В 29-й главе "Троецарствия" - казнь Юй Цзи (Андроника-Христа?). Можно предположить, что вскоре после этого должна последовать Троянская или ГТР-война.

http://www.e-reading.club/book.php?book=17306 Троецарствие (том 1) - Гуань-чжун Ло

Глава восьмая в которой повествуется о том, как Ван Юнь придумал план «цепи», и о том, как Дун Чжо разбушевался в беседке Феникса
...Ван Юнь потихоньку подкрался и увидел свою домашнюю певицу Дяо Шань.
Девушка эта, с малых лет взятая в дом Ван Юня, была обучена пению и танцам. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, и она была так изумительно красива и искусна, что ее прозвали «Цикадой». Ван Юнь обращался с нею, как с родной дочерью.
...я придумал план «цепи». Вот что от тебя требуется. Сначала я просватаю тебя за Люй Бу, а потом отдам Дун Чжо. Находясь в его дворце, ты должна использовать каждый удобный случай, чтобы посеять между ними смертельную вражду. Ты должна добиться, чтобы Люй Бу убил Дун Чжо. Этим ты поможешь избавиться от злодея и укрепить государство...

Здесь сходство с историей Брисеиды. Великий воин Люй Бу как Ахилл, Дун Чжо - Агамемнон, Дяо Шань - Брисеида, которую Агамемнон забрал у Ахилла.

Глава тридцать седьмая, в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного знаменитого мудреца, и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна

Лю Бэй трижды посещает соломенную хижину великого стратега Чжугэ Ляна, желая призвать его к себе на службу. Здесь возможно соответствие с попытками призвать на Троянскую войну Одиссея, Ахиллеса.

Глава сорок четвертая в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян с помощью хитрости побудил Чжоу Юя к действиям, и о том, как Сунь Цюань решил воевать с Цао Цао
...— Постойте! — вдруг прервал его Чжугэ Лян. — У меня есть план! Вам не придется посылать дары, уступать земли и самим ехать за реку — надо только на небольшой лодке отвезти туда двух человек, и войско Цао Цао свернет свои знамена и отступит не сражаясь!
— Что же это за люди?— повторил свой вопрос Чжоу Юй.
— В бытность свою в Лунчжуне мне пришлось слышать, что Цао Цао построил на реке Чжанхэ величественную башню, которая называется башней Бронзового воробья, — сказал Чжугэ Лян. — И вот теперь Цао Цао по всей Поднебесной ищет необыкновенных красавиц, чтобы поселить их в этой башне. Ведь он большой любитель женской красоты! Он прознал, что у цзяндунского Цяо-гуна есть две дочери такой красоты, что перед ними меркнет луна и блекнут цветы. Старшую зовут Да-цяо, а младшую — Сяо-цяо. Цао Цао поклялся совершить в жизни своей два дела: во-первых, установить мир в стране и основать императорскую династию и, во-вторых, добыть двух сестер-красавиц Цяо из Цзяндуна. «Они будут мне утехой на старости лет, — сказал он,— тогда я смогу и умереть спокойно!»
Он только делает вид, что ему нужен Цзяндун, а на самом деле он жаждет заполучить красавиц. Если хотите избавиться от угроз Цао Цао, купите у Цяо-гуна за каких-нибудь тысячу золотых этих девушек и отправьте их Цао Цао. Я уверен, что он будет очень доволен и уведет свои полчища! Это похоже на то, как Фань Ли подарил Си-ши *. Только действовать надо быстро!
...— Злодей!— закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. — Такого оскорбления я тебе не прощу!
— Что с вами? — удивился Чжугэ Лян. — Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать Шань-юйю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется.
— Ничего? — распалился Чжоу Юй. — А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая — моя жена?
— Простите меня, я ничего не знал! — испуганно воскликнул Чжугэ Лян. — Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!..

Хитроумный Чжугэ Лян сделал вид, что не знал, чьи жёны эти сёстры. Возможно здесь отражение истории похищения Елены Троянской. Злодей Цао Цао соответствует троянцам.

Глава сорок шестая, в которой будет рассказано о том, как Чжугэ Лян ухитрился достать стрелы, и о том, как Хуан Гай добровольно подвергся наказанию

Перебежчик-шпион к Цао Цао Хуан Гай, давший себя жестоко бичевать для убедительности, очень напоминает перса Зопира. Зопир - отражение Андроника-Христа и истории Троянского коня, по ФиН. И Хуан Гай также связан с аналогом истории Троянского коня.

Глава сорок девятая, из которой читатель узнает о том, как на алтаре Семизвездия Чжугэ Лян приносил жертвы ветру, и о том, как Чжоу Юй сжег флот врага у Саньцзянкоу

Чжугэ Лян молится о попутном ветре, при этом его самого чуть не убивают. Чжоу Юй приказывает здесь же его убить, но Чжугэ Лян уплывает на корабле, спасается. Флот греков на пути к Трое также попал в безветрие, из-за чего чуть не погибла Ифигения, однако спаслась, была унесена в Тавриду. Возможно спасение Чжугэ Ляна соответствует спасению Ифигении.
В этой же главе рассказ о битве у Красной скалы (Красных стен) на реке Янцзы в 208 г., которая может соответствовать взятию Трои. Хуан Гай вошёл в доверие к Цао Цао и договорился с ним, что приведёт суда с провиантом. Однако на судах был не провиант, а сокрыты солдаты с горючим (Троянский конь?), чтобы поджечь флот Цао Цао. Приближённые предупреждали Цао Цао не доверять Хуан Гаю, но он не послушал. Троянцы же не послушали предупреждений Лаокоона и Кассандры. В результате возник большой пожар, т. к. загорелись корабли Цао Цао, к тому же скованные цепями для лучшей устойчивости (многочисленные воины-северяне Цао Цао были, в целом, плохими моряками). Этот пожар может соответствовать пожару Трои.

Кстати дети Цао Цао в "Троецарствии" описываются как рыжебородые. Рост Цао Цао - 7 чи. Перед смертью он пытался срубить некое огромное династическое древо, но ему не удалось. Может ли это древо быть отражением креста Христа? Примерно в это же время умирает брошенный им в тюрьму великий врач Хуа То:

Глава семьдесят восьмая, которая рассказывает о том, как кончил свою жизнь искусный лекарь, и о том, как покинул мир коварный тиран
...– В тридцати ли от города есть пруд Резвящегося дракона, – сказал мастер. – А возле него стоит кумирня Резвящегося дракона. Перед кумирней растет грушевое дерево высотою более десяти чжанов. Вот оно как раз и пойдет на балки для дворца Первооснования.
Цао Цао возликовал и тотчас же послал людей срубить это дерево. Но на другой день посланные возвратились и сказали, что дерево срубить невозможно, так как его не берет ни пила, ни топор.
Цао Цао не поверил этому и сам поехал в кумирню Резвящегося дракона. Сойдя с коня и закинув голову кверху, он рассматривал дерево. Оно было прямое, как стрела, а крона его напоминала раскрытый зонт. Казалось, верхушка дерева упирается в облака.
Цао Цао приказал рубить ствол. Но к нему подошло несколько стариков – местных жителей, и сказали:
– Дереву этому много веков. Срубить его невозможно – на нем обитает дух неизвестного человека.
– Какой там еще дух! – рассердился Цао Цао. – Я за сорок лет из конца в конец исходил Поднебесную, но еще не встречался мне такой человек, который бы меня не боялся! Какой дух осмелится ослушаться моего повеления?
С этими словами он выхватил висевший у пояса меч и ударил им по стволу дерева. Раздался металлический звон, и Цао Цао весь оказался залитым кровью. Он бросил меч, вскочил в седло и умчался к себе во дворец.
Ночью Цао Цао не находил себе покоя. Сидя в своей спальне, он облокотился на столик и задремал. Вдруг он увидел человека с мечом. На нем был черный халат, и волосы его были распущены. Человек приблизился к Цао Цао и произнес глухим голосом:
– Я – дух грушевого дерева! Ты хотел похитить мой престол! Ты приказал срубить священное дерево! Судьба твоя свершилась, и я пришел за твоей жизнью!
Цао Цао в страхе стал звать стражу, а человек в черной одежде замахнулся на него мечом. Цао Цао вскрикнул и проснулся. Нестерпимо болела голова. Он приказал отовсюду созвать лучших лекарей, но они не смогли ему помочь. Сановники сильно встревожились.
– Великий ван, – обратился к нему Хуа Синь, – вы знаете чудесного лекаря Хуа То?
– Того, что в Цзяндуне лечил Чжоу Тая? – спросил Цао Цао.
– Да.
– Это имя мне приходилось слышать, но я никогда его не видел.
– Родом он из области Цзяоцзюнь, что в княжестве Пэй, – продолжал Хуа Синь. – В мире редко встречаются столь искусные лекари, как он. Хуа То лечит и лекарствами, и проколами, и прижиганием. А если у человека болят внутренности и никакое лекарство не помогает, так он дает отвар из конопли, от которого больной засыпает мертвым сном, потом острым ножом вскрывает ему живот, промывает целебным настоем внутренности – при этом больной не чувствует никакой боли – и зашивает разрез пропитанными лекарством нитками, а потом смазывает шов настоем, и через месяц, а то и через двадцать дней, больной совсем выздоравливает. Вот это искусство!..

Цао Цао не доверял Хуа То, хотя тот предлагал ему лечение: "выпейте конопляного отвара и крепко усните, а я вам продолблю череп и смою гной. Тогда и корень вашей болезни будет удален." В итоге оба умерли. Цао Цао скрывает свою могилу, он "приказал соорудить возле города Учэна семьдесят два могильных кургана, чтобы потомки не знали, где он похоронен и не разрыли его могилу."

В сражении Чжугэ Ляна с железными колесницами тангутов, которые попадали в обрыв, возможно отразилась уже огнестрельная эпоха, пушки.

Глава девяносто четвертая, в которой идет речь о том, как Чжугэ Лян разгромил войско тангутов и как Сыма И захватил в плен Мын Да
...Чэлицзи послушался Яданя и приказал юань-шуаю Юэцзи поднять двести пятьдесят тысяч воинов в поход против царства Шу.
Тангутское войско было вооружено луками и самострелами, копьями и мечами, дубинками и метательными молотами. Были у них и боевые колесницы, окованные железными листами, груженные провиантом и снаряжением для войска. Колесницы эти запрягались либо верблюдами, либо мулами, и войско это называлось «войском железных колесниц»...

Это сопровождалось видениями отца Гуань Сина, великого воина Гуань Юя: "Когда тангуты на железных колесницах преследовали меня, я тоже его увидел, – отвечал Чжан Бао. – Он спустился с облаков и навел на тангутов такой страх, что они бежали без оглядки."

Чжугэ Лян заманивает тангутов в засаду, где они по свежевыпавшему снегу падают в пропасть. При этом Чжугэ Лян держал в руке лютню (не отражение ли арфы/цитры Давыда, т. е. того же огнестрельного оружия, по ФиН?). "Но тут раздался страшный грохот, словно рухнули горы. Тангутские воины полетели под обрыв. Мчавшиеся полным ходом колесницы невозможно было сразу остановить, и они давили свое войско." Грохот колесниц - не пушечные ли выстрелы?

В следующей главе Чжугэ Лян тоже играет на цине, инструмент вроде цитры. Он применил стратагему пустого города, но победу приписывают именно его циню:

Глава девяносто пятая, в которой повествуется о том, как Ма Шу отверг данный ему совет и потерял Цзетин и как Чжугэ Лян игрой на цине заставил Сыма И отступить
...Потомки об этом сложили такие стихи:
Яшмовый цинь длиною в три чи храбрейшее войско рассеял.
Так Чжугэ Лян заставил врага с позором уйти от Сичэна.
Тысячи всадников в страхе большом коней повернули обратно.
Слушая сказ об этих делах, дивишься тому неизменно.

В следующей главе Чжугэ Лян казнит своего полководца Ма Шу за неудачное сражение - не могла ли здесь отразиться казнь Ивана Вельяминова = Мамая?

Глава девяносто шестая, в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян казнил Ма Шу, и о том, как Чжоу Фан, обрезав себе волосы, обманул Цао Сю

Чжугэ Ляну приписывают разные изобретения:

Глава сто вторая, в которой рассказывается о том, как Сыма И в Бэйюане занял мост через реку Вэйшуй и как Чжугэ Лян изобрел деревянных быков и самодвижущихся коней

https://ru.wikipedia.org/wiki/Чжугэ_Лян

"Реальные исторические персонажи периода Троецарствия превратились со временем в действующих лиц китайского героического эпоса; наиболее значительным произведением этого жанра был написанный в XIV в. роман Ло Гуаньчжуна «Троецарствие». Творчество Ло Гуаньчжуна протекало в период, когда в Китае заканчивалось правление чужеземной монгольской династии Юань. Верхи и низы общества были единодушны в стремлении восстановить правление национальной китайской династии. Поэтому не случайно Чжугэ Лян и Сыма И — борцы за объединение Китая — были возведены в ранг национальных героев, а один из военачальников той эпохи, Гуань Юй, был канонизирован в качестве «бога войны» — Гуань-ди.
Чжугэ Лян, в свою очередь, был наделен выдающейся конфуцианской мудростью и способностями даосского мага. Его накидка из журавлиных перьев вызывала в народном представлении ассоциации с бессмертными даосскими святыми, поднимавшимися в небеса на журавлях."
http://www.e-reading.club/book.php?book=145114 Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать - фон Зенгер Харро

Вот ещё интересный фрагмент из гл. 34 - снова мотивы непорочного зачатия в эту же эпоху:

"Весной двенадцатого года периода Цзянь-ань (207 г. н. э.) жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат.
Новорожденному дали детское имя А-доу, потому что госпоже Гань как-то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш — Бэй-доу и вскоре после этого забеременела."

В этой же главе Лю Бэй чудесно перескакивает через реку Тань (Дон?), спасая свою жизнь - не отражение ли всё того же бегства Александра-Моисея от Дария-фараона?:

Глава тридцать четвертая, в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор, и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань
...И вдруг — о чудо! — конь поднялся из воды и одним прыжком перемахнул на западный берег! Лю Бэю показалось, будто он вышел из облаков и тумана. Впоследствии поэт Су Ши 1 написал стихотворение, в котором воспел этот удивительный прыжок через поток Тань...
Перепрыгнув на западный берег, Лю Бэй оглянулся: Цай Мао и его воины были уже у реки.
— Почему вы покинули пир? — донесся до Лю Бэя голос Цай Мао.
— А ты почему хотел меня убить? — крикнул в ответ Лю Бэй.— Ведь я с тобой не враждовал!
— Не слушайте наветов,— отвечал Цай Мао.— У меня даже и в мыслях этого не было!
Однако Лю Бэй увидел, что, перекликаясь с ним через поток, Цай Мао украдкой натягивает лук. Лю Бэй хлестнул коня и во весь опор поскакал на юго-запад.
— И какой это дух помог ему! — воскликнул раздосадованный неудачей Цай Мао...