо¬сковское книгопечатание в течение долгого времени оставалось в сравнительно небольших количе¬ственных рамках. А.С.Зернова в своем известном сводном каталоге книг кирилловской печати, выпу¬щенных в Москве, регистрирует лишь 16 книг, изданных в 1553-1600 годах3. Это примерно по одной книге раз в три года. Даже в XVII столетии, когда количество изданий уже достаточно велико, а тиражи становятся большими, рукописная книга продолжает занимать господствующие позиции на книжном рынке и именно с руко¬писями сталкивался в первую оче¬редь читатель. Добавим, что вплоть до 1647 года в Москве издавались одни лишь богослужебные книги (если не считать сравнительно немногих изданий азбук). Есте¬ственно-научная, техническая, военная книга, наконец, художе¬ственная литература бытовали лишь в рукописном виде. Не стави¬лись в ту пору и вопросы экономи¬ческого плана. Рукописная книга очень долго была дешевле печатной.
Когда читатель сравнивал уро¬вень художественного исполнения, то сравнение это оказывалось не в пользу печатной книги. Из вели¬кого богатства красок, которое пора¬жает нас, когда мы открываем древ¬нерусскую иллюминированную и орнаментированную рукопись, книгопечатание сохранило лишь два цвета — черный и красный. Пропали тончайшие переходы тонов, свойственные миниатюрам, исчезла изумительная декоратив¬ность орнаментики, блистающей всеми цветами радуги.
Великие преимущества, открыва¬емые книгопечатанием, например возможность унификации канони¬ческих текстов, рядовым читателем замечены не были. Не смог он оце¬нить и централизаторские устрем¬ления московского правительства и ту активную роль, которую в этом сыграло книгопечатание. И коне¬чно же, от него было сокрыто во тьме грядущих столетий велико¬лепное будущее печатного дела.
Вот и выходит, что современник не мог воспринимать начало книго¬печатания как событие, коренным образом улучшавшее постановку книжного дела на Руси.
Если же говорить об официаль¬ном летописании, то у нас имеются серьезные основания предполагать, что царь Иван IV Грозный, самолич¬но редактировавший летописи, сознательно преуменьшал значение интересующего нас события, ибо оно, как впоследствии узнает чита¬тель, было связано с деятельностью ставших ненавистными ему людей.
Можно назвать лишь одну лето¬пись, которая обмолвилась о книго¬печатании. Это сравнительно позд¬ний «Пискаревский летописец», названный так по имени одного из первых своих владельцев , создан¬ный в начале XVII столетия, а точнее — в 1612-1615 годах. Неиз¬вестный нам по имени автор лето¬писи интересовался событиями технического плана. Он рассказыва¬ет, например, об отливке колоссаль¬ной Царь-пушки, об основании городов, о строительстве плотины на Москве-реке, о проведении под¬земного водопровода в Московский Кремль — ни в одной другой лето¬писи упоминаний об этих событиях мы не найдем. Москвич, составляв¬ший эту летопись, видимо, был еще ребенком, когда проводились пер¬вые опыты книгопечатания. Он ничего не знал о них и поэтому не оставил никаких свидетельств об этом событии. И все же он дважды упоминает о книгопечатании, не называя, однако, никаких имен, кроме царских. Первое его сообще¬ние о типографском деле относится к 1592 году и гласит: «Повелением царя и великого князя Феодора Ивановича всея Русии в <7> 100-м (то есть в 1592-м — Е.Н.) году и в иных годех печатаны книги евангелия, апостолы, псалтыри, часовники, охтаи, минеи общия, служебники, треоди посныя и цветным» .
Федор Иванович, сын Ивана Грозного, царствовал с 1584-го по 1598 год. Современные библиогра¬фы учитывают всего четыре книги, отпечатанные в Москве в это вре¬мя, — «Триодь постную» (1589 года) и «Триодь цветную» (1591), «Октоих» (1594) и «Апостол» (1597). Но переписные книги мона¬стырей того времени сплошь и рядом упоминают об изданиях, в настоящее время неизвестных. Сообщение «Пискаревского лето¬писца», быть может, свидетельству¬ет о более оживленной издатель¬ской деятельности в конце XVI столетия, чем мы сейчас считаем.
Во втором сообщении «Писка¬ревского летописца» по интересующей нас теме идет речь о том, что «повелением царя и великого князя Бориса Федоровича печатали кни¬ги: еуангелья, апостолы, псалтыри, часовники, минеи общие, треоди поеные и цветные, охтаи, служебни¬ки, а печатаны в розных городех» . И снова список значительно больше того количества изданий, которое дошло до нас. Современная библио¬графия знает всего лишь семь книг, отпечатанных при Борисе Годуно¬ве, — «Часовник» (1598 года), две «Минеи общие» (1600), напечатан¬ные в разных форматах, «Часовник» (1601), «Служебник» (1602), «Псал¬тырь» (1602) и «Триодь цветную» (1604). Особенно интересно указа¬ние на то, что печатание производи¬лось «в розных городех». Историки недавнего прошлого, знавшие лишь о типографиях в Москве и Алексан¬дровой Слободе, считали это со¬общение опиской: утверждалось, что следует читать «в розных го¬дех». Ныне мнение изменилось, ибо в последнее время исследователям удалось доказать, что в XVI — нача¬ле XVII века печатали также в Каза¬ни и в Нижнем Новгороде.
Есть, правда, еще одно летопис¬ное известие, о котором стало из¬вестно в 1959 году. Незадолго перед тем академик М.Н.Тихомиров при¬обрел тетрадку, ранее принадлежав¬шую собирателю из Углича В.И.Серебренникову, — «Сборник копий с разных старинных докумен¬тов». Составлен был этот сборник, по-видимому, в самом начале XX века. Для нас представляют интерес выписки из летописи, пред¬варенные такой справкой: «В 1847 году в г. Тотьме найдена ста¬ринная рукопись под заглавием «Русский летописец»». Вот выпи¬ска, имеющая непосредственное отношение к нашей теме: «1553. Начатся печатание книг в Москве, при митрополите московском Макарии». К сожалению, найденная в Тотьме летопись, из которой делал выписки В.И.Серебренников, в ори¬гинале до сего времени неизвестна. Мы не знаем, где и когда она была написана, так что утверждать о ее древности не приходится. А значит, и не следует принимать сообщение М.Н.Тихомирова всерьез. Значи¬тельно больший интерес для нас представляет другой источник XVII столетия, подлинность кото¬рого вне всяких сомнений.
Уже шла речь о том, что ближай¬шие преемники Ивана Федорова ни его имени, ни имени его соратника Петра Мстиславца в послесловиях своих книг не упоминают. Впервые эти имена на страницах отечествен¬ного печатного издания появляются лишь 73 года спустя после выхода в свет первопечатного «Апостола» 1564 года, где эти имена были назва¬ны. Речь идет о послесловии к треть¬ей четверти «Трефологиона», печа¬тание которого началось 26 октября 1637 года и закончилось 21 мая 1638-го. Это же послесловие было повторено в последней четверти «Трефологиона», вышедшей в свет 21 мая 1638 года — одновременно с третьей четвертью. В указанном сообщении интересен перечень причин, повлекших создание первой московской типографии. Названы мастера, но имена приведены без «отчеств»: «некий хитрый мастера явишся печатному сему делу, званиемъ Иванъ диякон, да Петръ Мстисловец». Указан род занятий первого из них и происхождение (из какого города) второго; датировка события смутная и невнятная. Среди первых памятников, повествующих о начале книгопеча¬тания на Руси, выделяются два рукописных издания — «Сказание известно о воображении книг печат¬ного дела» и «Сказание известно и написание вкратце». Тексты их приведены в «Сборнике» XVII века, который хранится в Государст¬венном Историческом музее в Москве в составе Синодального (Патриаршего) собрания славян¬ских и древнерусских рукописей8. «Сказания» были открыты истори¬ком и археографом К.Ф.Калайдови¬чем, речь о трудах и днях которого впереди. Он впервые кратко упомя¬нул о находке в 1822 году . А впервые опубликовал «Сказания» в 1836 году его друг и соратник П.М.Строев , о котором мы также в свое время расскажем. Публика¬ция не была точной: была изменена орфография, а в ряде случаев сдела¬ны дополнения, которых не было в оригинале. В 1959 году Т.Н.Протасьевой и М.В.Щепкиной была предпринята критическая публикация текста совместно с переводом его на современный русский язык11. Была и более позд¬няя публикация, предпринятая Ю.А.Лабынцевым12.
«Сборник», в котором находятся сказания о начале книгопечатания на Руси, представляет собой объ¬емистую (1091 стр.) рукопись в четвертую долю листа, воспроиз¬веденную полууставом разных почерков. Содержание его разноо¬бразно: здесь и жития святых, и сочинения духовных писателей прошлого, и выписки из печатных богослужебных книг, и списки «святейших патриархов вселенный пастырей святыя божия кафолитския церкви», и переводные пове¬сти, и даже арифметические задачи. Текст книги обнаруживает в ее составителе человека незаурядного и высокоэрудированного, с чрезвы¬чайно широкими интересами. На полях первого листа четкой скоро¬писью выведена владельческая запись: «Справщика иерея Никифора Симеонова».
Никифор Симеонов (или Семе¬нов) Ярославец — в истории нашего книгопечатания человек примеча¬тельный. Будучи справщиком (ре¬дактором и корректором) Москов¬ского Печатного двора, он составил большое личное книжное собрание, вошедшее впоследствии в состав Московской Синодальной библио¬теки. Не чуждался он и литератур¬ных трудов — писал стихи, жития святых. Филолог и библиограф П.К.Симони считал Никифора Симеонова автором известного библиографического труда XVII столетия «Оглавление книг, кто их сложил». Было бы очень соблазнительно приписать Никифору Симеонову авторство сказаний о начале русского книгопечатания, однако пока еще у нас нет основа¬ний для этого. Сказания переписа¬ны четким полууставом, который не имеет ничего общего с почерком нашего книголюба: он писал обычно мелкой скорописью или весьма неразборчивым полууставом.
Сомневаясь в авторстве Никифо¬ра Симеонова, мы вместе с тем хоте¬ли бы отметить, что многие тексты «Сборника», в котором находятся сказания, обнаруживают специфиче¬ские интересы справщика. Это и «Предисловие книзе, глаголемой грамматице, паче же показание ко учению...», переписанное, по-види¬мому, из «Грамматики» Мелетия Смотрицкого, и сравнительные выписки из печатных Триодей — «последних московской» и «ост¬ровской», и «Молитва на соверше¬ние книги», и «Канон святоучителю словенску языку Кирилу Философу и брату его Мсфодию». Это, нако¬нец, своеобразный справочный материал: выписки из летописи «О князех русских», упоминавшиеся уже списки патриархов и др.
Несколько слов о времени воз¬никновения «Сборника». Послед¬няя из упоминаемых в книге дат — 1647 год, которым датировано жи¬тие «юродивого Иоанна Большого Колпака, ростовского и московского чюдотворца». С другой стороны, в книге имеется запись о продаже ее в ноябре 1682 года неким Стефаном Федоровым. Таким образом, «Сбор¬ник» был переписан в период между 1647 и 1682 годами. Водяные знаки бумаги, на которой «Сборник» написан, позволяют уточнить дати¬ровку. Наиболее часто встречаю¬щийся знак — «герб под короной, в гербу овен с крестом», он близок к знаку, который наш известный филигранолог К.Я.Тромонин ука¬зывает под № 1248 и относит к 1676 году. Второй водяной знак — лите¬ры «IDM» — совершенно идентичен знаку № 710 Тромонина, датирован¬ному 1676-1682 годами.
Время создания «Сказаний» следует отличать от времени напи¬сания «Сборника». Они могли быть составлены гораздо раньше и суще¬ствовать в нескольких списках, из которых до нас дошел только один. О времени возникновения «Сказа¬ний» в литературе существуют различные мнения. Так, К.Ф.Калайдович склонялся к признанию сравнительно позднего их происхождения, считая, что оба «Сказания» были составлены в царствование Алексея Михайло¬вича, то есть в период с 1645-го по 1676 год. Аналогичного мнения придерживался в свое время и исто¬рик книгопечатания В.Е.Румян¬цев . В середине XX столетия возникла другая версия, принадле¬жавшая М.Н.Тихомирову, который считал, что первое «Сказание» «было составлено при патриархе Филарете, между 1619 и 1633 гг., вероятно, вскоре после возвраще¬ния Филарета из плена в 1619 г.» . Во втором «Сказании» упоминается патриарх Иосиф. В связи с этим М.Н.Тихомиров указывал, что оно «возникло не раньше его вступле¬ния на патриарщество, т.е. не рань¬ше 1642 г.».
А теперь мы хотели бы возвра¬титься к точке зрения К.Ф.Калайдо¬вича и В.Е.Румянцева. Дело в том, что в первом «Сказании» родители царя Михаила Федоровича — па¬триарх Филарет и «инока» Мар¬фа — упомянуты как покойные. О Филарете сказано: «еще жива суща тогда», о Марфе: «еще бо си живе сущи тогда бывши». Более того, к имени самого царя Михаила Федоровича в первом «Сказании» прибавлено словосочетание «блаженныя памяти». Вместе с тем имя Алексея Михайловича, сменившего на престоле Московского государ¬ства своего отца Михаила Федоро¬вича, здесь не упоминается. Это заставляет нас предположить, что «Сказание известно о воображении книг печатного дела» было написа¬но в самом начале правления «ти¬шайшего» царя, примерно в 1645-1646 годах, когда говорить о какой-либо деятельности Алексея Михайловича в области книжного дела было еще рано.
Во втором «Сказании», напро¬тив, мы находим вполне определен¬ные указания на заслуги Алексея Михайловича, который «тако же божественною ревностию одержим быв и последуя отцу своему и деду... и по благословению отца своего и богомольца святеишаго кир Иоси¬фа патриарха Московского и всеа Русии повеле книги исправляти, яко же подобает». Архимандрит Симонова монастыря Иосиф был избран на патриарший престол 20 марта 1642 года, а умер 15 апреля 1652-го15. Алексей Михайлович вступил на престол в 1645 году. Таким образом, «Сказание известно и написание вкратце» могло возник¬нуть в период между 1645 и 1552 годами. Этот отрезок времени мо¬жет быть еще более ограничен, если вспомнить, что второе «Сказание» ставит в заслугу Алексею Михайло¬вичу, что он «повеле книги исправ¬ляти, яко же подобает». Вопрос об исправлении богослужебных книг особенно резко встал после того, как в 1649 году в Москве побывал иеру¬салимский патриарх Паисий, ука¬завший московским церковным властям на отступления московских книг от греческих оригиналов.
Таким образом, мы датируем «Сказание известно о воображении книг печатного дела» 1645-1646 го¬дами, а «Сказание известно и напи¬сание вкратце» — 1649-1652 годами.
Настаивая на позднем происхож¬дении «Сказаний» о начале русско¬го книгопечатания, В.Е.Румянцев отметил сходство их «по мысли и выражениям» с послесловиями книг, выходивших в Москве при патриархе Иосифе. При этом был назван «Пролог», первая половина которого вышла в свет в декабре 1642 года, а вторая — в декабре 1643 года. Мы проверили это утверждение: определенная стили¬стическая общность действительно может быть найдена между «Сказа¬ниями» и послесловиями, например к «Прологу» или к «Апостолу» 1644 года.
А теперь зададимся вопросом о том, для какой цели понадобились две различные редакции «Сказа¬ний» о начале книгопечатания — пространная и сокращенная? Оба варианта открываются лаконичным рассказом об обстоятельствах введе¬ния книгопечатания на Руси. Глав¬ным источником здесь, безусловно, являлось послесловие к «Апостолу» 1564 года. Ввиду того что мы при¬держиваемся точки зрения о более позднем происхождении «Сказа¬ний», мы лишены возможнности считать, вслед за М.Н.Тихомировым, что первое из них «возникло в кругу печатников, учеников Андроника Невежи», который работал в Москве в 1589-1602 годах, и что «ко времени возникновения сказа¬ния могли еще оставаться живые свидетели начала русского книго¬печатания». Автор «Сказаний» не мог иметь в своих руках никаких документальных материалов, ибо архив Печатного двора XVI — нача¬ла XVII века погиб в годы польско-шведской интервенции. Но какая-то устная традиция, несомненно, суще¬ствовала, и она была использована как автором послесловия к «Трефологиогу», так и автором «Сказа¬ний».
Прежде всего нужно обратить внимание на мотивировку причин введения книгопечатания. Вслед за автором послесловия к «Трефологиону» авторы «Сказаний» во главу угла ставят необходимость исправ¬ления богослужебных книг, причем это повторяется неоднократно и служит лишним подтверждением позднего происхождения рассма¬триваемого памятника. Во втором «Сказании» мотив «исправления» усилен, но появляются и другие причины, о которых ранние источ¬ники умалчивают. Все вместе укла¬дывается в четкую формулу: «про¬извести бы ему (то есть царю Ивану Васильевичу Грозному. — Е.Н.) от письменных книг печатныя, крепкаго ради исправления и утверждения и скораго делания и легкия ради цены и своей ради похвалы».
Автор «Сказаний» называет имена первопечатников, хорошо знакомые нам: «Иоанн Федоров сын, да клеврет его Петр Тимофеев сын Мстиславец». Новым, по срав¬нению с послесловиями «Апостола» 1564 года и «Трефологиона» 1638 года, является указание на подчиненное положение Петра Мстиславца — он назван «клевретом».
Говоря об источниках, питавших решение царя основать типографию, автор «Сказаний», вслед за после¬словием к «Апостолу» 1564 года, на первое место выдвигает божествен¬ный промысел и одобрение митро¬полита Макария. Из зарубежных источников, также питавших это решение, в первом «Сказании», как и в «Апостоле», упоминаются греки, Венеция и непривычная для совре¬менного уха «Фригия» («яко же в Грецех, в Виниции и во Фригии»). Во втором «Сказании» круг зару¬бежных источников расширен: «яко же в Греках и в Немецких землях, в Виниции и во Фригии и в Белой Руси, в Литовстеи земли и в прочих тамошних странах». Очень важным, но далеко не определенным и кате¬горическим является указание на то, что Иван Федоров и Петр Мстиславец учились у иностранцев: «глаголют же нецеи о них, яко от самех фряг то учение прияста». Сама форма этого высказывания говорит о том, что основанием для него послужила устная традиция (глаголют же нецеи), но ни о каком документальном подтверждении факта и речи быть не может.
Особенно важным для нас явля¬ется глухое упоминание в первом «Сказании» о несовершенных опы¬тах книгопечатания, проводивших¬ся до выпуска в свет «Апостола» 1564 года, который в момент состав¬ления «Сказаний» уже считался первой русской печатной книгой. Мы видим отсюда, что традиция, просуществовавшая вплоть до нашего времени, уходит в достато¬чно глубокую древность. О первых опытах книгопечатания рассказыва¬ется следующее: «повествует же ся от неких яко преже их (то есть прежде Ивана Федорова и Петра Мстиславца. — Е.Н.) нецыи, или будет и они сами малыми некими и неискусными начертании печатаваху книги». Здесь опять-таки приходится отметить указание на устную традицию, ибо документаль¬но факт не подкрепляется.
В соответствии с современным состоянием вопроса о начале мо¬сковского книгопечатания мы впра¬ве отнести утверждения автора «Сказания» к так называемым анонимным, или безвыходным, изданиям, которых в настоящее время известно семь. При этом следует принять во внимание их определенную «неискусность» в сравнении с первопечатным «Апо¬столом», хотя в целом их полигра¬фический уровень достаточно вы¬сок. Загадочным остается утвержде¬ние о «малом начертании». Анонимные издания напечатаны шрифтами крупных кегелей, так что отнести это утверждение на счет размера шрифта нельзя. Автор этих строк в свое время полагал, что речь идет о малом тираже этих будто бы пробных изданий, но в последние годы было найдено много новых экземпляров безвы¬ходных изданий, что косвенно свидетельствует об их первоначаль¬но большом тираже.
Особенно интересным является сведение из первого «Сказания» о том, что Иван Федоров и Петр Мстиславец принимали участие в первых опытах книгопечатания, а значит, работали в типографии, которую мы сейчас называем ано¬нимной. В дальнейшем мы выдви¬нем и другие доводы в поддержку этой версии. Необходимо отметить, что приведенный выше рассказ о первых опытах книгопечатания во второе «Сказание» не вошел. Воз¬можно, он был признан недостаточ¬но убедительным.
Датирование первых опытов книгопечатания и издания «Апосто¬ла» 1564 года в первом «Сказании» разделено. Указывается, что царь «повеле... устроити дом от своея царския казны, иде же печатному делу устроитися» в 7071 году от сотворения мира, что в переводе на современное летосчисление соот¬ветствует периоду от 1 сентября 1552-го до 31 августа 1553 года. Дату уточняет дополнение «в 35-е лето государства его», а поскольку Иван Васильевич Грозный вступил на престол в 1533 году, то 35-й год его правления приходится на 1568 год. Как видим, автор «Сказания» не утруждал себя арифметическими выкладками. Что же касается печа¬тания «Апостола», то оно было начато 19 апреля 7071-го, то есть 1563 года. Точно такая же дата указана и в послесловии первопе¬чатного «Апостола» (как узнает читатель впоследствии, противо¬речия в датах есть и в послесловии «Апостола» 1564 года. Подробно на этом вопросе мы остановимся ниже).
Следует отметить, что второе «Сказание» не оставляет возможно¬сти для каких-либо противоречивых толковании: здесь дата написа¬на полностью: «в тридесят пятое лето государства его». А значит, автор сказаний все-таки был не в ладу с арифметикой.
Вслед за рассказом о первопе¬чатниках и в первом, и во втором «Сказаниях» повествуется вкратце о типографе Андронике Тимофееве Невеже, причем, что для нас особен¬но важно, он назван учеником Ива¬на Федорова и Петра Мстиславца. Как известно, сам Невежа в после¬словиях к своим изданиям ни разу не упомянул имен своих учителей и не сказал об их заслугах в созда¬нии книгопечатания в Москве.
Отмечается в «Сказаниях» и тот факт, что при Иване Васильевиче Грозном, а также при Федоре Ива¬новиче, при царях Борисе Годунове и Василии Шуйском, кроме Андро¬ника Невежи, трудились и другие мастера, «и по тех мастерох иныя мастера быша».
Затем в первом «Сказании» идет подробный и интересный рассказ о польско-литовском нашествии, не имеющий прямого отношения к истории отечественного книго¬печатания. Во втором «Сказании» этого текста нет, и повествование ограничивается лаконично изло¬женными фактами, относящимися непосредственно к истории нашего печатного дела.
Называется имя типографа Ни¬киты Федорова Фофанова и расска¬зывается о его работах в Нижнем Новгороде и в Москве (заметим, что факт существования нижегородской типографии был подтвержден срав¬нительно недавними находками). Повествуется и о восстановлении типографии, именуемой «штанбой», после изгнания «поганых поляков». Далее идет рассказ о книгопечата¬нии при царе Михаиле Федоровиче, а во втором «Сказании» — и при Алексее Михайловиче.
В тексте обоих «Сказаний» по¬стоянно звучит мотив исправления богослужебных книг. Если в первом «Сказании» он еще приглушен, то во втором он всячески подчеркива¬ется: здесь и Иван Васильевич вво¬дит книгопечатание «крепкаго ради исправления и утверждения» бого¬служебных книг, и патриарх Фила¬рет (в первом «Сказании») «много свидетельствовав божественных книгах изъявляти и изъясняти, яко подобает», и наконец, Алексей Ми¬хайлович совместно с патриархом Иосифом «повеле книги исправляти, яко же подобает».
Нам думается, что этот, вполне определенный, мотив приоткрыва¬ет завесу над обстоятельствами создания текстов обоих «Сказа¬ний». В 1649 году в Москве побы¬вал иерусалимский патриарх Паисий, указавший московским вла¬стям на многочисленные погрешности в печатных богослу¬жебных книгах. Это же подтверди¬ли воспитанник Киево-Могилянской академии Епифаний Славинецкий (умер в 1675 году), Арсений Сатановский и другие ученые мо¬нахи, вызванные в 1649 году из Киева. Славинецкому, знатоку древнегреческого и латинского языков, и его товарищам было поручено освидетельствование богослужебных книг. Приезжим, естественно, необходимо было узнать о традициях московского книгопечатания. Тогда-то на Пе¬чатном дворе и была составлена краткая справка — вторая редакция «Сказания». За основу при этом было взято «Сказание известно о воображении книг печатного дела», составленное, надо думать, в 1645-1646 годах для нового царя Алексея Михайловича, чтобы озна¬комить его с деятельностью его царственных предков, направлен¬ной на развитие и распространение книгопечатания. При переработке «Сказания» оно было сокращено за счет не имеющих прямого отноше¬ния к печатному делу пассажей. Из текста были выброшены сомни¬тельные сведения, не подкреплен¬ные документами и восходящие к устной традиции. Вместе с тем был значительно усилен мотив исправления богослужебных книг, долженствующий показать приез¬жим, что стремление к совершенст¬вованию печатных текстов не явля¬ется чем-то новым в Московском государстве.
«Сказания» о начале московско¬го книгопечатания, наряду с посл¬есловиями к московскому 1564 года и львовскому 1574 года «Апосто¬лам», в течение долгого времени были основными источниками наших сведений о московских пер¬вопечатниках и обстоятельствах основания первой русской типогра¬фии. Среди авторов, использовав¬ших эти источники, был и сочини¬тель текста «О книгах старых и о книгах новых», вошедшего в «Сборник» начала XVIII века и до сего дня не опубликованный. В заслугу этому автору следует поставить устранение противоречий в датировке и четкое указание на 1553 год как на начало московского книгопечатания. Ранее считалось, что автором этого текста был не известный нам по имени литератор, ныне же мы можем утверждать, что упомянутый текст — не более чем копия одного из разделов книги Димитрия Ростовского, речь о котором пойдет в следующей части нашей статьи.

Сообщения иностранцев о нача¬ле книгопечатания в Москве
В начале статьи речь шла о том, что современники — наши соотечествен¬ники — о начале московского книго¬печатания не упоминают. Иное дело зарубежные свидетели. Московское государство во второй половине XVI века начинает играть все более важ¬ную роль в международных делах. В русскую столицу зачастили послы иностранных государств и Папского престола. Однако, сюда приезжали и люди, стремившиеся подзарабо¬тать, — ремесленники, специалисты по военному делу. Возвратившись домой, некоторые из них писали путевые заметки и воспоминания, рассказывая соотечественникам о далекой и загадочной стране. Кни¬ги эти всегда находили издателей. Подобные записки, получившие в историографии образное наимено¬вание «Сказаний иностранцев», библиографически учтены Федором Павловичем Аделунгом (1768-1843) и Сергеем Рудольфовичем Минцловым (1870-1933). В настоящее время для поиска и библиографических справок в этой области следует использовать аннотированный ука¬затель «История дореволюционной России в дневниках и воспоминани¬ях» (М., 1976. Т. 1. XV-XVIII вв.), подготовленный авторским коллек¬тивом под руководством Петра Андреевича Зайончковского. Крити¬ческий обзор «Сказаний иностран¬цев» был в свое время предпринят прославленным русским историком Василием Осиповичем Ключевским (1841-1911), работа которого неодно¬кратно переиздавалась и до сих пор не потеряла своего значения17.
В некоторых из «Сказаний» есть сведения и о недавно возникшем в Московии книгопечатании. Сведе¬ния, сообщаемые путешественника¬ми, не всегда справедливы, а порой и откровенно тенденциозны. В любом случае к ним следует под¬ходить критически.
Первое из них (в хронологиче¬ском отношении) принадлежит Рафаэлю Барберини, итальянцу по происхождению, представителю знатной фамилии. Он много скитал¬ся по свету, получил гражданство Антверпена, исполнял обязанности посла английской королевы Елиза¬веты. В Москву, куда он приехал в 1565 году (на следующий год после выхода в свет Апостола Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца), его привели торговые интересы. Итальянец сам побывал в типографии. В своих записках, имеющих форму письма, он пишет: «В прошлом году ввели они у себя печатание, которое вывезли из Константинополя, и я сам видел, с какой ловкостью уже печатались книги в Москве. Буквы их большей частью заимствованы из греческого алфавита. Затем они также ввели делание бумаги и даже делают, но все еще не могут ее употреблять, потому что не довели этого искус¬ства до совершенства18.
Сообщение Рафаэля Барберини было известно историкам русской книги. Некоторые из них (А.И.Некрасов, П.Н.Берков) цитиру¬ют его. Однако никто из этих авторов странным образом не заметил исклю¬чительно ценные для нас свидетель¬ства, которые мы находим в прило¬женной к его сочинению «Записке о вещах, которые надобно послать в Москву». В этом длинном списке, свидетельствующем об определен¬ных коммерческих интересах Барбе¬рини, среди прочего упоминаются:
• «Четыре или пять пудов висмуту для типографщиков»;
• «Четыре или пять тюков (по десяти стоп) большой бумаги для печатания»19.
В определенную связь с нужда¬ми московской типографии могут быть поставлены и следующие заказы, которые получил Барбери¬ни:
• «Тетрадь рисунков с листьями, арабесками и тому подобным»;
• «...верных оттисков с изображе¬ ниями разных государей»;
• «пару готовален с красивыми гребнями и в оправе»20.
Вслед за «Запиской...» следует «Примечание о ценах на разные предметы в Москве», в котором, в частности, упоминаются всевоз¬можные краски, чернильные ореш¬ки, а также «книжечка золотой бити, в 8 листков»21 — золотая фольга, которую использовали для тиснения на переплетах, а также для расцвечивания миниатюр и орнамен¬та в рукописных книгах.
Р. Барберини делает заметки о вещах, которые необходимо при¬обрести лично для царя. Возможно, что и заказ на типографские матери¬алы он получил во дворце.
Московская типография мимо¬ходом упоминается в записках Генриха Штадена (1542-?), немец¬кого авантюриста, жившего в Моск¬ве с 1565-го по 1576 год и работа¬вшего переводчиком, а затем слу¬жившего в опричнине. Упоминание это заинтересует нас, ибо в нем указывается, где в то время нахо¬дился Печатный двор: «Затем идут другие ворота из Кремля в город (речь идет о Никольских воротах Кремля. — Е.Н.)... Ворота эти двой¬ные. Во рву под стенами находились львы; их прислала великому князю английская королева. У этих же ворот стоял слон, прибывший из Аравии. Далее общий судный двор или Земский двор; за ним друкарня или Печатный двор. Далее была башня или цитадель, полная зе¬лья»22.
Следующее известие относится к тому времени, когда московская типография Ивана Федорова уже прекратила свою деятельность. Принадлежит оно перу Антонио (Антонина) Поссевино (Antonius Possevinus, 1534-1611)23, папского нунция в Польше, побывавшего в Москве в феврале-марте 1582 года и встречавшегося здесь с царем Иваном Васильевичем Грозным. Он сохранил нам известие о типогра¬фии, перенесенной царем в Алексан¬дровскую слободу, одно время служившую царской резиденцией: «Книги они (то есть московиты. — Е.Н.) все пишут сами и не печатают, за исключением того, что станку отдается кое-что только для нужд государства в городе, который назы¬вается Александровская Слобода»24.
В дальнейшем мы узнаем, что А.Поссевино впоследствии много хлопотал о создании в Польско-Литовском государстве или в Риме славянской типографии, которая бы выпускала книги, пропагандирую¬щие католицизм.
В литературе нашей особенно часто цитировали свидетельство англичанина Джильса Флетчера (G.Fletcher, 1548-1611), человека образованного, доктора права, при¬ехавшего в Москву уже после смер¬ти Ивана Васильевича Грозного, в 1588-1589 годах, в качестве посла английской королевы Елизаветы. Вернувшись в Англию, Флетчер в 1591 году издал сочинение «О государстве русском», которое неоднократно издавалось как в английском оригинале, так и в переводе на русский язык. Флет¬чер пишет: «Будучи сами невежда¬ми во всем, они (то есть москови¬ты. — Е.Н.) стараются всеми сред¬ствами воспрепятствовать распространению просвещения, как бы опасаясь, чтобы не обнаружи¬лось их собственное невежество и нечестие. По этой причине они уверили царей, что всякий успех в образовании может произвести переворот в государстве и, следова¬тельно, может быть опасным для их власти. В этом случае они правы, потому что человеку разумному и мыслящему, еще более возвышен¬ному познаниями и свободным воспитанием, в высшей степени трудно переносить принудительный образ правления. Несколько лет тому назад, еще при покойном царе, привезли из Польши в Москву типографский станок, и здесь была основана типография с позволения самого царя. Но вскоре дом ночью подожгли, и станок с литерами совершенно сгорел, о чем, как пола¬гают, постаралось духовенство»25.
Некоторые пассажи из приведен¬ного нами свидетельства Джильса Флетчера и сегодня кажутся акту¬альными. Россия издавна славилась неприятием новых идей, пришед¬ших с Запада. Первая публикация книги Флетчера, осуществленная в 1848 году в «Чтениях в Обществе истории и древностей Российских», была конфискована, а сам журнал закрыт. Новое издание стало воз¬можным лишь в 1905 году. Что же касается сообщения о начале книго¬печатания в Москве, то оно было написано через лет тридцать пять после этого события. Флетчер поль¬зовался информацией, полученной из третьих рук. Поэтому к его сви-дельству нужно относиться крити¬чески. Сообщение Флетчера поро¬дило в русской историографии чрезвычайно стойкую легенду о поджоге типографии Ивана Федо¬рова. Лишь в XX столетии легенда эта была развенчана трудами А.С.Зерновой, П.Н.Беркова и други-х исследователей.
Еще больше отдалено от интере¬сующего нас события сообщение Жака Маржерета (.Jacques Margeret, около 1550-го или 1560-го — не ранее 1618-го), французского офице¬ра, служившго в 1600-1609 годах в личной гвардии царя Бориса Фе¬доровича Годунова, а затем и само¬званца Дмитрия Ивановича. В сочи¬нении «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского», которое увидело свет в Париже в 1606 году и было переиз¬дано в 1669 году, он, в частности, пишет: «Русские буквы большей частью суть греческие; книги почти все рукописные, кроме немногих экземпляров Ветхого и Нового Завета, привезенных из Польши; ибо не более 10 или 12 лет, как россияне узнали искусство книгопечатания, да и теперь еще рукописные книги более уважают, нежели печатные»26.
Как мы уже говорили, первое издание книги Жака Маржерета вышло в свет в 1606 году. Получает¬ся, следовательно, что он относит начало книгопечатания в Москве не более не менее как к 1594-1596 годам. К этому времени москвитяне печатали книги уже больше 40 лет.
К «сказаниям иностранцев» в опр¬еделенной степени примыкают сви¬детельства зарубежных авторов, в Московском государстве не бывав¬ших, но писавших о нем. В связи с этим упомянем сочинение францу¬за Андре Теве «Московская космо¬графия», изданное в 1571 году. Здесь мы, в частности, читаем: «Что касает¬ся до книгопечатания, то оно вошло у московитов в употребление только с 1560 года, когда его открыл один русский купец, закупивший шрифты, при помощи которых они потом опубликовали очень красивые кни¬ги... Так как они очень подозритель¬ны и создают трудности там, где их нисколько не видно, по примеру греческих сектантов, некоторые из них путем тонкого коварства и подст¬авных лиц нашли способ сжечь их шрифты, так как они боялись, не принесет ли печатное слово какую-либо перемену или затмение в их образ жизни и религии»27.
Московское государство вовсе не было отгорожено от Европы некото¬рым подобием «железного занаве¬са», как это нередко утверждается. Иностранные послы, торговые люди, ремесленники были частыми гостями в Москве. Возвращаясь на родину, они нередко захватывали с собой в качестве сувениров книги. Чаще всего это были малообъемные и малоформатные «Азбуки», кото¬рые благодаря этому и сохранились до наших дней, ибо в Москве их зачитывали до дыр и выбрасывали. Мы узнаем впоследствии, что «Аз¬буки», напечатанные Иваном Федо¬ровым в 1574 и 1578 годах, сохрани¬лись только в зарубежных книго¬хранилищах. У нас их нет.
Но бывало, что любопытствую¬щий иностранец захватывал с собой и объемное издание. Чаще всего это была Библия, которая должна была доказать сомневающимся, что мо¬сковиты такие же христиане, как немцы, французы или англичане.
«Острожская Библия», напеча¬танная Иваном Федоровым в 1581 году, вскоре после выхода ее в свет была подарена Папе Римскому Григорию XIII и английскому послу Джерому Горсею. Уже в 1589 году это издание было в личной библио¬теке английского знатока восточных языков архиепископа Ланселота Эндрюса (Lancelot Andrewes, 1555-1626). А в 1605 году другой экзем¬пляр этого издания был зарегистри¬рован в каталоге известной Бодле-янской библиотеки в Оксфорде28. Указана она как «Biblia Moskovitica. Ostrohiae»; ее шифр В.1817. Это первый известный нам случай упо¬минания издания Ивана Федорова на страницах печатного каталога. Впоследствии таких упоминаний будет много, и мы в свое время расскажем о каждом из них.
А затем настала очередь упоми¬наний о первопечатных московских книгах на страницах немногочис¬ленных еще трудов о быте, нравах и религии московитов.
Книги, напечатанные Иваном Федоровым, активно использова¬лись в богослужебной практике. Они лежали в церквах и монасты¬рях, и никто их особо не отличал от более ранних рукописных книг и более поздних печатных изданий. Перелистывая страницы, священ¬нослужители слюнявили пальцы. А если было темно, зажигали свечи, и растаявший воск капал на покры¬тые буквенным узором листы. Таких следов в богослужебных книгах немало.
Прошло много времени, прежде чем первые московские печатные книги стали собирать, а затем и изуч¬ать. Вскоре заинтересовались и исто¬ками русского книгопечатания. Упо¬минания об этом появились сначала в книгах, изданных за рубежом.
Прежде всего назовем богослов¬скую диссертацию молодого ревель-ского пастора Иоганна Швабе (Johann Schwabe, 1644-1699), читанную в 1665 году в теологическом собрании Иенского университета и тогда же изданную. Об авторе этой диссертации мы подробнее расска¬жем позднее, когда будем знако¬миться с острожской «Азбукой» 1578 года, которую Швабе впервые упомянул. Пока же скажем, что диссертация называлась «Цурковь московскш»29. Эти слова были вос¬произведены на титульном листе книги клишированным кириллов¬ским шрифтом. В диссертации, которая переиздавалась в 1675-м и 1710 годах30, шла речь и об острож-ском Новом Завете с Псалтырью, изданном Иваном Федоровым в 1580 году.
Короткое известие о начале книгопечатания в России можно найти и в записках анонимного английского автора, изданных в 1679 году в Париже Антуаном де Баром. Датой основания первой московской типографии здесь ука¬зан 1560 год31.
Ни Швабе, ни анонимный ан¬глийский автор не указывают имени нашего первопечатника. Мы впер¬вые (после Симона Будного) встре¬чаем это имя в труде шведского литератора и проповедника Никола-уса Бергиуса (Nicolaus Bergius, 1658-1706). Он был генерал-супер-индентантом и возглавлял лютеран¬ское духовенство Лифляндии. Он мечтал обратить в лютеранство жителей России. Нередко утвержда¬ют, что с этой целью Бергиус осно¬вал в Стокгольме русскую типогра¬фию и напечатал в ней кириллов¬ским шрифтом переведенный на русский язык Катехизис Мартина Лютера32. Это очевидная ошибка, ибо Катехизис на церковно-славян-ском языке был издан в Стокгольме еще в 1628 году, задолго до рожде¬ния Бергиуса. Так или иначе, но этот человек интересовался истори¬ей России и в 1704 году выпустил книгу «Опыт о гражданском состоя¬нии и религии московитов». В этой книге мы и находим известие о нача¬ле московского книгопечатания с упоминанием имени нашего перво-типографа, правда, в искаженном виде — Iwan Hodersson33.
Совершенно правильную транс¬крипцию имени Ивана Федорова — Joannus Theodore filius («Иван сын Федора») — мы находим в труде французского историка и библиогра¬фа Жака Лелонга (Jacques Le Long, 1665-1721). Ученый этот более известен как автор «Исторической библиотеки Франции, содержащей каталог трудов, печатных и рукопис¬ных, трактующих об истории этого королевства...». Но наше внимание привлечет другой его труд, а именно «Священная библиотека», первое издание которой вышло в свет в Париже в 1709 году. Лелонг поста¬вил перед собой цель описать руко¬писные воспроизведения и печа¬тные издания Священного Писания на всех языках мира. При этом учитывались как полные издания Библии, так и издания отдельных ее разделов — Ветхого Завета, Еванге¬лия, Апостола... Один из разделов первого тома его труда именуется «Biblia Ruthenica seu Moscovitica»34, то есть «Библия русская и москови-тская». Здесь мы находим достаточ¬но подробное описание «Острож-ской Библии» 1581 года с переведе¬нными на латынь выдержками из предисловий и послесловия. Лелонг справедливо отмечает, что «Острожская Библия» Ивана Федо¬рова послужила основным источни¬ком для московского издания 1663 года.
В «Священной библиотеке» описан ряд других московских и виленских старопечатных книг, а также славянские рукописи, с которыми Лелонг познакомился в Бодлеянской библиотеке в Оксфорде. Труд Лелонга заслужи¬вает подробного и тщательного изучения. Это первое известное нам библиографически точное описание славянских старопечатных изданий.
Во второй четверти XVIII столе¬тия в интересующей нас области много работал ректор берлинской гимназии Иоганн Леонгард Фриш (Johann Leonhard Frisch), ставший одним из первых немецких слави¬стов и написавший несколько «про¬грамм» по различным вопросам славянской филологии. В одной из них дан краткий очерк истории славяно-русских типографий. Фриш знал об изданиях словенско¬го просветителя Приможа Трубера, о несвижском Катехизисе 1562 года Симона Будного, о друкарне Киево-Печерской лавры. Повествуя о нача¬ле книгопечатания в Москве, он сообщает, что здесь в 1564 году были изданы Евангелие, а также Деяния и Послания апостолов35. Названы имена первых типографов: «Iwan Hoderson, & Peter Timofiioff-son». Правильное написание рус¬ских имен все еще тяжело для не¬мецкого пера.
Сообщении И.Л.Фриша о том, что Иван Федоров напечатал Еван¬гелие, представляет интерес, ибо позволяет связать деятельность первопечатника с трудами и днями первой московской, так называемой Анонимной, типографии, выпустив¬шей три издания Евангелия. Об этом, впрочем, еще ранее писал Симон Будный.
Известны Фришу и острожские издания Ивана Федорова — Новый Завет с Псалтырью 1580 года и Библия 1581 года.
Следующее имя, которое должно быть названо в связи с историо¬графией русского первопечата-ния, — это Иоганн Петер Коль (Johann Peter Kohlius), историк религии, который в 1725 году стал членом Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. В России Коль успешно изучал славянские издания Священного Писания и произведения отцов церкви. Осо¬бенно интересовали его «Поучи¬тельные слова» Ефрема Сирина (умер в 373 г.), которые в XVII веке несколько раз издавались в Москве. Занятия Коля вскоре были прерва¬ны по весьма любопытной причине: профессор увидел дочь императора Петра, будущую императрицу Ели¬завету, влюбился в нее и на этой почве сошел с ума. Вернувшись на родину, он вскоре выздоровел и в 1729 году в Альтоне выпустил книгу «Введение в славянскую историю и литературу...». Здесь он, в частности, описал «Острожскую» 1581-го и московскую 1663 года Библии и назвал имя российского первопечатника — Joannes Theodori filius (Иван сын Федора)36. Всю вторую часть книги Коль посвятил трудам Ефрема Сирина.
К XVIII столетию следует отне¬сти и начало польской историогра¬фии книгопечатания, имеющей богатые традиции и ставшей осо¬бенно активной в еще далеком в ту пору XX веке. Территории, где проживали исповедовавшие право¬славие украинцы и белорусы, в XVI веке и в первой половине XVII столетия принадлежали Речи Посполитой. Заблудовская, львовская и острожская типографии Ивана Федорова работали на терри¬ториях, подлежащих юрисдикции польской короны. Поэтому поль¬ские историки всегда интересова¬лись, да и сейчас интересуются деятельностью нашего первопечат¬ника.
У истоков польской историогра¬фии книгопечатания стоит Ян Даниель Гоффман (Johann Daniel Hoffmann, 1701-1766). Получивший превосходное образование в универ¬ситетах Виттенберга, Иены и Лейпцига, он стал преподавате¬лем польского языка Торунской гимназии, а впоследствии профес¬сором истории, философии и язы¬ка гимназии в Эльбинге. В вышед¬шей в 1740 году в Данциге неболь¬шой монографии «О типографиях, основанных и развивавшихся в Королевстве Польском и Вели¬ком княжестве Литовском, сово¬купно с наблюдениями, относящи¬мися к области литературы и книгопечатания...»37, он впервые собрал, и систематизировал немно¬гие известные к тому времени сведения о польском книгопечата¬нии. В общей сложности он писал о 150 типографиях, работавших в 37 городах. Наряду с именами польских типографов Шарфенбер-геров, Зибенейхера и других, мы находим в книге Гоффмана и имя Ивана Федорова (Joannes Theodori filius). Рассказывая об Острожской типографии, он, однако, не сообща¬ет ничего нового, всецело следуя за Иоганном Петером Колем.
Можно предполагать, что Гоф¬фман и впоследствии подбирал материалы по истории польского книгопечатания, пытаясь отыскать дополнительные сведения, в частно¬сти, и об Острожской типографии Ивана Федорова. В каталоге его библиотеки, поступившей после смерти ученого в аукционную рас¬продажу, находим сборник «Acta publiczne do Interrssu Ordinacyi Ostrogskiey nalezace».
Историю книгопечатания во Львове Гоффман начинает с дру-карни Мациея Берната (Maciej Bernat), первые книги которого появились лишь в 1593 году. Уже в начале XIX века львовский автор, опубликовавший в 1816 году крат¬кое «Описание города Львова», справедливо упрекал Гоффмана в незнании раннего периода львовского книгопечатания. Отмечая, что «раньше, чем указано Гоффма-ном, искусство книгопечатания было уже известно во Львове», этот автор упоминает о типографии Павла Щербича (1581), а также о типографиях «армянской и грече¬ской»38. Историю последней этот автор связывает с печатанием по¬слания патриарха Иеремии и начи¬нает 1586 годом. Мы знаем, что в действительности нужно гово¬рить о типографии Ставропигий-ского братства, истоки которой восходят к Ивану Федорову. Одна¬ко имени первопечатника львов¬ский автор не называет и о его типографии 1573-1574 годов ниче¬го не знает.
В XVIII веке самое знаменитое издание Ивана Федорова — «Острожскую Библию» 1581 года можно найти уже во многих зару¬бежных книжных собраниях. Ио¬ганн Петер Коль, о котором шла речь выше, не смог достать в Санкт-Петербурге ни одного экземпляра «Острожской Библии». С этой книгой, которая его очень интересо¬вала, он познакомился в Гамбурге в библиотеке библиографа и теоло¬га, профессора «морали и элокве¬нции» Гамбургской академической гимназии Иоганна Альберта Фабри¬циуса (Johann Albert Fabricius, 1668-1736), автора широко извест¬ных и поныне используемых трудов «Греческая библиотека» и «Лати¬нская библиотека». Этот экземпляр в дальнейшем скорее всего попал в Гамбургскую публичную библио¬теку. Он в 1732 году был описан на страницах составленного Иоганном Фогтом (Johannis Vogt) и изданно¬го в Гамбурге каталога редких изда¬ний39.
В 1741 году была опубликована первая статья, специально посвя¬щенная «Острожской Библии» — парадоксально, но произошло это не в России, а в Германии. Появилась она на страницах журнала «Preussis-che Zehenden» и называлась «Исто¬рическое описание славянского издания Библии 1581 года»40. Ано¬нимный автор этой статьи дал срав¬нительно подробное описание изда ния, попутно подвергнув критике отдельные высказывания о нем в книгах Иоганна Коля и Жака Лелонга. Он привел греческий текст послесловия «Острожской Би¬блии», из которого, по его словам, явствовало:
«1) что типографа звали Иоан¬ном и что он был сыном Федора и был большим грешником. При этом указано, что он был родом из Великой России, что и дало возмож¬ность Лелонгу ошибочно называть этот библейский кодекс русским;
2) что местом печатания была Остробия, или Острогия, названная богоспасаемым городом;
3) что эта Библия была напечата¬на в 7089 году от сотворения мира и в 1581 от Рождества Христова и закончена 12 августа».
Далее приведены сведения о формате издания («klein folio»), о шрифтах, об оформлении титуль¬ного листа. В латинской транскрип¬ции приведен славянский текст титула, а затем дается его латин¬ский перевод. Описан герб князя Константина Острожского, поме¬щенный на обороте титульного листа. Излагается содержание послесловий, предпосланных основному тексту. Говоря о самом библейском тексте, автор отмечает, что в нем приведена третья книга Маккавеев, которая в других ста¬рых изданиях отсутствует. При описании книги автор пользовался экземпляром, который привез из России пастор из Мемеля Иоганн Арнольд Паули (Johann Arno¬ld Pauli). Человек этот в течение некоторого времени был полевым священником при Генеральном штабе русской армии, в которой в ту пору служило немало немцев. После смерти Паули книга попала в городскую библиотеку Кенигсбер¬га. Сообщается также, что другой экземпляр Библии находится в библиотеке профессора Даниеля Салтения (Dan. Saltenii).
«Острожская Библия» была и в коллекции, собранной известны¬ми английскими библиофилами Робертом Харлеем (Robert Harley, 1661-1724) и его сыном Эдвардом (Edward Harley, 1689-1741). Роберт Харлей был видным государствен¬ным деятелем, первым лордом Оксфордским. Библиотека его насчитывала свыше 3 тыс. рукопи¬сей и печатных книг. Эдвард довел ее численность до 40 тыс. В науч¬ный оборот этот экземпляр интере¬сующего нас издания был введен на страницах печатного каталога би¬блиотеки Харлеев, первый том которого вышел в 1743 году41.
Экземпляр этот, скорее всего, был приобретен герцогиней Бра-уншвейгской и Люнебургской Ели¬заветой Софией Марией, собравшей богатейшую коллекцию Библий всех времен и народов. К ней, по крайней мере, попала из коллекции Харлеев знаменитая 36-строчная Библия Иоганна Гутенберга. В печатном каталоге собрания, вышедшем в 1752 году, названа «Biblia Sclavonica. A Duce Constant¬ino edita, Fol. 1581. Ostroviae». Однако упоминаний о библиотеке Харлеев здесь нет. Сказано, что экземпляр этот в прошлом принад¬лежал де Стенбоку (Comiitis de Steenbock)42. 36-строчная Библия из этого собрания в дальнейшем попа¬ла в Парижскую национальную библиотеку. Там ли находится и «Острожская Библия» или нет, мы сказать не можем.
В том же 1752 году описание «Острожской Библии» появляется на страницах «Курьезной историче¬ской и критической библиотеки», составленной Давидом Клеманом (David Clement) и изданной в Геттингене43.

Литература
1 Тихомиров М.Н. Начало книгопечатания в России // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 10. Тот же. Русская культура X-XVIII вв. М., 1968. С. 292.
2 Голенченко Г.Я. Русские первопечатники и Симон Будный // Книга. Исследования и материалы. М., 1965. Сб.10. С. 146-161.
3 См.: Зернова А.С. 1958.С.11-19.
4 Материалы по истории СССР. II. Документы по истории XV-XVII вв. М., 1955. С. 7-144.
5 Там же. С. 100.
6 Материалы по истории СССР. М., 1955. Т. 2. С. 105.
7 Тихомиров М.Н. Начало книгопечатания в России // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 15. Тот же. Русская культура XXVIII вв. М., 1968. С. 297.
8 ГИМ,Син.850.Л. 73-81, 82-85 об.
9 Калайдович К.Ф. Записка об Иоанне Федорове // Вестник Европы. 1822, июнь. № 11 -12. С. 294.
10 Строев П.М. 1836. С. 439-451.
11 Протасьева Т.Н., Щепкина М.В. Сказания о начале московского книгопечатания. Тексты и переводы // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 197-214.
12 Сказание известно о воображении книг печатного дела // Русское историческое повествование XVI-XVII веков. М., 1984. С. 99-105.
13 Румянцев В.Е. Сборник памятников, относящихся до книгопечатания в России. М., 1872. Вып. 1. С. 13.
14 Тихомиров М.Н. Начало книгопечатания в России // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 18-19.
15 См., например, послание Алексея Михайловича митрополиту новгородскому Никону, в будущем известному реформатору, с извещением о смерти патриарха Иосифа. Акты Археографической экспеди¬ции. СПб., 1836. Т. 4. С. 76-77.
16 Отдел рукописей БАН. Текущие поступления 366. Л. 56-57 об.
17 См.: Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. П., 1918.
18 Путешествие в Московию Рафаэля Барберини в 1565 году. Пер. по рукописи с итал. ВЛюбич-Романовича // Сказания иностранцев о России в XVI и XVII веках. СПб., 1843. С. 34.
19 Там же. С. 53.
20Там же. С. 52, 54.
21Там же. С. 55, 57.
22Штаден Г. О Москве Ивана Грозного: Записки немца-опричника/ Пер. и вступ. ст. И.И.Полосина. Л., 1925. С. 104.
23 О нем см.: Pierling P. Bathory et Possevino. Paris, 1887; его же. Antonio Possevino. Missio Moscovitica. Paris, 1882.
24 Цит. по: Иван Федоров первопечатник. М.; Л., 1935. С. 62.
25 Флетчер Д. О Государстве русском. М., 1848. С. 75.
26 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и Великого княжества Московского, с присовокуплени¬ем известий о достопамятных событиях четырех царствований, с 1590 года по сентябрь 1606 г. СПб., 1830. С. 21.
27 Цит.по: Иван Федоров первопечатник. М.; Л., 1935. С. 28,60.
28 См.: James,Thomas. Catalogus librorum Bibliothecae Publicae quam vir ornatis simusThomas Bodleius Equec Auratus in Academia Oxoniensi nieper influit. Oxoniae, 1605. P. 21; To же (факсим. изд.): The first printed Catalogue of the Bodleian Library 1605. A facsimile. Oxford, 1986.
29 См.: Schwabe J. Цурковь московски, sive Dissrtatio theologica De religione ritibusque ecclesiasticis Moscovitarum.Jenae, 1665.
30 См.: Gerhfrdo J.E., Schwabe J. Цурковь московски, sive Dissrtatio theologica De religione ritibusque ecclesiastics Moscovitarum. Jenae, 1675. To же. Jenae, 1675.
31 См.: Relation curieuse de I'Etat presenz de la Russia. Traduite d'un auteur anglais qui a este neuf ans a la cour du grand Czar. Paris, 1679. Изложение см.: Корсаков П. Сказания иностранных современников о России // Маяк. 1843. Т. 7. Кн. 14. С. 69-101.0 начале книгопеча¬тания см. с. 95.
32 См.: Бергиус Николаус // Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. Биографии. М., 1992. Т. 2. С. 114.
33 Bergius N. Exercitatio historico-theologica de Statu Ecclesiae et religionis Moscoviticae. Holmiae, 1704. P. 150-155.
34 См.: Le Long J. Bibliotheca Sacra in Binos Syllabos Distincta... Parisiis, 1723.T. 1. P.440.
35 См.: Frisch J.L. Historiam Linguae Sclavonicae continuat quatuor capitibus... Berolini, 1727. F.B verso.
36 См.: Kohl J.P. Introductio in historiam et rem literariam Slavorum, imprimis sacram, sive Historia critica versionum slavonicarum maxime insignium, nimirim codicis sacri et Ephremi Syri, duobus libris absoluta/ Altonaviiae, 1729. P. 23-34.
37 См.: Hoffmann J.D. De typographiis earumque initiis in Regno Poloniae et Magno Ducato Lithuaniae evm variis observantionibus rem et literariam et typographicam vtrivsq; gentis. Dantisci, 1740; To же. Scriptorum rerum polonicarum et prussicarum collectio nova.... Dantisci, 1753. P. 6ff.
38 См.: Opisanie miasta Lwowa // Pami^tnik Lwowski. 1816. T.I. N2. S.118.
39 Vogt J. Catalogus historico-criticus librorum rariorvm, sive od scripta hvivs argumenti spicilegium, index et accessiones. Hamburgii, 1732. P. 40.
40 См.: Historische Beschreibung der Slavonischen Bibel-Ausgabe von A, 1581. fol. // Preussische Zehenden. Allerhand geistlicherGaben.Von mancherley in die Gottesgelahrtheit, Kirchen- und Gelehrten-Geschichte laufenden Materien. Konigsberg, 1741. Bd. 2. S. 784-796.
41 См.: Catalogus Bibliothecae Harleianae, in locus communes distributus cum indice auctorum/ London,
1743. Vol. 1. P. 9. N 150; Vol. 3. P. 106. N 1323/
42 Bibliotheca Biblica das ist Verzeichnis Bibel-Sammlung, welche die durchlauchtigste Fursinn und Frau Elisabeth Sophia Maria erst verwittwete Herzogin zu Braunschweig und Luneburg gebohrene Herzogin zu Schleswich-Holstein etc, Braunschweig, 1752. S. 176.
43 См.: Clement D. Bibliotheque curieuse historique et critique, ou Cataligueraisonne de livres dificiles a trouver. Gottingen, 1752, T. 3. P. 441 -445.



Примечателен также финал биографии. После смерти Ив. Федорова, его сын, избитый и раненый, кстати сказать, ростовщиком Сашкой Сеньковичем за долги отца вскоре после смерти апостола книгопечатания в России, не мог продолжать дела, так как на типографии тяготел ряд арестов - кроме вышеуказанных, еще "Сеньки" Корунки, за долги. В декабре 1584г., некий Якубович, по приговору суда, получил за долги Федоровых типографию в собственность, а через год с небольшим она куплена у него Львовским православным братством. Так было положено основание известной своими изданиями Братской типографии.

разбивать на абзацы, выделять основное. А тут ещё и "транскрип¬ция" странная. В итоге, если бы я страдал от бессонницы, то мигом бы от оной избавился. Но поскольку не страдаю - то и не знаю к какому месту прикладывать эту священную простыню.

Ув.Веревкин

Текст действительно надо организовывать.Но Чижевскому важно было отзыв о его работе.Материал толковый и он никак не напоминает "священную простыню".

С ув. Шумах

Можно переделанную версию, удобную для чтения послать Ирине - она заменит.

Помню, на олимпиадах (не гуманитарных)при всех прочих равных условиях призовое место "улетало" из-за непроставленной граматической запятой. Вполне справедливо.

Чижевский

Новое и так непросто постигать, чтобы осложнять понимание неудачным изложением.

Для любителей кратких формулировок приведу фрагмент поучительного текста. Другими глазами на русскую "первопечатную культуру". Так сказать:

"...Огромный вклад в развитие руской культуры внёс печатник Иван Фёдоров. Много таинственного в его биографии: белорусский шляхтич Иван Федорович, закончивший всё тот же Краковский университет, становится православным дьяконом в Москве и печатает там книги. Загадочен и его отъезд из Москвы в Литву. Всё это можно объяснить только одним: Иван Федорович, шляхтич герба Рагоза, был иезуитом. На это указывает и письмо папского нунция Болоньети (1583 г.), где говорится, что князь Острожский предоставил (или собирался предоставить?) в распоряжение Римского папы известного типографа. В это время создатель Острожской Библии как раз находился в Западной Европе. В предисловиях и послесловиях фёдоровских изданий нет ни одного слова против католической церкви. Предложенная гипотеза требует более детальной дальнейшей разработки, как и изучение активной деятельности иезуитов в Московии в XVI-XVII веках с целью привлечения её в антитурецкий союз и склонения к унии; роли иезуитов в развитии славянских культур и идей панславизма. Ещё в XVIII веке иезуиты поддерживали обширные контакты с деятелями различных славянских культур, многие из которых сами являлись членами ордена. Это было, наверно, одной из главных причин незапрещения ордена иезуитов в России при Екатерине II и её покровительство им"...

<http://brama.brest.by/nomer19-20/artic09.shtml>

Про "Ивана Федорова" - чуть позже.

Ну и еще фрагментик (на этом сайте много чего "антирусского"):

"...В послесловии к львовскому "Апостолу" (1574 г.) Иван Фёдоров писал: "И когда вселшу ми ся в преименитом граде Львове, яко по стопам ходяще топтанным некого богоизбранна мужа, начах глаголити в себе молитву сию..." Только три духовных деятеля подходят на роль богоизбранного мужа: в первую очередь, Григорий из Санока и его ученик Каллимах. Хотя нельзя полностью отбрасывать почти фантастическую версию о знаменитом иезуите Петре Скарге. Книговед Е. Немировский пишет: "В 1564-1568 гг. Скарга был каноником во Львове. Уже тогда он слыл прославленным оратором. Память о нём была жива и десятилетия спустя, когда началась деятельность первой украинской типографии."

Таким образом, к концу XV столетия в ВКЛ уже сформировался свой вариант руской идеи, который украинский историк П. Сас характеризует следующим образом: "Итак, "руская идея" в общих чертах сводилась к принципу политической и конфессиональной свободы "руского народа". Эта свобода прямо связывалась с его политическим и культурным наследием, православно-религиозной традицией. Последняя, среди прочего, предполагала твёрдую ориентацию на православный Восток и почитание миссии "крестителей" Руси, особенно князя Владимира. Обосновывалась также богоизбранность народа. Причём выделялась его сакральная территория - богохранимый град Киев". Белорусский этнограф И. Чаквин считает, что в период XIV-XVII вв. в понятие "Русь" вкладывался, кроме конфессионального, ещё и этногенетический (наследственный) смысл, что, возможно, должно было характеризовать историческую преемственность "Руси" как Литовской, так и Московской от "Руской" империи Рюриковичей. Политический аспект термина "Всея Русь" отображался в продолжительном соперничестве великих князей литовских и московских в деле объединения всех "руских" земель и их населения. Уже в конце XVI-XVIII в. этноним "руские" частично теряет своё конфессиональное содержание, связанное исключительно с православием. "Рускими", "руськими", "русинами" начинают называть протестантов, униатов и даже римо-католиков. Деятельность Каллимаха, Ивана Сапеги, Швайпольта Фиоля, Франциска Скорины и Ивана Федоровича была попыткой повернуть рускую идею в сторону католического Запада"...

<http://brama.brest.by/nomer19-20/artic09.shtml>

>Что известно о правлении Федора Ивановича, какой это был человек, его жена Ирина Годунова, начало и конец смуты.
т.е. вся имеющаюся информация по Федору Ивановичу

>>Что известно о правлении Федора Ивановича, какой это был человек, его жена Ирина Годунова, начало и конец смуты.
>т.е. вся имеющаюся информация по Федору Ивановичу

У Морозова в книге "Пророки" 1914 г. издания на стр. 122 читаем:

"Первая печатня была открыта Гутенбергом в Майнце в 1450 г., и уже в 1465 году книгопечатание появилось в Италии, в 1469 во Франции, в 1474 в Испании, в 1476 в Англии и в 1493 в России".

А как же Федоров Иван в 1564 году? К сожалению, у Морозова нет никакой ссылки на источники, но интресно, что он совершенного другого мнения о начале книгопечатания в России.

____
Fortis imaginatio generatur casum!

была информация о том, что книгипечатание на Руси началось при Андрее Боголюбском.

>была информация о том, что книгипечатание на Руси началось
>при Андрее Боголюбском.



Архивы Консилиума недоступны.
Только это есть:

"Типография Андрея Боголюбского

А.В.Макаров в книге "Вековые поступи слова" (М., 1996) сообщает, что в России в XVIII веке имелись некоторые разночтения относительно даты начала русского книгопечатания:

"Не сомневался в том, что у Ивана Федорова были предшественники, и знаменитый поэт и министр юстиции Российской империи Гавриил Романович Державин. В 80-х гг. XVIII в. в записке, направленной министерству просвещения, он утверждал, что "первая типография в России основана князем Андреем Боголюбским не позднее 1159 года". Это утверждение министр юстиции подкреплял справкой Священного Синода от 1773 года".

Чуть ниже А.В.Макаров со ссылкой на Е.Л.Немировского сообщает некоторые подробности этого казуса:
"29 января 1773 года правительственный Сенат по предложению генерал-прокурора обязал все имеющиеся в России типографии сообщить, "на каком основании те типографии заведены и под каким присмотром и ценсурою печатание в оных происходит... дабы не могло иногда выйти такого злоупотребления"."

Далее сообщается об ответах на запрос из Московского университета, шляхетных корпусов, различных губерний и генерал-губернаторств.

"О типографиях, находящихся в ведомстве Святейшего Синода, сказано в отдельном документе... В нем изложены сведения о Московской, Черниговской и Киево-Печерской типографиях. О последней сообщается:

"Оная типография утверждена из давних лет, на что и грамоты в Киево-Печерскую лавру пожалованы от всероссийского князя Андрея Юрьевича Боголюбского в 6667 году (XII в. - А.М.) и потом в разных годах от константинопольских вселенских и российских патриархов... подтвердительные".

В самом начале XIX в. чиновники Сенатской канцелярии по требованию Гавриила Романовича Державина составили справку о том, что "в ведомстве Святейшего Синода находятся типографии в Москве, в Киеве и Чернигове, которые утверждены: в Москве - по указу царя и великого князя Иоанна Васильевича в 7061 году, по Рождестве - в 1553 году; в Киеве - по грамоте от всероссийского князя Андрея Юрьевича Боголюбского, данной в 6667 году, по Рождестве - в 1159 году, которая и от всероссийских государей подтверждена; а в Чернигове - по указу государя царя и великого князя Алексеч Михайловича"".

А самое интересное в этой, на первый взгляд, просто забавной истории то, что дата "утверждения" легендарной типографии Андрея Боголюбского (1159 год) отстоит от официально принятой даты издания первой русской печатной книги (1564 год) на 405 лет. Что почти идеально соответствует величине основного хронологического сдвига в русской истории, обнаруженного Носовским - Фоменко статистическими методами.
http://www.newchrono.ru/frame1/Gems/bogolyub-press.htm

"...Дист интересовался исторей типографии Киево-Печерской Лавры."
http://hbar.phys.msu.ru/gorm/wwwboard/messages29/9248.html


"...О просвещённости Древней Руси говорит и такой факт, как наличие у Андрея Боголюбского печатной типографии , основанной им в 1159 г. (на Старом дворе, в 25 км от г. Владимира). Об этом сообщил известный поэт XIX в. Гавриил Державин в своей записке в Министерство просвещения, приложив в качестве достоверности справку Синода от 1773 г. Печатающее оборудование была изготовлена в районе нижнего течения р. Амударьи. Известно, что задолго до Грозного на Руси и в Московии были своеобразные энциклопедии "Азбуковники толковых словарей", "Сказания (словари) о неудобопонимаемых речей" и другие. Реформаторский пыл Грозного и Церкви в 1551 г. ввёл запрет на продажу книг, не соответствовавших христианскому мировоззрению (первая на Руси цензура), что позволяло изымать или уничтожать книги и скрыть от народов многие исторические и культурные ценности их предков..." http://www.bibliotekar.ru/bibl.htm

Ведь, согласно традикам, китайская наборная типографская касса с глиняными литерами изобретена в 1045 г. н.э.

"Итальянский купец Барберини посетил московский печатный двор в 1564 г. и с большой похвалой отозвался об искусстве московских первопечатников. "Я сам видел, с какою ловкостью уже печатались книги в Москве", - писал он в в своём отчёте о поездке на Русь. Барберини беседовал с Иваном Фёдоровым и принял от него заказ на поставку в Россию типографской краски и бумаги. В торговой книге итальянского купца мы находим следующую запись: прислать в Москву "четыре или пять пуд висмута для типографщиков, четыре или пять тюков (по десяти стоп) большой бумаги для печатания".

Забелин("История города Москвы" пока еще доступна на Археология.Ру)-
вот что пишет(правда дело касается уже 17 века):

"Спасскій Мостъ простирался въ длину на 21 саж., въ ширину 5 саж. и отличался отъ Никольскаго тѣмъ, что, въ силу большого торговаго движенія вблизи него, онъ былъ застроенъ по сторонамъ небольшими торговыми лавками, въ которыхъ главнымъ товаромъ была грамотность. т.-е. рукописныя, а потомъ печатныя книги и тетради, а также и лубочныя картины и фряжскіе листы (иноземные гравированные эстампы) и т. п. Въ этомъ отношеніи Спасскій Мостъ представлялъ въ древней Москвѣ средоточіе всенародныхъ потребностей именно въ той грамотности, если не просвѣщеніи, какая въ то время господствовала во всемъ со-ставѣ народнаго знанія или образованія."

Это мелкие лавки..был и книготорговый двухэтажный магазин:

"На Спасскомъ мосту, кромѣ лавокъ, существовало особое довольно высокое зданіе для книжной торговли подъ названіемъ Библіотека. Такъ это зданіе обозначено въ полицейскихъ дѣлахъ 1729 г. и на старинномъ глазомѣрномъ планѣ 1738 г., которое, по всему вѣроятію, было построено при Петрѣ, если еще не при царѣ Ѳедорѣ Алексѣевичѣ."

Было также где-то упоминание об особой "Книг-печатной" Палате Кремля.

>>была информация о том, что книгипечатание на Руси началось
>>при Андрее Боголюбском.
>
в "календарях ганзы" www.ihaal.com, у меня есть маленькая главка об Андрее Боголюбском, где он датируется второй половиной 16 века.

Типография князя Боголюбского.

А.В.Макаров в книге «Вековые поступи слова» (М., 1996) сообщает, что в России в XVIII веке имелись некоторые разночтения относительно даты начала русского книгопечатания: «Не сомневался в том, что у Ивана Федорова были предшественники, и знаменитый поэт и министр юстиции Российской империи Гавриил Романович Державин. В 80-х гг. XVIII в. в записке, направленной министерству просвещения, он утверждал, что "первая типография в России основана князем Андреем Боголюбским не позднее 1159 года". Это утверждение министр юстиции подкреплял справкой Священного Синода от 1773 года".
Чуть ниже А.В.Макаров со ссылкой на Е.Л.Немировского сообщает некоторые подробности этого казуса:"29 января 1773 года правительственный Сенат по предложению генерал-прокурора обязал все имеющиеся в России типографии сообщить, "на каком основании те типографии заведены и под каким присмотром и ценсурою печатание в оных происходит... дабы не могло иногда выйти такого злоупотребления"."
Далее сообщается об ответах на запрос из Московского университета, шляхетных корпусов, различных губерний и генерал-губернаторств."О типографиях, находящихся в ведомстве Святейшего Синода, сказано в отдельном документе... В нем изложены сведения о Московской, Черниговской и Киево-Печерской типографиях. О последней сообщается: «Оная типография утверждена из давних лет, на что и грамоты в Киево-Печерскую лавру пожалованы от всероссийского князя Андрея Юрьевича Боголюбского в 6667 году и потом в разных годах от константинопольских вселенских и российских патриархов... подтвердительные».
В самом начале XIX в. чиновники Сенатской канцелярии по требованию Гавриила Романовича Державина составили справку о том, что «в ведомстве Святейшего Синода находятся типографии в Москве, в Киеве и Чернигове, которые утверждены: в Москве - по указу царя и великого князя Иоанна Васильевича в 7061 году, по Рождестве - в 1553 году; в Киеве - по грамоте от всероссийского князя Андрея Юрьевича Боголюбского, данной в 6667 году, по Рождестве - в 1159 году, которая и от всероссийских государей подтверждена; а в Чернигове - по указу государя царя и великого князя Алексея Михайловича».
Почему чиновники Сенатской канцелярии поставили дату появление московской типографии 7061 год не понятно. Ведь первопечатник Иван Федоров, написал в послесловии к львовскому Апостолу 1574 года следующее: «По воле отца, с помощью сына и свершением святого духа, повелением благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси и благословением преосвященного Макария, митрополита всея Руси, типография эта создана в царствующем граде Москве в лето 7071, в тридцатое лето его царствования». Первопечатник Ивани Федоров писал, что царь Иван Васильевич в лето 7071, царствовал тридцать лет, т.е. он начал править с 7041 года или с 1541 года. Исторический канон, что Иван Васильевич правил с 1541 года еще был в 1710 году. Так, Чарльз Уитворт в книге «О Росиии, какой она была в 1710 г.» писал: «Во времена Ивана Васильевича, который правил с 1540 по 1584 год». (Уитворт) В 1710 году еще от цифры 7741 вычитали 5500, и получался 1541 год. Затем историки ввели поправку в восемь лет, и начали вычитать от лета 7041 – 5508, и получилось, что Иван Васильевич начал править в 1533 году.
Иван Федоров основал типографию в Львове, после того как он перебрабрался в этот город жить, т.е. после 7071 = 1571 года. Иван Федоров пишет: «А начала печататься сия книга, называемая Апостол, в богоспасаемом граде Львове, в ней деяния апостольские, и послания соборные, и послания святого апостола Павла, по воплощении господа бога и спаса нашего Исуса Христа в лето 1573-е, февраля в 25-й день; и закончена в лето 1574 того же месяца в 15-й день». (Федоров) В документе Иван Федоров свободно переходит от записи года из «константинопольского» в «европейское» счисление. Сначала упоминается лето 7071(1571) как год создания типографии в Москве, а затем 1573 год – создание типографии в Львове.
В Киеве типография была основана по грамоте князя Андрея Юрьевича Боголюбского в 6667 году. При шестиричной системе начало счета могли записать в виде 66. Тогда цифра 6667 понималась как начало счета 67 года или 1567 год. Запись года основании киевской типографии была поставлена в традиции ХVI века. Поэтому уже в XVIII веке эту запись никто из чиновников не мог расшифровать. И тем самым, ошибочно, основание типографии в Киеве было перенесено в ХII век. Хотя это неправильно. Понимание даты основания типографии в Киеве князем Андреем Юрьевичем Боголюбским подсказывает, что он еще правил в Киеве в 1567 году!
Типография в Киеве появилась в 1567, в Москве – в 1571, во Львове –1573 году. Примечательно, что король польский и великий князь Литовский Сигизмунд в 1588 года издал в Кракове «Привилей на исключительное право Льва Сапеги издавать Статут Великого княжества Литовского», где было написано: «Объявляем этим нашим письмом... на этом сейме счастливой нашей коронации от имени сословий Великого княжества Литовского... нас просили, чтобы законы и статуты Великого княжества Литовского по поручению наших светлейших предшественников королей Польши, а также при многих содействиях ученейших мужей, сведущих в законах ... к единодушному согласию всех сословий, депутатов как духовных, так и светских, князей, хорунжих и шляхты этого княжества, писанные на польском и русском языках, мы бы позаботились напечатать и издать, так как из рукописных законов возникает некая трудность познания права и вредное разнообразие в большом количестве». (Привилей на исключительное право Льва Сапеги) После появления первой типографии в Киеве в 1567 году, прошло всего 20 лет, и было принято решение начать печатать законы в типографии.
Уникальность вкладной грамоты посадника Славенского конца Ивана Фомина преподобному Лазарю Муромскому на остров Муч и озеро Муромское заключается в том, что грамота была в составе «Завещания преподобного Лазаря Муромского чудотворца», первого автоагиографического произведения на Руси, все известные списки которого не старше XVII века. В грамоте написано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Дале посадниче в лето 6690 Славенского конца Иван Фомин сын Пречистой Богородице да священнику Лазарю и его чернецем честь свою земли и воды по своей души и по своих родителех на Онеге езере остров Муч со всею землею и езеро Муромское, речки и островки и вси воды и перевесища, а потому ободу во отсровахи в маньдере сенные покосы и полешие земли и воды. Владеть землею и водою Пречистой, всем чернецам во веки по моей духовной и по купчей грамоте деда моего. А детям моим не всутпатце. А волостянам силы не делать, земли и воды не отымать. А владеть землею и водою по духовной и по купной грамоте деда моего во веки. А купчая дана одерень. А кто наступит и грамоту нашу порушит, и он Богу и Пречистой суд отдаст в оном веце. У сей духовной на утверждение приложил Иван Фомин образ Пречистой Богородицы с Превечным Младенцем свинцовой, да воображение Животворящего Креста на другой стороне».
С. Н. Валка считал грамоту поддельной и писал об авторе грамоты: «Это выдает в составителе человека, который видел северные акты XV века с их свинцовыми печатями, но привык читать и писать акты, в конце которых завещатель имел обыкновение прикладывать не образ, конечно, а руку - элемент удостоверения не имевший места в новгородских актах ранее XVI века». (Валк, 301) С.Н.Валк, будучи хорошим ученым, правильно понял, что грамота составлена в XVI веке. Но он читал дату по лживой хронологии. А дата в грамоте понимается как лето 6690 – это 1590 год.

В начале ХХ века нашли каменный стерженский крест высотой 167 см, поставленный в истоках реки Волги при ее впадении в озеро Стерж. На кресте надпись: «В лето 6641 месяца июля 14 день почах рыти реку ею аз Иванко Павловиц и крест се поставих». (Рыбаков, 27-28) Дата на кресте читается: лето 6641 = 1541 год. Некто Радко в 1520 году на стене нацарапал граффити: «Радко писал в лето 6620».

>была информация о том, что книгипечатание на Руси началось
>при Андрее Боголюбском.

Архивы Консилиума переехали:
Типография Андрея Боголюбского
http://compagnia.ru/civ/read.php?f=3&i=12999&t=12488#reply_12999

Это то,во вновь воссозданном Консилиуме отсутствуют все темы начиная с 27.07.03 до начала 2004 года:

http://compagnia.ru/ice/list.php?f=1

Вы часом не знаете,с чего бы это?

>
>Это то,во вновь воссозданном Консилиуме отсутствуют
>все темы начиная с 27.07.03 до начала 2004 года:
>
>http://compagnia.ru/ice/list.php?f=1
>
>Вы часом не знаете,с чего бы это?

Я не знаю. А Вы сами не хотите у них спросить?

>
>Это то,во вновь воссозданном Консилиуме отсутствуют
>все темы начиная с 27.07.03 до начала 2004 года:
>
>http://compagnia.ru/ice/list.php?f=1
>
>Вы часом не знаете,с чего бы это?

Ответы:
http://compagnia.ru/ice/read.php?f=17&i=1&t=1
http://compagnia.ru/ph5/read.php?2,13180,13266#msg-13266

Очки пусть нам не втирают:

Добро пожаловать на Летний Консилиум

Автор: авгур (---.portal.ru)
Дата: 26-07-03 18:49

В связи с грядущим переосмыслением роли форумов в Проекте, а также с вызовами, перед которым ставит нас время, работу форумов затронули следущие изменения.

-) Консилиум замораживается по состоянию на сегодняшний день, 26 июля 2003 года. Старые ссылки на сообщения сохраняются, новые сообщения не добавляются, поиск по форуму может быть ограничен.

-) До окончания работ над форумами вместо старого Консилиума открывается новая площадка "Консилиум Летний 2003" (номер форума - 17) .

Следите за объявлениями.

http://compagnia.ru/ice/read.php?f=17&i=1&t=1

Вопрос- КАК ПЕРЕЙТИ НА КОНСИЛИУМ ЛЕТНИЙ 2003?

Ссылочкой не осчастливят?

Заранее и премного благодарен(с).

Почему-то всего одна страничка:

http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17

Обратите внимание на даты.

Что у них там происходило с 26.07.03 по 30.01.04?

О чем разговоры разговаривали??

>Почему-то всего одна страничка:
>
>http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17

Да, я пока с этим тоже не разобралась, попросила помощи.

>
>Обратите внимание на даты.
>
>Что у них там происходило с 26.07.03 по 30.01.04?
>
>О чем разговоры разговаривали??

Переезд там происходил. Почему и зачем (если очень надо знать подробности причин переезда) можете спросить Авгура (если найдете)или Диста или кого-то еще, я не помню причин. И, почему "у них"? Некоторые обитатели этого форума (и многих других) тоже среди "них" были .
А Вы что, действительно подозреваете, что кто-то что-то важное намеренно от Вас утаивает? ))

>
>Очки пусть нам не втирают:

Кто втирает? Кому втирает? Названия перенесли в том виде в каком они были на Консилиуме. Нам, между прочим, никто ничего не должен. И надо спасибо сказать, что уважаемый Edge сделал Архивы доступными для всех, а мог бы и не делать, и всё пропало бы навсегда.

>
>Вопрос- КАК ПЕРЕЙТИ НА КОНСИЛИУМ ЛЕТНИЙ 2003?
>
>Ссылочкой не осчастливят?

Наверное осчастливят, если вежливо попросить


>Заранее и премного благодарен(с).

Вот с этого и надо было начинать, а не с "наезда", имхо

>>Вопрос- КАК ПЕРЕЙТИ НА КОНСИЛИУМ ЛЕТНИЙ 2003?
>
>Ссылочкой не осчастливят?
>
>Заранее и премного благодарен(с).

Ув. Астрахань! Там некоторые проблемы с навигацией, но всё сохранено и доступно:

http://compagnia.ru/ph5/read.php?2,13180


От ув. Edge в ответ на мою просьбу дать ссылки на те страницы, которых я найти не могу (сентябрь, октябрь, ноябрь 2003 г.):

"Навскидку наугад

> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=5000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=15000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=20000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=25000&a=1

Просто выставил ручками в адресе номер темы в 5000, 15000, 20000, 25000.

Навигацию по страницам надо таки пораскопать, почему с последней страницы не работает а на прочих по 4 темы листает. Чего-то в настройках."

Уважаемому Edge и Вам спасибо за помощь.

Предистория истории:

Автор: dist <блог>
Дата: 12.12.06 11:53

Хакнулись архивы 2003 и 2001 годов, сидевшие на айслорде.

Но они В ПОЛНОМ объеме лежат и у нас. Попросите своих программеров подключить их на соответствующие линки.

http://www.newparadigma.ru/prcv/

Ну..короче...подключают они там до сих пор..да вот только подключить никак не могут.

Теперь о том,что НА САМОМ ДЕЛЕ происходило тогда на Консилиуме:

Дек. 21, 2004|12:27 pm]

"Проект "Цивилизация" приносит официальные извинения Юрию Шиленко и Анатолию Тюрину, которые были год назад несправедливо обвинены Координационным Советом Проекта "Цивилизация" в дестабилизации работы Проекта и "информационном терроризме". Координационный Совет Проекта "Цивилизация" открыто признает свои действия в той ситуации глубоко ошибочными и вредными для общего дела.

Проект "Цивилизация" обращается к Юрию Шиленко и Анатолию Тюрину с просьбой - если это сколь-либо возможно - забыть былые обиды и вернуться к плодотворной совместной деятельности."

http://civilization.livejournal.com/

ЗЫ.Это только присказка,сказка впереди...(с)

>Уважаемому Edge и Вам спасибо за помощь.

Передала. Хотя, могли бы и сами

>Предистория истории:
.....
>Ну..короче...подключают они там до сих пор..да вот только
>подключить никак не могут.

Опять же - вопросы к Дисту, а не к Edge и новому форуму

>
>Теперь о том,что НА САМОМ ДЕЛЕ происходило тогда на
>Консилиуме:

Если честно, мне совсем бы не хотелось никаких "разборок" по поводу старой деятельности ПЦ. Но, я понимаю, что многих людей это коснулось самым непосредственным образом, и, если уж эта тема так необходима Вам сейчас на хронология.орг, открывайте новую тему, чтобы эту ветку не спамить.

>ЗЫ.Это только присказка,сказка впереди...(с)

(С ужасом) Да? Уже вроде все говорено-переговорено, столько обид выплеснуто, неужели опять...?

Сперва Фасад:



(портрет из Исторического Музея во Львове.Дата??)

http://www.hrono.ru/biograf/fedotov.html

"Федоров Иван (ок. 1510 - 1583, г. Львов) - первопечатник, просветитель. Предположительно, Федоров обучался в Краковском ун-те, знал древнегреческий, латынь; и в 1532 получил степень бакалавра. Был дьяконом церкви Николы Гостунского в Моск. Кремле. Ок. 1553 - 1562 работал в т.н. анонимной типографии, напечатавшей 9 безвыходных изданий . В 1564 вместе с типографом П.Т. Мстиславцем напечатал первую датированную рус. кн. "Апостол" - шедевр типографского искусства. В 1565 издал "Часовник" - основную учебную кн. на Руси, сохранившуюся в 7 экземплярах. Других книг, изданных Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем в Москве, мы не знаем. Но они, скорее всего, существовали, поскольку о некоторых из них упоминает библиограф XVIII века епископ Дамаскин (1737-1795).

По неясным причинам покинув Москву, Федоров продолжил издательскую деятельность в Литве, Белоруссии, на Украине. Крупный литовский земельный магнат Григорий Александрович Ходкевич пригласил печатников в свое имение Заблудово (под Белостоком), чтобы там они устроили типографию и печатали книги для снабжения ими православных церквей. Первой книгой, вышедшей в Заблудове, было «Евангелие учительное». Эта книга во многом отличалась от московских изданий. Наличие подробного титульного листа, предисловия, а не послесловия, которое было написано самим Ходкевичем – вот основные отличия этой книги. Нужно отметить, что в предисловии Ходкевич упоминает первопечатников с большим уважением, называя их по имени и отчеству Иван Федорович Москвитин и Петр Тимофеевич Мстиславец, тогда как в Москве их называли как людей простого звания.

«Евангелие учительное» было издано с тем же совершенством, что и московский «Апостол», но оно стало последней книгой, которую Иван Федоров и Петр Мстиславец издали совместно. На этом их жизненные пути разошлись. Петр Мстиславец уехал в Вильно, где он продолжил дело книгопечатания. Последней книгой, изданной в Заблудове, был «Псалтырь с Часословцем» (1570).

В 1569 году была заключена Люблинская уния, окончательно закрепившая объединение Польско-литовского государства, после чего отношения с Москвой обострились, а православие стало постепенно изгоняться из государства. Понятно, что в таких условиях просветительская деятельность Ивана Федорова стала невозможной. Ходкевич подарил Федорову деревню, которая могла бы прокормить его, но первопечатник не хотел оставить своего любимого дела. И тогда вместе с сыном, а возможно, и с другими работниками типографии, Иван Федоров переехал во Львов.

Дорога была трудной: в местности, которую надо было пересечь, началась эпидемия чумы. Но и добравшись до Львова, Иван Федоров оказался в совершенно иных условиях, нежели был до сих пор. Если в Москве типография существовала на государственные средства, а в Заблудове на средства мецената, то во Львове надо было найти либо состоятельных людей, либо обратиться к церкви. Иван Федоров подробно рассказал о своих мытарствах в послесловии к «Апостолу», который он все же напечатал во Львове. И помогли ему небогатые священники и небогатые горожане. Он получил помощь от людей, понимавших огромное значение книги.

В феврале 1573 года Иван Федоров приступил к печатанию второго издания «Апостола». Отличие нового издания заключалось в более обширном и эмоциональном послесловии. В конце книги целую страницу занимает типографская марка Ивана Федорова. В богатом орнаменте с одной стороны помещен герб города Львова, с другой – знак Ивана Федорова, появляющийся во всех последующих изданиях. В конце книги на 9 страницах отпечатано послесловие, которое изумляет свои содержанием и формой. Само по себе оно является литературным памятником. Из него становится очевидным, что знакомство автора с произведениями Максима Грека, Андрея Курбского, «Стоглавом», а также сочинениями своих современников.

В том же году, что и «Апостол» Иван Федоров напечатал «Азбуку», в послесловии к которой он пишет, что сложил эту книгу «ради скорого младенческого научения» и перечисляет источники, из которых брал тексты. Единственный экземпляр этой книги в 1927 году был найден в Риме , сейчас этот раритет находится в США.

В 1575 году произошла знаменитая встреча Ивана Федорова с князем Константином Константиновичем Острожским, владельцем крупного поместья Острог (город на Волыни, к северо-востоку от Львова). Этот феодал принадлежал к православной церкви и поддерживал украинское национальное движение. Богатство помогло Острожскому вести свою политику и создать в своем имении просветительские учреждения. Для осуществления этой цели он собрал в своем поместье высоко образованных людей, которые занимались педагогической и литературной деятельностью. Иван Федоров был как раз тем человеком, в котором он очень нуждался, так как для осуществления просветительской деятельности в Остроге остро не хватало типографии. Иван Федоров или просто Друкарь, как его назвали на Украине, был единственным человеком, обладающим кириллическим шрифтом.

Но первопечатник не сразу начал печатать книги на новом месте. Сначала Острожский назначил его управителем Дерманского монастыря, находившегося на землях князя. Но служба тягтила художественную натуру первопечатника. Книги – вот что занимало его всецело. И в конце 1576 года он снова во Львове, куда его призвали многочисленные дела, связанные с книгопечатанием. По различным сохранившимся документам установлено, что в то время Иван Федоров обладал широкими деловыми связями.

В 1577 году он ездил в Турцию. Считается, что князь Острожский послал его для покупки греческой «Библии». В 1579 году Иван Федоров окончательно переселился в Острог. Это было время, когда там шла работа по подготовке к печати текста «Библии». Вначале ученые, которые жили в Остроге, хотели перевести «Библию» на украинский язык, но затем отказались от этой идеи, боясь неточностей перевода, которые могли исказить содержание. За образец «Библии» была взята московская геннадиевская рукопись. Печатание книги растянулось на полтора года. Из Львова первопечатник сумел привезти только крупный московский шрифт «Апостола», которым он и печатал свои последние книги . Но для «Библии» этот шрифт был непригоден – книга получилось бы слишком большой. Поэтому для печатания книги были отлиты два новых шрифта: один для основного текста, другой, совсем мелкий, – для примечаний. А для заглавных листов был использован крупный московский. Послесловия и предисловия были отпечатаны параллельно с церковнославянским греческим шрифтом.

Острожская «Библия» представляет собой очень большую книгу, в которой 628 листов. Текст напечатан в два столбца, что являлось новым приемом в русской и украинской книге. На последней странице помещено послесловие с указанием даты выхода в свет и типографский знак. В отличие от ранних книг Ивана Федорова, в «Библии» нет указания о начале работы, ученые предполагают, что она была начата либо в 1579, либо в 1580 году.

В мае 1581 года была напечатана «Хронология» Андрея Рымши. Автор книги, как полагают, был из Острожской высшей школы. Ученые предполагают, что в Остроге вышла новая редакция «Азбуки», которая была несколько раз переиздана. На эту мысль наводят две «Азбуки» в Англии – в Кембрижской и Оксфордской библиотеках.

В 1582 году Иван Федоров вернулся во Львов, привезя с собой 400 экземпляров «Библии». Львовская типография первопечатника была заложена за большую сумму, и выкупить ее у Ивана Федорова не было денег. И он решил основать новую типографии, но этим планам уже не суждено было осуществиться. 5 декабря 1583 года Иван Федоров скончался."

http://librarian.fio.ru/news.php?n=28302&c=1731
http://www.hronos.km.ru/biograf/fedotov.html

Список работ:

1. Апостол. Москва, печатался с 17/IV 1563 по 1/III 1564, 6 ненумерованных листов + 262 нумерованных (здесь и далее имеется в виду нумерация кириллическими буквами), формат страниц не менее 285 x 193 мм, печать в два цвета, тираж около 1000, сохранилось не менее 47 экземпляров.

2 и 3. Часовник. Москва, два тиража (7/VIII — 29/IX и 2/IX — 29/X 1565), 173 (во втором тираже 172) ненумерованных листа, формат не менее 166 x 118 мм, печать в два цвета, сохранилось не менее 7 экземпляров.

4. Евангелие учительное. Заблудов, 8/VII 1568—17/III 1569, 8 ненумерованных + 399 нумерованных листов, формат не менее 310 x 194 мм, печать в два цвета, сохранилось не менее 31 экземпляра.

5. Псалтырь с часословцем. Заблудов, 26/IX 1569—23/III 1570, 18 ненумерованных листов + 284 листа первого счета + 75 листов второго счета, формат (по сильно обрезанному экземпляру) не менее 168 x 130 мм, печать в два цвета. Очень редкое издание: известно всего три экземпляра<3>, причём все неполные. Впервые в кирилловском книгопечатании набраны разграфленные таблицы.

6. Апостол. Львов, 25/II 1573—15/II 1574, 15 ненумерованных + 264 нумерованных листа, формат не менее 300 x 195 мм, печать в два цвета, тираж 1000—1200, сохранилось не менее 70 экземпляров. Перепечатка московского издания 1564 года с несколько более богатым оформлением.

7. Букварь. Львов, 1574, 40 ненумерованных листов, полоса набора 127,5 x 63 мм, печать в два цвета, тираж был предположительно 2000, но пока найден только один экземпляр (хранится в библиотеке Гарвардского университета).

8. Греческо-русская церковнославянская книга для чтения. Острог, 1578, 8 ненумерованных листов, полоса набора 127,5 x 64 мм, печать в один цвет, впервые у Ивана Фёдорова набор в две колонки (параллельно греческий и славянский текст), также известен лишь один экземпляр (хранится в Государственной библиотеке города Готы, восточная Германия). Этот экземпляр переплетен вместе с экземпляром Букваря 1578 года (см. ниже), из-за чего часто их считают одной книгой, на которую ссылаются как на Острожскую азбуку 1578 года (см., например, факсимильное переиздание: М.: Книга, 1983).

9. Букварь. Острог, 1578, 48 ненумерованных листов, полоса набора 127,5 x 63 мм, печать в один цвет, тираж был большим, но сохранилось лишь два неполных экземпляра (об одном уже говорилось, второй же хранится в Королевской библиотеке Копенгагена). Повторение львовского букваря 1574 года с добавленным «Словом о буквах» Черноризца Храбра. Имеется электронная версия этой книги и предыдущей.

10. Новый завет с Псалтырью. Острог, 1580, 4 ненумерованных + 480 нумерованных листов, формат не менее 152 x 87 мм, печать в два цвета, о тираже данных нет, сохранилось не менее 47 экземпляров.

11. Алфавитно-предметный Указатель к предыдущему изданию («Книжка, собранiе вещей…»). Острог, 1580, 1 ненумерованный + 52 нумерованных листа, полоса набора 122 x 55 мм, печать в один цвет, сохранилось не менее 13 экземпляров (часто подшиты к концу предыдущей книги, но явно печатались отдельно и оформлены как особое отдельное издание).

12. Хронология Андрея Рымши («Которого ся мсца што за старыхъ вековъ дѣело короткое описанiе»). Острог, 5/V 1581, двухстраничная листовка (текст помещен на внутренних страницах), полоса набора около 175 x 65 мм. Единственный известный экземпляр хранится в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина, Спб.

13. Библия. Острог, 1581. 8 ненумерованных + 276 + 180 + 30 + 56 + 78 нумерованных листов пяти счетов, формат не менее 309 x 202 мм, набор в две колонки, в том числе немного по-гречески; печать преимущественно в один цвет (киноварь только на титуле). Тираж до 1500, сохранилось около 400 (рекордно много, даже среди более новых изданий).

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2

Текст (очень большой и интересный)о каталогизации и изучении старых русских печатных книг в 18-19 вв уже упоминавшегося здесь Е.П.Немировского- рекомендую почитать полностью:

http://www.compuart.ru/Archive/CA/2002/11/4/#01

"Практически же над созданием репертуара русской книги в первой половине XVIII века начал работать Андрей Иванович Богданов (1692-1766).Старые русские библиографы считали Богданова по происхождению японцем, и эта версия долго бытовала в литературе. В действительности он был сыном пороховых дел мастера, исконного русского, и в молодости помогал своему отцу. В 1719 году А.И.Богданов был определен печатником в Петербургскую Синодальную типографию, а с 1728 года продолжил свою деятельность в новой Академической типографии. И все это время он много читал, изучал латынь и современные иностранные языки.В 1730 году, стремясь быть ближе к столь дорогим его сердцу книгам, попросил перевести его в Академическую библиотеку. Просьба была удовлетворена. В библиотеке А.И.Богданов разбирал и описывал поступавшие туда собрания рукописей и печатных книг, держал корректуру академических изданий, составлял к ним указатели.И сам писал книги. Среди них «Симфония или конкорданция... на четыренадесять посланий святого апостола Павла», опубликованная в 1731-м и переизданная в 1821 году. Это тщательно составленный алфавитно-предметный указатель к апостольским «Посланиям».Большой популярностью в свое время пользовалось «Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга», увидевшее свет уже после смерти автора — в 1787 году.

Для нашей темы особое значение имеет «Краткое ведение и историческое изыскание о начале и произведении вообще всех азбучных слов...» — первая русская история книги, к которой были приложены хронологический указатель русских книг и их указатель по типографиям. Эта ретроспективная библиография при жизни автора издана не была — ее опубликовали лишь в 1958 году.В ней было учтено 661 издание. Описания их размещаются в хронологическом порядке. Книги сгруппированы по типографиям, начиная с Московского Печатного двора и кончая типографией Шляхетного кадетского корпуса...."

Даже и не знаю,стоит ли верить о том,что почивший в бозе в 1766 году г-н Богданов был знаком с работами легендарного первопечатника, ссылаясь на эдакое переиздание...

"С именем Богданова связано и составление первого у нас печатного каталога, который в литературе получил наименование «Камерного» — по той причине, что библиографические описания размещены в нем в том порядке, в каком они хранились в «камерах», то есть комнатах Библиотеки Императорской Академии наук. Каталог существует в двух вариантах — латинском и русском. 4-я часть латинского каталога, в которую вошли описания и русских книг, сделанные в латинской транскрипции, увидела свет в 1741 году. Русский вариант не датирован; по всей вероятности он был издан позднее.

В «Камерном каталоге» мы найдем лишь одно первопечатное издание — московский «Апостол» Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца. Датирован он в латинском варианте 7070 годом «от сотворения мира». В переводе на современное летосчисление это 1562 год. Дата та же, что и в «Кратком ведении и историческом изыскании…», — это лишний раз доказывает, что А.И.Богданов участвовал в создании первого печатного каталога отечественной библиотеки."

Это лишний раз доказывает,что над обоими изданиями трудилась НЕИЗВЕСТНО КОГДА одна и та же рука,не более того...

Кстати,что значит "издан позднее"?

Оказывается,еще в 1775 году никто про него и слыхом не слыхивал:

"Лет двадцать спустя после того, как А.И.Богданов трудился над своим «Кратким ведением...», в декабре 1775 года, в журнале «Собрание новостей» появилось следующее сообщение: «Общество наше охотно желает выдать в свет генеральный каталог всех напечатанных книг на российском языке с тех пор, как заведены в России типографии». Упомянутое здесь «общество», по мнению историка библиографии Николая Васильевича Здобнова (1888-1942), это «Общество, старающееся о напечатании книг», учрежденное знаменитым просветителем Николаем Ивановичем Новиковым (1744-1818). Литературовед Павел Наумович Берков (1896-1969) связывает это сообщение с деятельностью Николая Николаевича Бантыш-Каменского (1737-1814), выдающегося русского археографа и библиографа. Картотека, составленная Бантыш-Каменским, хранится в Российском государственном архиве древних актов. Однако она охватывает книги лишь с конца XVII столетия и в силу этого не может заинтересовать нас."

"Более капитальной и лучше подготовленной представляется попытка епископа Дамаскина, а в миру Дмитрия Ефимовича Семенова-Руднева (1737-1795),хотя и к нему у нас много претензий. Судя по всему, Дамаскин не готовил к печати свой труд, который назван «Библиотека Российская, или Сведения о всех книгах в России с начала типографии выходивших»; это предварительные, сделанные для себя заметки, в которых много повторений и прямых ошибок. Этот труд увидел свет много лет спустя после смерти автора. Рукопись его, переплетенную в три тома, разыскал в библиотеке Московской Духовной академии Вукол Михайлович Ундольский (1816-1864). Он скопировал рукопись, подготовил ее к печати, но так и не сумел опубликовать. Частично отпечатанные листы долго лежали на складе; они были переплетены и выпущены в свет лишь в 1891 году , через 27 лет после смерти В.М.Ундольского. Десятью годами ранее, в 1881 году,«Библиотека Российская» была частично опубликована по другому списку. Обе публикации неполны; первая доведена до 1718-го, а вторая — до 1698 год.."

Но даже к подобному "изданию" у современных традиков "много претензий"..видимо,пока его многократно правили да переписывали, старая версия истории русского книгопечатания,изложенная в нем тоже успела устареть:

Дело в том, что в труде Дамаскина великое множество ошибок. Сплошь и рядом Дамаскин неверно прочитывал дату издания книги, ошибаясь на круглое число, например, на 100 лет. Так, в его «Библиотеке...» появилась, например, запись о «Беседах на 14 посланий апостола Павла» Иоанна Златоуста, будто бы изданных в 1523 году в Киеве. На самом деле книга увидела свет в 1623 году. Дамаскин называет, например, книгу «Копия с трактату перемирного меж его величеством царем и великим князем Иоанном Васильевичем самодержцем всероссийским и королем шведским Ирином, 14 учиненного 1564 года». Или еще одно описание с такими подробностями, которые вроде бы свидетельствуют о том, что библиограф самолично видел издание: «Книга о победе над враги, по обрезу золотому оклеена кожею черною. Печатана в 1577 году, в полдесть...».

Названа также «Книга Григория Назианзина», будто бы напечатанная в 1565 году. Архимандрит Леонид (Лев Александрович Кавелин, 1822-1891), очень много сделавший для изучения истории раннего русского книгопечатания, по поводу упоминаемых епископом Дамаскином неизвестных в библиографии книг писал, что «сам в 1850-х годах видел одну из этих книг в частных руках, а именно: книгу св. Григория Назианзина». При этом он не скупится на подробности: «Помню, как будто сейчас смотрю на нее, эту книжку в 8-ю долю листа, напечатанную на лоснящейся и пожелтелой от времени бумаге мелким и узким шрифтом, в черном кожаном переплете. Могу указать, где возможно искать ее в настоящее время».

Тут современный традик поправляет св.отцов- ему ДУМАЕТСЯ,что они ОБА видели НЕ ТУ КНИГУ:

"Мы в этом случае не столь оптимистичны, как архимандрит Леонид. Думается, что Дамаскин имел в виду сборник переводов Епифания Славинецкого,в котором были и труды Григория Назианзина. Сборник был выпущен в Москве в 1665 году. Дамаскин, как всегда, ошибся ровно на 100 лет.

Сложнее обстоит дело с другим из названных Дамаскином изданий. В рукописном собрании Московской Синодальной типографии, в основу которого положена библиотека Печатного двора, хранится тетрадь в обложке из плотной синей бумаги. В описи она именуется «Копии с дипломатических бумаг». Начинается она текстом, название которого совпадает с названием одной из упомянутых Дамаскином и неизвестных в библиографии книг — «Копия с трактату перемирного меж его величеством царем и великим князем Иоанном Васильевичем самодержцем всероссийским и королем шведским Ирином, 14 учиненного 1564 года по титулом».

Рукописное собрание Печатного двора было составлено главным образом из рукописей, служивших оригиналами или использованных при правке и редактировании текста богослужебных книг. Правда, тетрадь, о которой мы говорим, имеет сравнительно позднее происхождение; она воспроизведена скорописью начала XVIII века. Так или иначе, но ее бытование в библиотеке Московской Синодальной типографии наводит нас на вполне определенные размышления."

Верно,наводит....

ЗЫ. Да,так что же с Первопечатником и его трудах у царя в Москве?

КТО ЕГО ВПЕРВЫЕ УПОМИНАЕТ И ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ?

(чур работы исследователей,"наконец изданных" в 19-20х гг не подсовывать.. )

"..Скажем несколько слов о книге, связанной, как и «Камерный каталог»,с Библиотекой Императорской Академии наук. Написал ее библиотекарь Академического книгохранилища, Иоганн Вольрат, или же, как его называли у нас, Иван Григорьевич Бакмейстер (умер в 1788 году). Он был уроженцем Германии, но в России, куда он приехал в 1756 году, он провел всю жизнь, проработав в библиотеке 32 года. В 1776 году он составил и выпустил в свет на французском языке описание Академической библиотеки и кабинета редкостей. Впоследствии книга была издана сначала на немецком , а затем и на русском языках. Рассказывая о хранящихся в библиотеке старопечатных книгах, он уделил внимание истории отечественного книгопечатания. Особенно подробен текст, посвященный белорусскому просветителю и издателю Франциску Скорине. Бакмейстер впервые в нашей литературе упомянул о попытке немецкого авантюриста Ганса Шлитте привезти в нашу страну книгопечатников из-за рубежа. Подробный рассказ об этой миссии впереди. Не в пример более поздним авторам Бакмейстер не связывал начало московского книгопечатания с именами заезжих иностранцев.«Сие достохвальное предприятие, — писал он, — исполнил царь единственно своими русскими людьми, которых имена достойны перейти в потомство». И называет эти имена — Иван Федоров и Петр Тимофеев Мстиславец. Основным источником для библиотекаря послужило послесловие «Апостола» 1564 года, экземпляр которого был приобретен в 1730 году у солдата, принесшего книгу в Академию наук."

А больше там ничего солдат не приносил?

Ну скажем,монетки всякие,распятия,парсуны древних царей...

Сперва дам ссылку на полный текст прекрасной работы Е.Л.Немировского
"Иван Федоров и возникновение книгопечатания в Москве и на Украине":

http://www.compuart.ru/search.aspx?text=%C8%E2%E0%ED+%D4%E5%E4%EE%F0%EE%E2+%E8+%E2%EE%E7%ED%E8%EA%ED%EE%E2%E5%ED%E8%E5+%EA%ED%E8%E3%EE%EF%E5%F7%E0%F2%E0%ED%E8%FF+%E2+%CC%EE%F1%EA%E2%E5+%E8+%ED%E0+%D3%EA%F0%E0%E8%ED%E5&search.x=11&search.y=15

"Во втором сообщении «Пискаревского летописца» по интересующей нас теме идет речь о том, что «повелением царя и великого князя Бориса Федоровича печатали книги: еуангелья, апостолы, псалтыри, часовники, минеи общие, треоди посные и цветные, охтаи, служебники, А ПЕЧАТАНЫ В РОЗНЫХ ГОРОДЕХ ». И снова список значительно больше того количества изданий, которое дошло до нас. Современная библиография знает всего лишь семь книг, отпечатанных при Борисе Годунове, — «Часовник» (1598 года), две «Минеи общие» (1600), напечатанные в разных форматах, «Часовник» (1601), «Служебник» (1602), «Псалтырь» (1602) и «Триодь цветную» (1604). Особенно интересно указание на то, что печатание производилось «в розных городех». Историки недавнего прошлого, знавшие лишь о типографиях в Москве и Александровой Слободе, считали это сообщение опиской: утверждалось, что следует читать «в розных годех». Ныне мнение изменилось, ибо в последнее время исследователям удалось доказать, что в XVI — начале XVII века печатали также в Казани и в Нижнем Новгороде...

...Среди первых памятников, повествующих о начале книгопечатания на Руси, выделяются два рукописных издания — «Сказание известно о воображении книг печатного дела» и «Сказание известно и написание вкратце». Тексты их приведены в «Сборнике» XVII века, который хранится в Государственном Историческом музее в Москве в составе Синодального (Патриаршего) собрания славянских и древнерусских рукописей. «Сказания» были открыты историком и археографом К.Ф.Калайдовичем... он впервые кратко упомянул о находке в 1822 году. А впервые опубликовал «Сказания» в 1836 году его друг и соратник П.М.Строев , о котором мы также в свое время расскажем. Публикация не была точной: была изменена орфография, а в ряде случаев сделаны дополнения, которых не было в оригинале. В 1959 году Т.Н.Протасьевой и М.В.Щепкиной была предпринята критическая публикация текста совместно с переводом его на современный русский язык. Была и более поздняя публикация, предпринятая Ю.А.Лабынцевым."

«Сказания» о начале московского книгопечатания, наряду с послесловиями к московскому 1564 года и львовскому 1574 года «Апостолам», в течение долгого времени были основными источниками наших сведений о московских первопечатниках и обстоятельствах основания первой русской типографии. Среди авторов, использовавших эти источники, был и сочинитель текста «О книгах старых и о книгах новых», вошедшего в «Сборник» начала XVIII века и до сего дня не опубликованный. В заслугу этому автору(18 века!!!) следует поставить устранение противоречий в датировке и четкое указание на 1553 год как на начало московского книгопечатания."

Цитировать дальше все сказанное...тут лучше ВКУШАТЬ сам авторский текст...

Муляж надгробной плиты Ивана Федорова и часть посвященной ему скульптурной композиции в Онуфриевском монастыре во Львове (в недавнее время эта композиция была демонтирована).

http://www.compuart.ru/Archive/CA/2003/1/9/1.htm

"Источником сведений о времени смерти первопечатника служит надпись на надгробной плите Ивана Федорова в церкви св. Онуфрия (Онуфриевский монастырь) в г. Львове. Первое упоминание об этой плите содержится в письме польского археолога 3. Я. Доленга-Ходаковского к членам так называемого "Румянцевского кружка". Один из них, археограф П. И. Кеппен, в январе 1822 г. посетил Львов. Он зарисовал плиту и, вернувшись в Россию, описал ее и опубликовал текст надписи на камне. Вскоре был воспроизведен и рисунок. На нем изображен вытянутый по вертикали прямоугольник, в центре которого угадывается изображение типографского знака Ивана Федорова. Над знаком и под ним - трехстрочные надписи. Сверху: "оупокоенiя воскресенiя из мертвых чаю". Снизу: "ДРУКАРЬ КНИГЬ ПРЕД ТЫМЬ НЕВИДАННЫХЬ". По краям камня идет надпись из четырех строк - двух вертикальных и двух горизонтальных. Верхнюю строку ученый прочитать не смог, и поэтому на рисунке ее нет. Остальные строки он прочитал следующим образом: "...iч друкарь Москвитинъ которыi своимь тщанiемь друковане злиедбалое (правильно: занедбалое. - Е. Н.) ωбновиль преставися в Лвове року АФПГ (то есть 1583 г.- Е. Н.) декевр...".

Как видим, дата кончины тут отсутствует. Впервые она была предложена западно-украинским историком Д. И. Зубрицким, который хотя и не приводит полного текста надписи(хихи), однако, ссылаясь на него, указывает дату 5 декабря 1583 года. Ту же дату называет и В. Компаневич.

Следующее упоминание о надгробной плите относится к 1860 г. и принадлежит Я. Ф. Годовацкому, впервые указавшему точное местонахождение камня: "Он лежит по правой стороне от входа в церковь св. Онуфрия под лавками на нем стоящими, вставленными в каменный пол. Состоит из четыреутольной плиты песчанника полтретья аршина долгой, a 1 1/5 аршина широкой, на которой з лицевой стороны во двох паралельных обводках выкована врезная круговая надпись. Сторона от Запада совсем истерта, что иеможно отчитати ничего". Установить точную дату кончины первопечатника Я. Ф. Головацкий не смог.

Ознакомившийся с надписью на надгробной плите М. П. Погодин (который в октябре 1835 г. побывал во Львове и посетил церковь св. Онуфрия) назвал датой смерти первопечатника 5 декабря 1583 года7. М. П. Погодин обратил внимание на то, что плита близка к разрушению, и попросил прокуратора монастыря В. Компаневича замуровать камень в стену церкви для лучшей сохранности. 12 октября 1837 г. в письме к В. Компаневичу он еще раз напомнил об этой просьбе8, которая, к сожалению, так и не была выполнена.

Следующее свидетельство исходит от А. С. Уварова, посетившего Львов. Уваров срисовал надпись и заказал гипсовый слепок с плиты. Слова по ее краям он прочел следующим образом: "Iоанъ Θеодоровичь друкарь Москвитинъ которьи своимъ тщаниемь друкованiе занедбалое ωбновилъ преставися въ Лвове року. А. Ф. П. Г. декемвр S" (то есть 6 декабря 1583 г.- Е. Я). Итак, появляется новая дата.

Последним, кто осматривал плиту и оставил запись о ней, был западноукраинский историк и библиограф А. С. Петрушевич. Он побывал в монастыре в августе 1883 г., но даты на камне прочитать не смог.

Несколько месяцев спустя надгробная плита исчезла, причем при весьма загадочных обстоятельствах. 1 декабря 1883 г. О, С. Мончаловский обвинил на страницах львовской газеты "Слово" игумена монастыря Климента Сарницкого в ее преднамеренном уничтожении. Оправдываясь, Сарницкий 9 декабря в присутствии свидетелей составил протокол о том, что камень рассыпался, когда его приподняли, ремонтируя пол церкви. В дальнейшем, однако, находились свидетели, видевшие камень. Да и Сарницкий впоследствии изменил показания и утверждал, что плита, уменьшенная наполовину, была вделана в стену церкви и при очередной ее перестройке замурована.

Позднее не раз предпринимались попытки отыскать плиту, но они кончались безрезультатно.

Вернемся, однако, к самой надписи. В 1817 г. М. Гриневецкий сделал рисунок плиты по просьбе польского ученого И. Лелевеля. Рисунок впоследствии попал к коллекционеру А. Лессерову и был опубликован А. Плугом в 1884 году. М. Гриневецкий также не смог прочитать надписи в верхней части плиты, поэтому и на его рисунке дата смерти первопечатника отсутствует. Но мы находим ее в записи М. Гриневецкого, относящейся к тому же 1817 г. и сохранившейся на полях рукописной хроники монастыря. Вот ее текст: "...ичъ Друкарь Москвитинъ который своим тщанiемъ друкованiе занедбалое ωбновилъ. Преставися въ Лвове року афпг декемр. Е"13.

Самая ранняя транскрипция надписи, таким образом, указывает нам дату 5 декабря 1583 года. Чтобы быть уверенным в справедливости этого утверждения, следовало бы поискать более ранние свидетельства, относящиеся к тому времени, когда надпись в верхней части плиты еще не была стерта. И такие свидетельства есть.

Рукописная хроника монастыря, составленная в 1771 г. Гавриилом Попелем, содержит на третьем листе под 1583 г. следующую запись на польском языке: "5 декабря погребен при церкви св. Онуфрия Львовского какой-то друкарь, названный Москвитином, о чем свидетельствует его каменное надгробие...". Большой интерес представляет и другое, недавно обнаруженное нами свидетельство. Речь идет о надписи, сделанной южнорусской скорописью XVIII в. на экземпляре первой украинской печатной книги, "Апостола" 1574 г., принадлежавшей Онуфриевскому монастырю. Неизвестный читатель книги сравнивает типографский знак Ивана Федорова на последней странице "Апостола" с изображением того же знака на надгробной плите. Попутно он называет интересующую нас дату. Вот эта надпись: "Сия книга Апостол есть монастрира Лвовскаго преподобнаго отца Онуфрия пустынножителя иде же и друкарь ея есть погребеннии року божия афпг (1583 г. - Е. Н.) дня Е декембр 5 tego Decembra яко же свидитальствуется его надгробок во церкви святого Онуфрия знайдующийся пред олтарем пресвятый богородицы. На нем же есть и герб того же друкаря тавовiй (следует рисунок.- Е. Н.), каковый вядидга его герб на концы сея книги (следует рисунок.- Е. Н.). Токмо же на надгробком (так.- Е.Н..) суть литеры ΙΘ, что значит Iоанъ Θедорович. При конци же книги сея есть выписанно имя Iωан..."15. Запись оканчивается словами, свидетельствующими, что автор ее собственными глазами видел надгробную плиту. Каждый, подчеркивает он, кто сомневается, что типограф похоронен в Онуфриевской церкви, может взять "Апостол" 1574 г. в монастырской библиотеке, отнести его в церковь и сравнить изображения "гербов": "...кийждо сия снести и сравнити может".

Подведем итоги. На двух рисунках плиты, сделанных с натуры, надписи в верхней части нет. И лишь на рисунке со слепка А. С. Уварова она читается совершенно отчетливо. Каким образом смог А. С. Уваров прочитать надпись в 1873 г., если на полвека ранее П. И. Кеппен не сумел этого сделать? Как удалось А. С. Уварову воспроизвести ее в полном виде, если еще в 1860 г. Я. Ф. Головацкий указывал: "Сторона от запада совсем истерта, что неможно отчитати ничего"? По-видимому, уваровский слепок был скорее реконструкцией, нежели оригиналом. Доказательством этому служит и то, что А. С. Уваров частично осовременил и руссифицировал правописание надписи."

http://liberea.gerodot.ru/a_quest/fedoroff.htm

А вот памятник "первопечатнику" в Москве:



"История памятника интересна. Установлен он был в 1909 г. Но также как и в судьбе самого Федорова, долгий и нелегкий путь пролег от идеи до его воплощения. Мысль об увековечивании памяти великого мастера родилась в кругах Московского археологического общества еще в 1870 г. Именно тогда по инициативе ученого Алексея Сергеевича Уварова была открыта всероссийская подписка. В ней, в частности, участвовали и типографские рабочие. К началу XX в. общая сумма собранных денег составила более 29 тыс. руб. Однако, конкурс проектов не увенчался успехом - комиссия не приняла ни одного, строительство откладывалось.
В новом конкурсе 1901 г. победили 2 варианта проекта С.М. Волнухина. Тогда городское управление и выделило место для памятника около Третьяковского проезда.

Лучшего места было не найти. Где работал великий просветитель,там и стоять монументу. Исстари расположенная рядом Никольская улица звалась в народе "книжной". Со времен деятельности Московского Печатного двора здесь не только печатали, но и продавали книги."

http://www.edu.ru/index.php?page_id=194

ЗЫ. Это тот самый Уваров,который вахтовым методом уничтожил сотни старинных русских курганов(см.Рим в Междуречьи...)

Традики пишут так:

"В 1851-1854 гг. русский археолог граф А.С.Уваров раскопал 7729 курганов во Владимиро-Суздальской земле. Уваров не был грабителем, вроде лорда Эльджина, и круглым невеждой, вроде принца Канино. Это был видный научный деятель, немало послуживший в дальнейшем русской археологии. Но, предпринимая названные раскопки, двадцатишестилетний любитель-археолог не владел еще настоящим научным методом раскопок и добывал лишь красивые вещи для музейных коллекций.Уваров свалил в беспорядочную кучу тысячи предметов, сделанных людьми разных племен и разных поколений на протяжении восьми веков - с VII по XIV."

http://hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/referat/comment2.htm

"Останки Ивана Федорова в позапрошлом и прошлом столетиях искали многие ученые. Игорь Кириллович Свешников, археолог из Львова, в 1974—1975 гг. якобы даже обладал картой, где место захоронения первопечатника было помечено крестиком. И чуть ли не каждую неделю бурил шурфы в поисках останков великого друкаря. Известно было одно: последние годы жизни москвич Иван Федоров провел на Украине, а именно во Львовской области. Наши предки далеко не сразу постигли значение того, что совершил в далеком 1564-м Иван Федоров, ставший родоначальником книгопечатания. В созданном им в XVI веке Государевом печатном дворе, успевшем выпустить помимо “Апостола” еще и “Часовник” (1565 г.), вскоре случился грандиозный пожар.

О том, что первую русскую типографию подожгли умышленно, говорили не только в XVI веке. Иван Федоров, на то время диакон Николо-Гостунского храма (и поныне стоящего на территории Кремля), вынужден был вместе со своим помощником Петром Мстиславцем оставить Москву. Считалось, будто оба печатника осели где-то в Великом княжестве Литовском. В действительности же беглецы пробыли на его территории совсем немного. Переждав опасность в Дермани и Остроге (ныне — Волынская и Ровенская области), оба прибыли во Львов, где их приютили местные монахи-василиане. В Онуфриевском монастыре Федоров и провел остатки своих дней.

Именно там, в междверном пространстве толстенной средневековой монастырской стены, и были обнаружены останки Федорова. Правда, уже после смерти исследователя Свешникова. Плотно закрытых коробок было две. Кости,лежавшие в первой из них, принадлежали 70-летнему мужчине; во второй коробке были останки 25-летнего. Исследовавшие их ученые с большой долей вероятности утверждают: прах принадлежит Ивану Федорову и его сыну Ивану. А то, что захоронение осуществлено было под самым иконостасом,свидетельствует о высоком уважении, проявленном монахами по отношению к друкарю.

Об этой сенсационной находке в конце 70-х годов писали многие советские газеты и журналы. На сохранившихся костях верхних конечностей тогдашние исследователи пытались обнаружить остатки цинка, который был составной частью сплава для литья букв по западной технологии (в Москве для этого применялось олово). Собирались даже воссоздать портрет Федорова-старшего по методике знаменитого советского антрополога Михаила Герасимова. Не вышло: на черепах отсутствовали лицевые кости…

В итоге останки, разложенные в два короба, поместили на церковные хоры Онуфриевского монастыря, который превратился в Музей первопечатника.

Коробы покоились там до 1990 г., пока во Львове в очередной раз не разбушевались межконфессиональные страсти. Монахи в ультимативной форме стали требовать полного возвращения всего отобранного у них “Советами” имущества. Власти областного центра, за три года до этого “со скрипом” разрешившие возобновить функционирование Онуфриевского монастыря, накануне окончательного краха коммунистического государства оказались бессильны контролировать ситуацию. Музей первопечатника, размещавшийся в монастырской церкви, было решено переместить в картинную галерею. Монахи даже помогали паковать экспонаты и грузить их на машины, чтобы перевезти на другое место.

Поскольку картинная галерея свободных площадей уже тогда не имела, все доставленное из Музея Ивана Федорова разложили в большом лекционном зале. Короба с останками первопечатника и его сына, стало быть, соседствовали теперь с рабочими местами музейных работников.

Тут-то и начались чудеса. Кости, запертые в сейф с толстыми стенками, принялись то и дело… тарабанить по ним, вздыхать и кашлять.

Вспоминает директор музея Ольга Спасская:

— Вот сидишь в огромном пустом зале — вдруг слышишь чьи-то шаги… Мы сперва думали, что это акустика такая, с улицы что-то доносится. Только однажды случилось нечто, убедившее в обратном. Как-то закрыли мы фонд на ночь, а сами сидели внизу, у телефона. Вдруг: клац-клац, трик-трик, включается селектор в нашем фонде, и слышим, что кто-то гремит дверями, кашляет, ходит. А там — двойные решетки, которые запираются на замки, сигнализация… В другой раз я осталась в зале одна, две сотрудницы ушли. Вхожу в фонд — машинка сама печатает! Наши скептики тогда сказали: мол, зря ты пожалела вложить туда чистый лист бумаги. Но самим-то сделать это смелости не хватило.

Настоятель Онуфриевского монастыря отец Василий, к которому Ольга Спасская пришла с просьбой похоронить останки Федоровых на их привычном месте — на территории обители, вроде бы не возражает. И панихиду отслужить лично вызвался, и гроб запечатать по-христиански. Но вот археологи категорически воспротивились. Дескать, если поступим так — навсегда утратим возможность что-либо исследовать.

В идеале останки можно было бы запаять в железный саркофаг. Тогда вернуться к ним можно и спустя 50 лет. Но для этого нужна немалая сумма денег.

Между тем коробки с прахом все это время не уставали о себе напоминать. Донельзя изможденные из-за постоянного стресса сотрудницы музея решили перенести груз в расположенную неподалеку Святодуховскую колокольню.

— Мы втроем переносили, — рассказывает Спасская. — Дело было зимой. Выходим на улицу — голубое небо, ясный день. И тут вдруг срывается неистовая метель, валит мокрый снег, ветер сбивает с ног. Мы цепляемся за что угодно, лишь бы доползти к той колокольне. Поставили коробки наверху, под самым крестом. Выходим на улицу — а там опять безоблачное небо, солнышко светит…

Разумеется, ученые со временем наверняка смогут более аргументированно объяснить все эти явления. Но для начала все-таки необходимо предать прах первопечатника и его сына земле.

— В прошлом году мне позвонили из Московской патриархии, — продолжает Ольга Спасская. — И осторожно прозондировали мое мнение о возможности перезахоронения останков Ивана Федорова в российской столице.

У этой идеи есть ряд слабых мест. Во-первых, археологи до сих пор не доказали, что останки на самом деле принадлежат Федорову и его сыну. Во-вторых, фигура первопечатника — знаковая не только для русского и украинского народов, но и для других. В-третьих, не существует завещания первопечатника, в котором содержалось бы пожелание быть упокоенным в конкретной местности. А он-то из России к нам не от хорошей жизни переехал…

— …Из-за поджога московской типографии?

— Этот факт, между прочим, еще полностью не доказан. Куда опаснее для Ивана Федорова была другая угроза. В послесловии к львовскому изданию “Апостола” он указал, что “некоторые российские светские и духовные лица возвели на меня напраслину, обвинили в “ереси”. Насколько мне известно, даже в куда более просвещенном XXI веке такое обвинение в Русской православной церкви считается очень серьезным.

— Это точно!

— Кстати, почти 400 лет о Федорове не вспоминали. Ни у нас, ни в России. Пока в 40-х годах XIX века игумен Онуфриевского монастыря Марк Гриневецкий не написал об “Апостоле”: мол, эта книга издана Иваном Федоровым. Но и тогда это имя никому ни о чем не говорило. Именно благодаря послесловию к “Апостолу” (московского и особенно львовского изданий) историкам удалось прояснить немало деталей его биографии.

— Некоторые мои коллеги-львовяне сравнивают передвижения по музею “духа первопечатника” с поведением персонажей легенд, придуманных с целью привлечения туристов в английские замки. Мол, на островах почти в каждом есть свое “дежурное” привидение… Может, поскрипывание от шагов, которое слышат ваши сотрудницы, на самом деле от того, что здание старое, полы давно не перестилались?

— Я и не утверждала, будто видела материализовавшийся “дух Ивана Федорова”. А вот некоторые явления действительно отмечали все мои подчиненные. И не раз. Например, ни с того ни с сего падает с полки требник — и открывается именно на странице “Погребение”…

Дом, где размещается Музей книги, совсем не старый, построен из современного кирпича. Он стоит в парке, вблизи него нет каких-либо других строений. Следовательно, никакой посторонний шум сюда проникнуть просто не может.

Удастся ли в 2004 году удовлетворить “посмертное желание” первопечатника? Хотелось бы в это верить. Тем более что перезахоронение не обязательно производить в земле, можно просто замуровать прах в одной из монастырских стен. Да и места для раки чересчур много не понадобится…"

http://www.mk.ru/blogs/idmk/2004/04/20/mk-daily/29419/

Вопрос: кто додумался и когда стала возможной хотя бы двухцветная печать?

Что-то типа такого:

____
Fortis imaginatio generatur casum!

Навскидку наугад

> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=5000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=15000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=20000&a=1
> http://compagnia.ru/ice/list.php?f=17&t=25000&a=1

И куда все опять подевалось?

Первые печатные

А вот о чем сообщает Карл Рейнгольд Берк (Берк К.Р. Путевые заметки о России <Пер. Ю.Н. Беспятых> // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. Введение. Тексты. Комментарии. - СПб.: БЛИЦ, 1997. – С. 111-302.),описывая отдел манускриптов петербургской Академии Наук в 1734 году:

«На галерее, окружающей этот зал перед полуэтажом, стоят манускрипты и русские книги — рукописные и печатные. Манускриптов на греческом, латинском и новых европейских языках очень мало, и они едва ли сколько-нибудь примечательны. Прежде всего мне показали: 1) немецкую Библию в трех фолиантах, переписанную одним курляндским герцогом, находившимся в плену у русских. 2) «Токарное искусство» Пера Плюмьера в русском и голландском переводах — превосходный экземпляр, с теми же рисунками, что и во французском издании. Петр I, великий любитель этого занятия, велел перевести книгу для собственного удовольствия и обучения своих мастеровых людей. 3) «L'Optique sur l'organe de la vue» месье Леблона295. Автор был знаменитым французским архитектором, умершим в России. Труд не очень обширен, но написан хорошо и помимо рисунков, относящихся к самому предмету, украшен прекрасными картушами. Вдова архитектора получила за эту рукопись щедрую плату в память о больших заслугах мужа. 4) Много больших томов китайского лексикона, начатого Байером; правда, листы в них преимущественно пустые*.

Из восточных рукописей самые примечательные — тангутские, их много пачек на белой, синей и черной бумаге, а также несколько деревянных форм, на которых труды напечатаны ** .

Все русские манускрипты были в подручной библиотеке Петра I.

Самые старые — с прописными буквами и содержат неправдоподобные духовные и светские истории. «Хроникой» Феодосия (см. о нем в «Samlung russischer Schrifften») — копия со старого экземпляра, хранящегося в Кенигсберге. Описание подвигов Александра Македонского, извлеченное для царя Алексея из старых историков, написано верно, но фигуры изображены скверно и — прошу заметить! — одеты по-русски. Из трудов ученого господаря Валахии Дмитрия Кантемира в Библиотеке есть только несколько рисунков.

Его «Описание Молдавии и Валахии» цитировано Байером в «Dissertation de Situ Scythiae» в «Commentariis Petropolitanis». «Турецкая история», составленная им же и высоко оцененная в «Преображенной России», в части древней истории, согласно высказыванию г-на Байера, скудновата, заимствована у какого-то негодного сочинителя, и лишь то, что относится к более новым временам, продолжено самим Кантемиром. Комментарии же превосходны, они сообщают о многих политических хитростях турецкого двора, о характерах визирей, муфтиев и всех прочих министров, бывших при дворе на протяжении длительного пребывания там Дмитрия.

Его сын Антиох Кантемир взял рукопись с собой в Англию; говорят,он хочет отдать ее перевести с латыни на английский и напечатать в Лондоне. Помимо того, что сей полезный труд будет тогда понятен не слишком многим, еще и упомянутые рисунки не смогут войти в это издание. Да и как знать, сохранит ли английский переводчик точность всех восточных цитат, не исказит ли имена, оригинальные написания которых автор повсюду приводит в скобках.

Библия на русском языке

Среди печатных русских книг особое внимание привлекают: 1) Литургия in folio, это самая старая в России книга, она напечатана в Москве в правление Ивана II Васильевича попечением митрополита Макария. 2) Евангелисты in folio на регальной бумаге с большими буквами и каймой вокруг каждой страницы, <напечатано> в Москве в 1707 году. Это издание для кафедральных церквей и больших монастырей.3) Новый Завет на голландском и русском языках in folio, наибольшего формата. Голландские столбцы с прописными буквами напечатаны в Гравенхаге в 1716 году у И. ван Дюрена, а русские допечатаны с обычными славянскими в Петербурге.

Петр I намеревался осуществить подобное роскошное издание всей Библии, но помешали другие дела, и после его кончины священники нашли способ уничтожить все экземпляры — вероятно, полагая это издание не вполне ортодоксальным.Русские не желают признать, что их Библия переведена неверно, о чем пишут некоторые протестантские авторы. Самое старое ее издание осуществлено в Остроге, городе в Малой России; оно затем было перепечатано в Москве с незначительными языковыми исправлениями, отмеченными на полях. Имеется также киевское издание. Но все издания очень редки, так как больше не печатают ничего, кроме Нового Завета; правда, теперь говорят, что Синод хочет издать всю Библию в своей петербургской типографии.

Указание на «Федоровскую библию»,изначально выпущенную карманным форматом во враждебном нам по вере государстве, думаю, является следами позднейшей редакционной вставки, иначе придется признаться, что типография при Иване II Васильевиче ограничилась лишь выпуском литургий…

Кстати,тот еще вопрос, когда этот Иван Второй НА САМОМ ДЕЛЕ жил…

Простите, резануло глаз: А разве Иван Красный был ВАСИЛЬЕВИЧ? Или я чего-то не понял в порядковом номере Ивана?

>> Среди печатных русских книг особое внимание привлекают: 1) Литургия in folio, это самая старая в России книга,
>> она напечатана в Москве в правление Ивана II Васильевича попечением митрополита Макария.
>Простите, резануло глаз: А разве Иван Красный был
>ВАСИЛЬЕВИЧ? Или я чего-то не понял в порядковом номере
>Ивана?

Обратите внимание, в резанувшей вас ццитате не говорится об Иване Красном, будто бы Ивановиче, якобы 1326-1353. Да и как могло, если книгопечатание приписывают столетием позже?

Хотя именно Красному Ивановичу традики навесили канделябр с номером II.


Макарий

Но Макарий-то (будто бы, 1482-1564) трудился в XVI веке, заняв место митрополита в 1542 году. То есть - при Иване Грозном, прозванном за свою свирепость Васильевичем. Сейчас ему дают номер IV.

Однако ещё в XVIII веке немцы обнаружили эти парадоксы в нумерациях, заявив, что длинный счёт идёт по великим князьям Московским, а мелкий - по царям. Глупость, но такое объяснение прошло в книжки для школяров.

>...длинный счёт идёт по великим князьям
>Московским, а мелкий - по царям. Глупость, но такое
>объяснение прошло в книжки для школяров.
Гы... Если продолжать данную "логическую" цепочку, то должен был существовать ещё суперкороткий счёт по императорам, и мы скоро наткнёмся на документ, где Грозный носит номер "раз" ))) Тогда почему во фразе "в правление Ивана II Васильевича" отсутствуют слова "царя" либо "великого князя"? Если существовало разночтение, такой маркер обязан был присутствовать. Есть возможность заглянуть в оригинал текста? Может,опущено при переводе?
Прошу прощения за оффтоп.

Прочтите это:

http://hnif.ru/page6.php

Мне вот такая фраза особенно понравилась:

"..Листы ван Мекенема своеобразно использовали в Москве. Основным эле­ментом художественного убранства западной книги был инициал. Русские мастера, напротив, больше внимания уделяли заставкам. Они ввели орнамен­тику инициалов ван Мекенема в заставку, используя буквицу в качестве своеобразного круглого или прямоугольного клейма."

Книги полулегально печатал Иван Федоров,а инициалы оставил голландец Израиль ван Мекенем...