А на самом-то деле Лысенко, оказывается, был очень хорошим агрономом и селекционером, хотя, может быть и слабым теоретиком, и Вавилова он вовсе не травил, и не по его вине того арестовали - вот в чём вопрос.

Из книги Семёна Резника ДОРОГА НА ЭШАФОТ.
Полный текст: http://belolibrary.imwerden.de/books/Reznik/reznik_eshafot.htm
Я доверяю этому автору больше, чем Валерию Сойферу.


"Видела в последний раз Вавилова и его старый, еще со студенческих лет, товарищ Лидия Петровна Бреславец, но уже в другом настроении. Поговорить с ним в ту последнюю встречу ей не удалось: она столкнулась с Вавиловым в Биологическом отделении Академии Наук, когда он вместе с Лысенко входил в зал, где обычно проводились заседания отделения. Считая, что мешать беседе не следует, Лидия Петровна пошла в библиотеку, а когда вышла, то стала свидетелем того, как Вавилов, сильно хлопнув дверью, выскочил из зала и разгневанный пробежал мимо.
Стоявшая здесь же сотрудница Института физиологии тихо сказала:
— Ну теперь карьера Николая Ивановича кончена. Он показывал Трофиму Денисовичу последние отчеты американского Департамента земледелия и сказал, что из-за Трофима Денисовича Америка обогнала нашу страну. Его теперь арестуют, вот увидите...
Под вечер Вавилова посетили на его квартире Н.В. Ковалев, И.А. Минкевич и Н.Р. Иванов.
Вавилов был мрачен.
В память Николая Родионовича Иванова врезались слова Вавилова о беседе с Лысенко:
— Я сказал ему все.
На следующее утро Вавилов выехал в Киев.
Разделив, как обычно, экспедицию на несколько отрядов, он сам путешествовал лишь с двумя спутниками — Ф.Х. Бахтеевым и B.C. Лехновичем.*
3 и 4 августа они объезжали опытные станции в районе Черновцов, собирали образцы посевов, знакомились с научной работой, а весь день 5 августа, как пишет Ф.Х. Бахтеев, Вавилов "знакомился с университетом, с немногими оставшимися здесь преподавателями и его научными сотрудниками; с музеями, Ботаническим садом, с самим городом.
Вечером Вавилов собрал на совещание местных работников и попросил их помочь экспедиции. Тут же решили следующим утром отправиться в горный район Карпат, в направлении Путиля.
"Желающих принять участие в поездке оказалось много, — вспоминает Ф.Х. Бахтеев. — К автомашине Николая Ивановича были добавлены еще две, но все равно одному человеку места не хватало. По совету Николая Ивановича мне пришлось отказаться от поездки в пользу одного из присутствовавших на станции гостей".
B.C. Лехнович рассказывает, что дорога в Карпаты оказалась усыпанной острыми камнями, а автомашины были с очень старыми, истертыми шинами. Проколы следовали один за другим. Особенно не везло одной машине, в которой ехал Лехнович. Она сильно отстала, а когда в запасе не осталось ни одной камеры, шофер повернул назад...

На обратном пути Лехновичу и его спутникам встретилась черная эмка. Пассажиры ее попросили их остановиться и спросили, не встретили ли они академика Вавилова. Узнав, что машина Вавилова едет по направлению к Путиля, они заспешили к своей эмке.
….
"Уже стемнело, — продолжаем цитировать воспоминания Ф.Х. Бахтеева, — когда мы с B.C. Лехновичем возвращались из столовой к себе в общежитие; у ворот мы были остановлены дежурившим служителем, который сказал нам, что недавно на своей машине возвратился профессор (т.е. Н.И. Вавилов) и хотел пройти к себе, но в этот момент подъехала какая-то другая машина и вышедшие из нее люди пригласили профессора ехать вместе с ними для срочных переговоров с Москвой.
….
...Прошел не один час, а Николай Иванович не возвращался. Наступила полночь, мы забеспокоились. Вдруг постучали к нам в дверь; получив разрешение, вошли в комнату два просто одетых молодых человека, ничем внешне не отличавшихся от большинства наших обычных советских граждан. Один из них спросил, кто из нас Лехнович? Вадим Степанович ответил: "я" и взял протянутую ему записку от Н.И. Вавилова.
Записка содержала следующее: Дорогой Вадим Степанович. Ввиду моего срочного вызова в Москву, выдайте все мои вещи подателю сего. Н. Вавилов. 6. VIII. 40. 23 часа 15 м."

Мы крайне удивились, недоумевая, почему же не приехал сам академик, чтобы дать нам указания перед своим отъездом о дальнейшей работе экспедиции во время его отсутствия. Молодые люди начали нас успокаивать, уверяя, что академик не смог этогосделать, так как он уже на аэродроме у готового к вылету самолета, ожидающего лишь срочной доставки его вещей...

...Собрав и упаковав все вещи Николая Ивановича, мы и сами собрались ехать провожать его на аэродром. Против этого оба молодых человека ничего не возразили. Но когда все вещи были вынесены и уложены в такую же черную эмку, как и у Николая Ивановича, то оказалось, что в ней почти не остается места для нас двоих, так как за рулем оказался еще третий человек. Рядом с шофером на переднее сиденье сел один из приезжавших к нам курьеров, а на заднее — другой. В таком случае было решено, что провожать Николая Ивановича и переговорить с ним о дальнейших разработках экспедиции поеду я, а Вадим Степанович останется.

Когда я хотел уже садиться рядом с задним седоком, последний вдруг, позабыв о вежливости, довольно грубым тоном воскликнул: "А стоит ли Вам ехать?" Но я ответил, что товарищ, видимо, шутит, и что если нет места для нас обоих, то, по крайней мере, один из нас непременно должен увидеться с Николаем Ивановичем до его приезда из Москвы. С этим намерением я потянул к себе заднюю дверь автомашины и занес было ногу в нее, но тут же ударом правой руки заднего седока наотмашь я был отброшен и упал. Тем временем последовал резкий приказ шоферу: "Поехали!". Шумно захлопнулась дверь и автомашина быстро скрылась в темноте...

Только теперь, до беспамятства потрясенные случившимся, безмолвно и без движения оставаясь на своих местах, мы, наконец, поняли, что с Николаем Ивановичем случилось большое несчастье... Катастрофа совершилась..."

Ирина Колоскова