ЧАСТЬ I
Игры уже были…
Аполлодор.
Аполлодор один из наиболее значимых фигурантов олимпийской историографии. Он писал о многих античных событиях, в том числе не обошёл вниманием и олимпийские игры. Сочинение Аполлодора называется «Библиотека». Вот что об этом известно: «Дошедшая до нас под именем Аполлодора, жившего, во II в. до н.э. афинского грамматика, «Библиотека» должна быть отнесена к числу мифографических сочинений, излагавших в прозаическом пересказе основные сюжеты «эпического кикла». Руководство по мифологии под этим названием держал в своих руках известный библиофил и эрудит, живший в IX веке византийский патриарх Фотий, сообщающий о «Библиотеке» следующее: «В том же самом кодексе мною была прочитана книжечка Аполлодора. Называется она «Библиотека». Эта книжечка излагала древнейшие сказания эллинов, повествовала о героях и богах так, как представляли их себе эллины в те времена, рассказывала о происхождении названий рек, мест, народов и городов и пр., что восходит к древности. Изложение доводилось до событий Троянской войны» {18, стр. 105}.
«Библиотека» представляет собой единственное из всех дошедших до нас античных сочинений по мифологии, где мифы Древней Греции излагаются в наиболее полном и систематизированном виде. Составитель этой книги не задавался целью философского осмысления этих мифов и не считал нужным проявить в какой бы то ни было форме свое отношение к ним: они рассказаны очень просто, сжато, иногда скороговоркой (в ущерб содержанию), довольно часто приводятся варианты со ссылками на источник. Составитель стремился к тому, чтобы ни один сколько-нибудь известный мифологический персонаж не остался без внимания в связи с тем или иным мифологическим сюжетом, отсюда его пристрастие к длиннейшим перечням имен героев. В основу изложения положен генеалогический принцип. Оно начинается с Тоегонии (I, 1-5), затем излагается Гигантомахия и следует рассказ о роде Девкалиона15 (I, 8-9); заканчивается I книга подробной историей похода аргонавтов {18, стр. 105}.
В этом месте, после такой характеристики исследователю стоило бы воспрянуть духом. Что ещё нужно, если у тебя в руках полный, беспристрастный рассказ древнего автора о делах минувших, изложенных последовательно и системно. Но очень скоро историки возвращают нас к суровой прозе жизни. Вот что мы читаем дальше.
«Само изложение мифов в «Библиотеке» содержит многочисленные противоречия… Роббер указывает, что примеры подобных несоответствий весьма многочисленны» {18, стр. 108}.
Авторитетный учёный Шварц очень критически оценивал работу своего коллеги из далёкого прошлого. Он называл «Библиотеку» «незрелым трудом начинающего автора, плохо ориентированного в развитии мифографии», и, следуя Бете, пытался доказать что автор этого пособия по мифологии положил в основу своего труда какой-то поздний компендиум {18, стр. 114}.
Когда жил Аполлодор тоже весьма спорный вопрос. В попытке ответить на него было сломано немало копей. Учёный Роббер пишет об этом так: «…автор «Библиотеки» жил после 61 г. до н.э. Вторую границу определить гораздо труднее, ибо тот факт, что «Библиотеку» цитируют схолиасты Гомера, Софокла, Эврипида, Пиндара, Платона, еще ни о чем не говорит (мы не знаем времени составления этих схолий). Исходя из ряда соображений общего характера (в том числе данных языка), Роббер склоняется к мысли, что автор «Библиотеки» составил свой труд в первой половине II в. н.э.». Более того, им, ни много ни мало, ставится под сомнение само существование когда бы то ни было Аполлодора. Это интересно. Каким-то образом доказывается, что «Библиотеку» кто-то написал, но точно не Аполлодор. Вероятно тоже по почерку. Почерк не Аполлодора. Когда и где жил этот самый Аполлодор неизвестно, но почерк точно не его. Работа Роббера оказала влияние на всех работавших после него исследователей. Начиная с этого времени ученые, желая подчеркнуть несостоятельность традиции об авторе «Библиотеки», все чаще называют его Псевдо-Аполлодором.
Вот что утверждается в словаре классической литературы Харпера: «…Само название «Библиотека» может навести на мысль о том, что это только сводка материала различных сочинений, хотя доказать эту мысль трудно. К какому времени относится «Библиотека»? Ответить на этот вопрос так же нелегко, как и на вопрос о том, кто является ее автором…».
Впрочем, выбирать особенно не приходится. Даже такой спорный и неопределённый источник приходится принимать и класть в основу здания олимпийской истории. Ведь лучшего нет. Вот что пишет В.Г. Борухович в приложении к работе посвящённой творчеству Аполлодора: «При всех своих недостатках «Библиотека» продолжает оставаться для нас единственным сводом мифов, оставленным нам античностью, сохранившим древнейшие варианты мифологической традиции, в том числе и такие, которые не могут быть найдены в других источниках. Ценность ее состоит и в том, что она дает нам представление о содержании ряда утраченных для нас произведений античной литературы, прежде всего эпических поэм, входивших в «эпический кикл»» {18, стр. 119-120}.
Ну и традиционная справка об истории самой истории. Когда «Библиотека» увидела свет? Естественно тогда же когда и практически все другие античные произведения – в 16-ом веке.
Издана «Библиотека» была Бенедиктом Эгием в Риме в 1555 г. В его издании греческий текст сопровождался латинским переводом и подробными комментариями. Примечательно, что Эгий не останавливался перед тем, чтобы вставлять в текст дополнения из других источников, когда смысл казался ему недостаточно ясным. Это раздражало многих учёных, но они не переставали использовать Аполлодора для построения своих гипотез.
Новую рукопись, обнаруженную в Оксфорде использовал для своего издания «Библиотеки» Томас Гэйл, опубликовавший ее вместе с мифологическими сочинениями Конона, Партения, Птолемея Гефестиона и Антонина Либерала. Это издание вышло в Париже в 1675 г {18, стр. 120}.
Завершение в 19-ом веке критической работы над текстом «Библиотеки» позволило реконструировать так называемую стемму и определить место и значение каждой имевшейся к тому времени рукописи. Проделавший эту работу Вагнер пришел к выводу, что архетип ближе всего представлен рукописью национальной библиотеки в Париже (№ 2722), относящейся к XIV веку {18, стр. 121}.
Очень любопытен и тот факт, что «Библиотека» Аполлодора стала одной из первых книг русской гражданской печати при Петре I. Это интересно и показательно. Сие было несомненной данью увлечению античной мифологией и античной культурой, характерному для тогдашней Европы. Перевод был выполнен для своего времени довольно точно и с языка оригинала {18, стр. 123}.
В целом же видим, что ни о какой уверенности в данном источнике речи не идёт. Он также взят на веру «за неимением ничего лучшего».
Юлий Африкан.
Юлий Африкан — это уже не просто историк, описывающий некоторые события, как свершившиеся факты, подобно Пиндару или Вакхилиду. Это хронолог в самом что ни наесть прямом и современном смысле. Так сказать «тяжёлая артиллерия» исторической мысли средневековья. Он, вероятно, первым задался мыслью и целью выстроить античные и ранние христианские события на абсолютной оси времени. По крайней мере, именно его труды стали основой для многих последующих вычислений и построений. Он один из титанов истории, которому современные учёные в этой области обязаны своей профессией. До него либо вообще никто не пытался сделать ничего подобного, либо другие вычисления просто до нас не дошли даже в виде слухов. Переоценить значение мыслей Юлия Африкана по поводу олимпийских игр трудно и в следующих главах станет ясно почему.
Юлий Африкан положил начало сравнительной языческой и христианской хронологии. Считается, что жил он в 3-ем веке после Рождества Xристова. Особенно он известен, как автор одного важного хронологического труда: "Πεντάβιβλον χρονολογιχόν", который начинается с сотворения мира и доведен до 221 г. по Р. X. Правда, и здесь не всё гладко. Само сочинение потеряно, остались лишь отрывки. От другого большого и разнообразного по содержанию сборника, под заглавием "Χεστοί", сохранились также одни отрывки. Фрагменты эти любезно были собраны и изданы неким господином Рутом во второй части его "Reliquiae Sacrae".
Таким образом, оригинала фундаментальных творений Юлия Африкана, на которого ссылался Ллойд и на которого продолжают ссылаться современные историки, потрогать или хотя бы просто почитать нельзя. Их нет. Есть только пересказ и интерпретация поздних собирателей древностей.
Евсевий Памфил.
Всё что сказано о Юлии Африкане в равной степени касается и Евсевия Памфила, за одним лишь исключением. Труды Евсевия существуют в довольно полном варианте. Правда, не следует думать, что эти труды, которые мы сегодня лицезреем, были написаны собственноручно рассматриваемым нами автором. Это копии, дошедшие до нас из эпохи просвещения и позднего средневековья. Так как в эпоху просвещения ещё не было копировальной техники, то все копии сделаны тоже вручную людьми. А людям, иногда вольно, иногда невольно, но свойственно допускать ошибки. Важно понимать, что сам Евсевий никогда не видел тех работ, которые сегодня видим мы под его именем. Эти работы сделаны другими людьми, причём тоже неизвестно каким источником пользовавшимися. Насколько точно и добросовестно были выполнены копии остаётся только гадать. Впрочем, кроме догадок есть и вполне красноречивые факты. Например, сохранилось письмо хорошо нам уже известному епископу Ллойду от другого исторического деятеля Асафа, непосредственно касающееся нашего предмета обсуждения. Оно не велико и я приведу его полностью:
«12 апреля, 1684 года.
Милорд,
Я надеюсь, Вы получили мое последнее письмо, которое было направлено две недели назад. Это был ответ на письмо Вашего Преосвященства относительно замысла напечатать Греческий Завет. Если у Вас есть пресс, свободный для новых оттисков книг, которые раннее были напечатаны (чтобы не препятствовать данному проекту, который я полностью одобряю), мне хотелось бы, чтобы Вы отпечатали александрийский (или лучше константинопольский) Хроникон (Chronicon), который имеется в коллекции Скалигера – Хроника Евсевия (EusebiusChronicon), и обычно цитируемый под названием ChroniconCasaubonianum, поскольку данная копия принадлежала Исааку Касаубону. Другие называют ее FastiSiculi, потому что она была отпечатана с манускрипта, найденного на острове Сицилия. Издание, принадлежащее Скалигеру, очень НЕДОБРОТНОЕ И неполное. То, которое принадлежит Рейдеру намного лучше, но оно чрезвычайно редкое и его сложно приобрести по разумной цене.
Наиболее любящий слуга Вашего Преосвященства,
В. Асаф».
О чём говорит данное письмо. О том, что кроме скалигеровской «очень недоброкачественной и неполной», но дешёвой версии была ещё одна, существенно лучше. Но по причине экономии средств она не была использована при составлении хронологии. А потом и выведена из научного оборота вовсе. Так как Ллойд ссылается в основании своей таблицы именно на Скалигера, то это означает очень простую вещь. Олимпийский канон построен на дешёвом и некачественном первоисточнике. А это уже не шутки. Если фантазии какого-нибудь Филострата имеют довольно второстепенное для нас значение и то видел он античные картины которые описывал или выдумал не имеет решающего значения, то Евсевий это человек работавший с цифрами. Его ошибка или ошибочный перевод его трудов способны перевернуть всю существующую историю. Сегодня именно Евсевий считается «дедушкой» нынешней хронологической шкалы. Дело в том, что до Евсевия хронография заключалась в перечислении последовательности (не всегда полной и непрерывной) царей и продолжительности их правления, причём династии разных царств слабо соотносились между собой, что создавало проблемы во временной увязке событий, произошедших в разных странах. Имея доступ к неким архаичным материалам, таким как список ежегодных архонств в Афинах и победителей Олимпийских игр, Евсевий как смог расположил историю древних государств на одной оси времени. Сами историки не считают «Хронику» Евсевия абсолютно достоверной. Тем не менее, она остаётся для них мощным источником исторических фактов и документов, отражающих мнение оригиналов, которые, увы, уже безвозвратно утеряны.
Теперь о самом авторе. Евсевий был христианским священником. Жил и творил, якобы в 3-4 веках нашей эры. После себя оставил, как уже говорилось, мощный хронологический труд, который так и назывался «Хроника». Писал, якобы, на греческом языке, так как сам был греком. Однако, оригинал «Хроники» на греческом языке утерян. Его нет. К счастью, кто-то, когда-то, перевёл Евсевия почему-то на армянский язык16 . И это спасло «Хронику» от плачевной участи многих других античных и раннехристианских произведений – гибели во тьме веков. Считается, что перевод был сделан через триста лет после смерти автора. Но не надо торжествовать раньше времени. И этого перевода сегодня тоже нет. Рассказывают, что с того перевода была сделана, якобы, ещё одна армяноязычная копия. Чуть-чуть позже, ещё через семьсот лет. В 13-ом веке. А ещё через четыреста лет её попытались перевести на понятные европейцам языки. Впрочем, неудачно. Ещё в виде отрывков «Хроника» была известна в переводе на латинский язык константинопольского монаха Иеронима. Скалигер имел оба варианта – армянский и латинский. Но, как уже отмечалось, перевести армянский текст ему почему-то не удалось. Это было сделано только через сто пятьдесят лет после его смерти. История с активными переводами и публикациями Евсевия началась только в конце 18-ого и начале 19-ого веков. Нам дальнейшая судьба «армянского Евсевия», в разрезе олимпийской истории, не интересна, так как случилась она уже после канонизации сегодня принятой хронологии т.е. уже после того как Скалигер канонизировал дату начала олимпиад, а Ллойд со ссылкой на него составил и опубликовал свои таблицы. Т.е. все последующие события – новые переводы Евсевия, открытие новых списков, публикации конкурирующих версий и т.д. никак не повлияли на хронологические изыскания, важные для нас. В основе современной хронологии олимпизма лежит версия именно Скалигера – отрывочная, неполная и некачественная латинская версия монаха Иеронима в недобротном переводе неизвестного автора.
Считается, что Евсевий составил свой труд на основе работы Юлия Африкана, вероятно даже никак не переработав и не дополнив этот труд. Хотя сам Евсевий на Африкана нигде ни разу не сослался. Это обстоятельство было замечено ещё Скалигером. Так или иначе, расчёты интересующих нас дат, взятые за основу Скалигером были выполнены одним из этих двух архаичных священников на основе довольно абстрактных рассуждений религиозного характера (мы детальнее рассмотрим их ниже) и прежде, чем попасть в руки Скалигера, непонятно как, где и кем полторы тысячи лет хранились и многократно переписывались.
Гесиод.
Гесиод считается одним из наиболее уважаемых древних авторов. Он, якобы, тот один из немногих, кто писал сам, а не собирал плоды работы других. Он также один из самых древних первоисточников. На него ссылаются и опираются многие. Творил одновременно с Гомером и, даже был с ним, якобы, знаком. Учёные поговаривают, что Гесиод даже соревновался с Гомером лично на спортивных соревнованиях (со слепцом?!). Иные даже провозглашают Гесиода одним из авторов тех мифов древней Греции, которые мы все хорошо помним со школьной скамьи в изложении уже более поздних его интерпретаторов. А это, надо сказать, серьёзная заявка. Человек создающий мифы – создаёт историю, а попутно и формирует мировоззрение толпы на многие годы и даже века вперёд. Гесиод в этом плане практически сам бог. Если то, что говорят о нём правда, хотя бы частично, то он заслуживает самого полного уважения.
В Гесиоде хорошо всё, кроме дат его жизни. Он имел неосторожность родиться в те века, когда никто не утруждал себя записью интересных сведений. Его друг и современник Гомер пел песни, которые никто не записывал, а Гесиод сочинял мифы, которые также веками (!) передавались из уст в уста. Что такое передача из уст в уста большого и сложного текста с родословными, царями, делами, катаклизмами, войнами, походами и т.д. на протяжении сотен лет, я думаю, долго объяснять не стоит. Даже небольшая информация может быть искажена до неузнаваемости. Что говорить о целой философии. Ллойд знал Гесиода, поэтому и мы будем рассматривать его произведения, но предварительно отметив для себя, что фигура этого автора не менее былинна, чем персонажи его мифов. Ничего большего о нём уже никто не скажет.
Овидий
Ллойд ссылается и на Овидия. Овидий был прекрасным римским поэтом, написавшим некогда весомый многотомный труд «Метаморфозы». В этом труде он излагает в сказочной манере многие исторические события. Он подобен баснописцу в своём творческом порыве. Говорит иносказаниями. Освещает развитие древнего мира от начала времён, хаоса и зарождения вселенной до превращения Юлия Цезаря в звезду. Собственно об играх он нам ничего нового не сообщает. Только подтверждает мнение отцов олимпийской историографии Пиндара и Вакхилида об основании Пифийских соревнований Аполлоном. Свой труд, якобы, он то сжигал, то снова переписывал. Так или иначе, ссылаться на Овидия в качестве источника всё равно, что ссылаться на сказку Пушкина о царе Салтане. Где там ложь, а где намёк, а где молодцам урок понять непросто. В метаморфозах люди превращаются в животных, животные в растения, растения в звёзды и т.д. Вполне возможно, что за всем этим скрывается какая-то реальная историческая подоплёка, но где она начинается и где кончается, что есть правда в словах Овидия, а что вымысел, нам сказать сегодня уже не просто. Впрочем, ещё раз скажу, что, в любом случае, играм Овидий уделил не слишком много внимания. Вот, например, строки о зарождении Пифиад:
Бог, напрягающий лук, он ранее это оружье
Против лишь ланей одних направлял да коз быстроногих,
Тысячу выпустив стрел и почти что колчан свой исчерпав,
Смерти предал его, и яд из ран заструился.
И чтобы славы о том не разрушило время, старея,
Установил он тогда состязанья, священные игры,
Звали Пифийскими их по имени павшего змея.
Ежели юноша там побеждал в борьбе, или в беге,
Или в ристанье, за то получал он дубовые листья:
Овидий, Метаморфозы, строки 441-449
Ничего нового. Игры основаны когда-то давно богом. Точка. С этим источником тоже понятно.
Тимей.
Продолжая список интересных нам источников, нельзя обойти молчанием и полулегендарного Тимея – сицилийского историка, который, якобы, первым ввёл счёт лет по олимпиадам. Примечательно, что именно этот автор впервые сделал входными данными в свою хронологию список олимпийских победителей. И, как считается, именно на его творчество опирались и Юлий Африкан, а, следовательно, и Евсевий. У Ллойда Тимея в списке источников нет. Он его, похоже, вообще не знает. Поэтому я привожу Тимея просто в дополнение, что бы читатель смог создать наиболее полную картину ситуации вокруг истории олимпиад. Строго говоря, Тимей не повлиял на современный олимпийский миф, по причине, обозначенной выше. Во времена Ллойда он был неизвестен или известен столь мало, что Ллойд его даже не упомянул. Сегодня этого специалиста-историка знают существенно лучше. Он, как нас учат в школе, был древний грек. Жил около 356 – 260 г.г. до н. э. По древнегречески писался как Τ?μαιος. Папой его был некто Андромах – основатель города Тавромения. Автор ряда сочинений, из которых наиболее значительное «История» (в 38 или 43 книгах). «История» (Ιστοριαι) — главный источник не только по истории Сицилии в древности, но и вообще Италии и Греции. Надо ли лишний раз говорить, что «История» Тимея целиком до нас не дошла, а сохранились лишь её отрывки благодаря ссылкам и цитатам древних. Эти отрывки сегодня собраны в издании К. Müller, «Fragmenta Historicorum Graecorum» (тома I и IV). Поэтому, большего, чем мы узнаем от Диодора и Плутарха, опиравшихся на Тимея в своих работах и, вероятно, в отличие от нас, видевших его труд целиком, мы от Тимея уже не узнаем. Его труды остались только в ссылках этих авторов.
Страбон.
Страбон, если поверить историкам, жил примерно во времена Христа. Написал много трудов по истории и географии. Но до нас дошли только его географические книги, которые так и назывались Γεογραφικ?. Более того, вышел в свет труд Страбона, по-видимому, уже после его смерти, без последней авторской редакции {1, стр. 8}. Страбон ссылается на впечатляющее количество авторов сегодня практически уже неизвестных, авторов, чьи произведения канули в лету практически без следа. Современные комментаторы благодарят Страбона уже хотя бы за то, что он называет имена античных географов и историков, показывая как их было много. Того паче, оказывается большею частью из того, что дошло до нас из времени эллинизма, мы обязаны именно Страбону. Однако, как признают историки, грандиозная задача, поставленная перед собой этим учёным, оказалась ему не по плечу {1, стр. 11}. Почему станет понятным из приведённых ниже данных.
Рукописи Страбона появляются в Европе в 15-ом веке после тысячелетней безвестности (примерно в 6-ом веке они куда-то исчезают). Первую рукопись обнародовал в Венеции в 1423 году Джованни Ауриспа, а через двенадцать лет появилось ещё несколько копий страбоновской «Географии», которые нанесли удар по, считавшемуся тогда самым авторитетным, взгляду на географию Птолемея. В конце 15-ого века «География» была впервые напечатана в латинском переводе, а первое греческое издание появилось только в 16-ом веке. Оригинал, якобы, конца 14-ого века содержит большие пропуски и дефекты в седьмой книге, кстати, наиболее интересной для нашего вопроса.
В целом же, считается, что книги Страбона дошли до нас в хорошем объёме и состоянии, что бывает нечасто. Однако, чтение этих трудов вызывает, мягко говоря, странное чувство. С одной стороны автор стремится к абсолютной научности и беспристрастности, что для нас, безусловно, хорошо, но, с другой стороны именно это стремление и делает его труд очень противоречивым. Приводя, нередко целыми страницами, выписки из разных источников, Страбон вдруг после этого объявляет нам, что всё, о чём он только что писал, никуда не годится и доверять этому материалу ни в коем случае не следует.
С первой по последнюю страницу своих географических изысканий Страбон спорит то с самим собою, то со своими коллегами – современниками, то с коллегами из давно минувших эпох, труды которых он использует. Некоторых он обвиняет в невежестве, некоторых в неаккуратности, некоторых в стремлении сделать географию инструментом местной политики. Например, при обсуждении местоположения такого важнейшего для олимпийской истории города как Пилос (именно в этом городе, якобы, Геракла и посетила идея основать олимпиады) Страбон перечисляет дошедшие до него версии. Оказывается, что в те времена многие народы приписывали (и, причём, с предоставлением неких доказательств) славу этого города своей столице. Наиболее вероятными претендентами на звание «того самого» Пилоса Страбон считает три довольно сильно удалённых друг от друга города. Это говорит о том, что сам он точно НЕ ЗНАЕТ где находился центр олимпизма и разворачивались связанные с походами Геракла и описанные Пиндаром события. Доказательный аппарат Страбона зиждется на ДОВЕРИИ или НЕДОВЕРИИ тому или иному автору. Например, Стабон доверяет Гомеру, который, кстати, является для него главным информатором по древней географии. Так вот, Гомеру Страбон доверяет лишь потому, что исходит из принципа «нельзя не доверять тому, кого знаешь с детства. Правильным считается то, что общепринято». Сведения, противоречащие Гомеру, Страбон априори считает ложными. Это можно лишь с натяжкой назвать научным подходом. Тем более, что самого Гомера Страбон понимает с трудом. Он очень много текста посвящает обсуждению именно интерпретации того, что сказал Гомер, попытке понять, что тот имел ввиду, когда писал то-то и то-то.
Вот лишь один пример из представленных на страницах «Географии» сомнений учёного Страбона. Говоря о некой области Арене, упомянутой Гомером, Страбон пишет: «Так как Арену нигде не удалось с уверенностью отыскать, то предполагают, что она находилась, скорее всего, здесь…». В качестве ЕДИНСТВЕННОГО доказательства достоверности этой смелой догадки приводится строка поэта: «Есть в Миниесе река, и впадает она в шумное море близ Арены». {1, стр. 216}. Но по такому указанию Ареной можно назвать любую область, где есть река, впадающая в море. Вывод. Доказательная база Страбона оставляет желать лучшего.
Собственно Олимпийские игры Страбон описывает вскользь и сухо, ничего существенного к нашим знаниям не прибавляя. Саму же Олимпию представляет так скупо, что современные историки не смогли удержаться от комментария по этому поводу и написали: «В Коринфе он осматривал развалины и части города, поднимался на Акрокоринф, однако ни в Олимпии, ни в Афинах Страбон, видимо, не был». {1, стр. 7}. Рассуждения историков понятны. Так подробно описывавший разного рода рудники, обычаи далёких народов, красоты и особенности климата самых разных мест ойкумены писатель, вдруг, уделяет всего несколько строк такому великолепию как Олимп, Олимпийский храм и священные игры.
Это странно. Во-первых, считается, что Олимпия находилась практически в сердце Греции и, побывав в Элладе, занимаясь написанием претенциозного географического труда не проехать через Олимпию, лежащую между такими знаменитыми городами как Афины и Спарта и совсем недалеко от Коринфа было сложно. А, во-вторых, олимпийские игры играли тогда ещё существенную роль в жизни греков, а храмы, якобы, ломились от богатств, статуй, приношений и т.д. Павсаний, например, взахлёб описывает всё это великолепие, уделяя Олимпии существенную часть своего труда. Страбон к играм, по всей видимости, равнодушен. И что бы ни было тому причиной для нас Страбон не сильно информативен. Страбон - источник скудный и шаткий.
Плутарх.
Плутарх был греком времён римского господства. Жил он, якобы, около 47-120 годов н.э. Прославился тем, что составлял сравнительные жизнеописания выдающихся историческим деятелей Греции и Рима. Впрочем, собственно история не была его целью. Он нигде не вводит точных дат и довольствуется моральной стороной любого исторического события или персонажа. В качестве поставщика информации о прошлом может рассматриваться только с очень большими оговорками. Плутарха часто упрекают в фантазиях и полной неразборчивости к источникам. Например, Плутарх утверждает, что в битвах древности участвовали армии в миллионы человек. Историки сами занесли данного автора в «чёрный список» ненадёжных писателей, причислив его не к учёным древности, а к литераторам. Впрочем, сам Плутарх (кстати, не отрицая ненадёжности своих знаний), тоже не доволен коллегами. В частности, он очень нелицеприятно отзывается о Геродоте, обвиняя его в искажениях истории.
Но, как бы то ни было, по поводу олимпиад и олимпийских игр Плутарх пишет вскользь, упоминая их постольку – поскольку игры касались его героев, не привнося с точки зрения информативности ничего для нас нового. Все им перечисленные «олимпийские» имена и события мы уже имели возможность почерпнуть из работ других авторов.
Ликург.
Завершая краткий обзор первоисточников по истории олимпийских игр17 нельзя не упомянуть и о таком ярком персонаже, как спартанский царь и законодатель Ликург. Строго говоря, сам Ликург не обогатил наших знаний по данному вопросу, и в этом смысле первоисточником не является. Но напомню, что именно его имя предстаёт на страницах учебников краеугольным камнем в расчёте хронологии, а именно основной даты – даты первых олимпийских игр. Именно к этому царю, согласно приведённой в начале нашей книги канонической версии, отправился элеец Ифит со своей идеей всеобщих спортивных состязаний и перемирия на время их проведения. Так может Ликург действительно удобная реперная точка? Может быть, ко времени его жизни вопреки (как будет показано ниже) всеобщему мнению древних авторов «пришвартовались» историки потому что оно очень хорошо известно и рассчитано? Пусть не совсем верное, но зато строго доказуемое. Ан нет. И тут нас ждёт разочарование. Эратосфен, Аристотель, Ксенофонт и Аполлодор дают нам разные эпохи жизни этого знаменитого царя. Причём, что интересно, ни один из них не знает этой даты априори. Все они вычисляют время Ликурга. И снова в качестве аргументов видим абстрактные рассуждения общефилософского плана. Упоминавшийся нами Тимей, вообще раздвоил Ликурга на два времени, приписав им одинаковые деяния. Это очень элегантный способ решить хронологическую головоломку, не раз хорошо себя рекомендовавший в господствующей исторической концепции. Если один и тот же персонаж фигурирует в существенно разных эпохах и с этим ничего нельзя поделать – сделайте из него двух разных героев и дело с концом. Проблема решена. Раз уж есть два Геракла, два Диониса, то пусть будет и пара Ликургов. Бумага всё стерпит. Ведь совместить между собою сведения, что Ликург лично знал Гомера (примерно VI век до н.э.), основал олимпийские игры в 834 году до н.э. и был свидетелем возвращения Гераклидов (XI век до н.э.) очень непросто. 500 лет активной политической деятельности слишком много для одного царя. Могут не поверить. Поэтому не стоит серьёзно относиться к такого рода доказательствам наших уважаемых историков как время Ликурга. Оно им неизвестно. 9 век до нашей эры лишь один из нескольких довольно спорных вариантов.
--------------------------------
15 Девкалион – греческий аналог библейского Ноя. Единственный человек, спасшийся после всемирного потопа, причалив к горе Парнас - последнему непокрытому водой кусочку суши. Стал прародителем нового поколения людей.
16 Есть версия, что труд Евсевия на армянском языке сохранился благодаря тому, что армянский историк Самуил из Ани писал книгу по истории, но так как истории ранее своего времени (12-ого века) он не знал, то воспользовался работой Евсевия, вставив её в свою книгу и сохранив, таким образом, той жизнь.
17 Примечательно то, что в первоисточниках Ллойда нет «отца истории» Геродота. Геродот хотя и скупо, но всё-таки упоминает об играх. Во всяком случае, он никак не менее информативен, чем, скажем, Овидий или Гесиод. Более того, НИ ОДНО из тех немногих имён олимпиоников, которых вспоминает Геродот, не фигурирует в хронологии Ллойда. А список имён это стержень таблиц. Отсутствие «Геродотовых» чемпионов странно. Похоже «лучший знаток» античных трудов Ллойд в конце 17-ого века Геродота просто не знал. В противном случае история олимпиад удлинилась бы ещё на несколько десятилетий.
