Не устоял перед соблазном поговорить о "трояне", волке и пр., посему
прилагаю одно из своих посланий, которое пытался отправить на исторический форум. (Прошу извинить за "многа букофф", как тут иногда говорят).

"… И за все это время, кроме одного или двух раз, Балдео не сказал ни слова правды о джунглях, а ведь они у него за порогом. Как же я могу поверить сказкам о богах, привидениях и злых духах…".
Редьярд Киплинг. Маугли

«Евгения Онегина» А.С. Пушкина зачастую называют «энциклопедией русской жизни» и это утверждение вряд ли будет оспаривать тот, кто русскую жизнь наблюдал не только по книгам. После того как автор данных строк несколько лет тому назад по странному стечению обстоятельств, взялся за изучение и исследование общеизвестного памятника – «Слово о полку Игореве», стало возможным сделать заключение, что подобная «энциклопедия» имеется и по отношению к древнерусской жизни. Мало того, можно утверждать, что все ученые, писатели и поэты, которые на протяжении более двух веков читали, объясняли и переводили на современный язык «Слово», не смогли сделать главное: понять, о чем же повествует эта великая древнерусская поэма. А из нее становится многое ясно, в том числе: кто такой Рюрик, когда он жил и мн. мн. другое. Выводы получаются совершенно неожиданные, но очень важные для понимания древней истории.

Не теряя времени на пустопорожний треп, предлагается начать разговор с абстрактной логической модели. Представим неведомый, затерянный в океане остров, вдали от подпорченных цивилизацией континентов. С теплым климатом, благодатной природой, обилием плодов на деревьях. С богатым всякими существами морским побережьем. На острове обитает туземное племя, и аборигены строят жилища из листьев пальм, собирают круглый год плоды и дары моря, бьют острыми палками рыбу, ловят лангустов, т.е. занимаются своим привычном делом, не мешая друг другу и обмениваясь плодами трудов. Потому как пропитания хватает всем, то конфликтов почти не бывает, а если возникают, то вождь племени быстро гасит вражду. Люди нежатся на солнце после трапез, плодятся, не ведают болезней, поминая в страхе своих богов лишь во время гроз и ураганов. И вот неожиданно прибоем выбрасывает на берег обыкновенный плотницкий топор без топорища (если море может выбрасывать огромные камни на берег, то почему бы ему не выбросить всего-то топор). Как жители, которые никогда не рубили жилищ из бревен, не валили деревья и не кололи дрова, отнесутся к топору? Кто-то из них скажет, что он нужен для раскалывания орехов, другие предположат, что им следует разбивать раковины, третьи решат им копать землю, добывать корни или скрести термитники. Кто-то решит его повесить на шею и носить в виде амулета, или же поставить в угол и молиться странному предмету из неведомого материала. Догадается ли кто-нибудь насадить ручку и рубить дерево, если они лишь рвали листья для жилищ, ждали, когда зрелый кокос сам упадет на землю, обожженной в костре палкой кололи подвернувшуюся рыбу?

Исследования учеными «Слова о полку Игореве», очень напоминает поведение папуасов на этом удивительном острове по отношению к топору. А то, что они почти все имеют научные степени и звания вплоть до академиков делает картину еще более забавной. За две с лишним сотни лет созданы тысячи всяких научных, поэтических, объяснительных и пр. трудов, сделаны десятки переводов. Правда, как выразился писатель В.А. Чивилихин: «И все же никаким изучением даже каждого слова, образа и термина нельзя достичь подлинного понимания поэмы – за пределами таких исследований остается неимоверно многое, быть может, самое сокровенное». Ну, не потеха ли? На русской земле, русским языком написана поэма, а подлинного понимания как не было, так и нет. Что именно описано в поэме, в общем-то, их вовсе не интересует, потому как считается, что ученые знают о поэме ВСЕ, несмотря на то, что самое сокровенное осталось за пределами таких исследований. Они только спорят: кто написал и когда. Поэма настоящая или подделка.

К примеру, один авторитет традиционной истории – академик Д.С. Лихачев, считал ее настоящей (ну вот так считал и все), а другой, и тоже академик, и тоже авторитетный – А.А.Зимин, определял, как явную подделку. Причем, называл довод, мол, она ни на что не похожа (как можно сделать ни на что не похожую подделку?). А совсем недавно, еще один академик – А.А.Зализняк очередной раз, по его мнению, доказал подлинность «Слова» и аргумент привел, дескать, только сейчас поняли, как писались тексты в древности (раньше этого не знали!), поэтому и поэму не могли подделать в XVIII веке. А при вручении за это достижение ему премии Солженицына, ведущий мероприятия упомянул еще двух ученых – Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского, которые тоже считали ее, один – подлинным, другой – подделкой. А в конце речи этот ведущий заявил следующее: «Скажу еще, что если бы Зализняк с такой же убедительностью доказал поддельность «Слова», это было бы не меньшим достижением…». Полагаю, если все мнения собрать воедино и предоставить комментировать академику – Ю.С. Пивоварову (а ведь он самый настоящий академик от традиционной истории), то если мы попытаемся по-человечески просто понять эти комментарии, то нас уже ничто не спасет от попадания в объятия к еще одному академику - П.П. Кащенко. Надо сказать, что простой люд очень чутко понимает опасность попадания в психушки, и поэтому к подобной «науке» относиться с прохладцей. Напоминает это, его отношение в недалеком прошлом к марксизму, коим пытали всех граждан России, кто надумал повышать свой уровень в учебных заведениях. Таким образом, нормальная часть российского общества просто бережет свои головы, сохраняя душевные и интеллектуальные силы для того, что имеет смысл и пользу в жизни.

Так что же роднит мировоззрение папуасов и охотника Балдео с теориями российских ученых изучающих и объясняющих «Слово»? Ответ вполне очевиден – невежество. А глубина и широта этого невежества наглядно представлена в «Научном переводе и комментариях…» Ю.В. Подлипчука, изд. «Наука», 2004, Москва.

Редкая фраза, выражение или слово имеет там два или три объяснения. Вариантов и трактовок гораздо больше, а откуда появились эти противоречивые домыслы, можно только гадать.
Ученые совершенно серьезно предлагают разбирать золоченые крыши домов, чтобы «выпустить дух покойного», и таскать извлеченный через разломанную кровлю труп на зимних санях, причем, даже летом, как это происходит во «Сне Святослава». Сам Подлипчук и вовсе предлагает запрячь в сани осла! («… через дебри поминальные сани влек ОСЕЛ к синему морю…»). Ярославне наказано в одеянии из белого шелка с «бобровой опушкой» летать по Дунаю, искать раненного в окрестностях Дона мужа, издавая печальное: «КУ-КУ!». Дружине Игоря, наблюдая как «солнце тьмой путь закрывает», дрожать от злобного свиста великих зверей степей – сусликов и байбаков. Созерцать кривляние на дереве непонятного существа (то ли черта, то ли птицы) под названием «Див», который дает знаки либо неведомым половцам, либо «готским девам» в Крыму, за сотни верст от реки Сююрлий, которая оказывается на поверку легендарной Каялой. Близким, то ли покойного, то ли претворившегося мертвым Святослава, в знак почтения предлагается высыпать на него из «пустых вражеских колчанов» пригоршни жемчуга, а безумному Всеславу, обернувшемуся волком, надлежит из Полоцка ночью через тюрьму в Киеве сбегать в тмутараканский курятник….

Нет, от этого бреда ученых «сивых комоней» и впрямь голова может пойти кругом у любого нормального россиянина. Немереное число протертых штанов в библиотеках за два века так и не приблизили жителей России к пониманию сути и смысла поэмы. И что нормальный гражданин, целенаправленно с благородной целью раскрывший упомянутую (или какую иную) книгу, может понять, прочитав сентенцию вышеназванного автора, тоже сообразить не трудно.

«До настоящего времени, если и делается попытка решить проблему поэтической природы «Слова», то только на некотором завершающем этапе работы над текстом, т.е. поэтическая структура произведения рассматривается после завершения работы над дословным переводом. А между тем целый ряд чисто поэтических средств (например, рифма, анафора, синтаксические повторы) оказываются решающим фактором и при определении границ синтаксических структур (следовательно, и при определении смысла высказывания), и при словоделении сплошного текста (т.е. при определении лексики). Иными словами, речь идет о том, что анализ поэтических структур должен являться составляющей комплексного метода исследования, когда определяющими аргументами являются и нормы грамматики, и логика изложения, и исторические и иные реалии…» (Ю.В. Подлипчук).

Так что же делать и как преодолевать подобные сложности, будет показано всего на одном конкретном примере. Потому как за двести лет историки и ученые, так и не дали вменяемого объяснения, почему в тексте «Слова» периодически появлялся злобный (и даже босой) волк, рыскающий ночами по Руси. Груды умных книг и великие потуги ученых умов оказались бессильны разъяснить суть данного образа.
Проблема решается просто. Достаточно любого убеленного сединами ученого мужа усадить на … «комоня», где-нибудь в окрестностях Дорогобужа или Ельни и предложить совершить прогулку по июльскому дремучему лесу. Примерно через одну-две версты его можно будет поцарапанного, но неожиданно помудревшего, извлечь из каких-либо кустов или зарослей бурьяна (с конем будет повстречаться проблематично). Думаю, единственное слово, которое не сходило бы с уст внезапно просветленного ученого, и было ответом, почему в поэме упоминался злобный волк: «Овод, овод, овод…!» Заодно можно припомнить, почему коней водили пастись летом в ночное время. Это был единственный разумный способ перемещаться по стране во время летней жары на животных с нежной и тонкой кожей. А т.к. путешествия подобного рода были обычным делом, то мы вправе представить, что вся страна была усеяна небольшими селениями, в которых можно было дать отстояться коню, его накормить или перековать. Отдохнуть самому путнику. И такие предтечи ямщицких слободок должны были располагаться на расстоянии 30 - 50 км друг от друга, чтобы можно было это расстояние свободно преодолевать по холодку и росе за один ночной переход. Так что все разговоры про злобных волков можно смело выбросить из бесчисленных пояснений. Все хищники, в том числе и волки, ведут ночной образ жизни, а днем скрываются в своих логовах и норах: лишь это и имел в виду древний автор, когда описывал действия персонажей поэмы.

Видимо, прав Л.Н. Толстой, который выразился предельно ясно: «Самый верный признак истины – простота и ясность. Ложь всегда сложна, вычура и многословна», а наукообразная галиматья, которой под завязку заполнены толстенные бесчисленные трактаты, никак не может считаться наукой.