И вдруг подползли к Мельникову молодчики, сопляки, по возрасту схожие с архивными мальчиками и девочками, возводившими его Древо из складов небытия, и заявили, что в ходу теперь новые летоисчисления, и истинные фамильные дубы произрастают исключительно в них.
– Какие летоисчисления? - спросил я. - Одно от Хоменко. Одно от Мазепы.
– От какого Хоменко?
– Ну, может, не от Хоменко. Но вроде того. От Хвостенко. Да. Вот.
Историческая концепция бухгалтера Хвостенко была мне известна. Популяризациями ее в толстенных томах с картинками наживались безразличные к смыслам мироздания книжные фабриканты. Но теперь мне хотелось услышать изложение бухгалтерской фантазии Мельниковым. Сразу же я понял, что Мельникова волнует, какую родословную ему выгоднее иметь и предъявлять. А с теорией Хвостенко, вызванной желанием исправить вековые балансы, и, стало быть, с его летоисчислением Мельникову все было ясно. Ее вывели из другой теории - сплющенности времени.
– Если вы о ней ничего не слышали, - сказал Мельников, - я сейчас все объясню.
– Слышал, слышал! - заторопился я. Хотел было заметить, что, суждение маэстро неожиданное, а по отношению к теории Хвостенко и, мягко сказать, упрощенное, но не стал.
Мельников же, будто бы и не восприняв мое «слышал, слышал», начал объяснять, что есть сплющенность времени, то есть отсутствие времени вообще, что - есть при сплющенности перетекание одной личности в другую и взаимозаменяемость одного события другим. Поминал он и Великие правила Единого Поля. При этом на протянутых кассиршей Людмилой Васильевной салфетках он выводил графики и формулы со ссылками на Лобачевского, Эйнштейна и на свои отроческие гипотезы. Сплющенность времени, убеждал меня Мельников, позволяла сильным мира сего заказывать так называемым историкам выгодные для их кланов летописи, документы и даже поэтические произведения типа «Слова о полку Игореве». Хрестоматийный пример (Я чуть было не спросил: из чьих хрестоматий пример - самого ли Мельникова или же бухгалтера Хвостенко, но поток слов сбивать не стал). Хрестоматийный пример. Куликовская битва. По заказу Романовых в летописных документах она якобы произошла в нынешней Тульской области в 1380 году. Но такого года в сплющенности времени вообще не было по причине ненадобности. И никаких Мамаев в помине не было. И Дмитрия Донского. И Рюриков никаких не было. То есть было. Даже два. Один редактор «Литературной газеты». Другой его сын, эссеист-сексоаналитик. Но их роль в истории Российского государства корыстно преувеличена. От них, конечно, пошли Рюриковичи, но по идеологической линии.
– Погоди. Ты отвлекся, - сказал я. - Где хрестоматийный пример? То есть Куликовской битвы не было вовсе?
– Она-то как раз была! - воскликнул Мельников. - Она и теперь идет. Но была не в верховьях Дона, о чем сочинена заказная «Задонщина», а здесь, в Москве, только что заложенной, в условном восемнадцатом веке, в пору матушки Екатерины. И в ней судьбу сражения решила Жанна д'Арк.
Тут некая частность стала до меня доходить.
– Хорошо, - сказал я. - Допустим, Москву заложили в годы… То есть в присутствии Екатерины Великой… Так где же было в Москве Куликово поле?
– Не поле! Не поле! А болото! Куликово болото! Там теперь стоит Репин и лужковский мостик, там вблизи Репина только-только казнили Емельку Пугачева. А на болото налетели пожирать лягушек заморские цапли, наши кулики их в сражении и перебили… А судьбу побоища решила Жанна д'Арк, вышла из засады с Боброком…
– Понятно. Жанна д'Арк, не исключено, могла быть пожирательницей лягушек… Но откуда она взялась?
– В сплющенности времени Екатерина Великая обязана была совместиться с Жанной д'Арк!
– А куда позже девалась Жанна?
– Она и теперь должна присутствовать среди нас.
Доходило, доходило и дошло! Тамара. Иоанна. И волосы выкошены на голове, чтобы не потели под шлемом. И кофта - не кофта, а латы. Не в мастерской ли портного кольчужного стиля Микульского изготовлены? А какое нынче у Иоанны белье? Спросить об этом у Мельникова я постеснялся. Ну и дурак. Но спросил, кто он, Александр Михайлович Мельников, был и будет в сплющенности времени, не Стенька ли Разин?
– Ну ты что! - возмутился Мельников. - Стенька Разин - это Васька Шукшин. Но ему не дали воли. А я Квазимодо.
– Иди ты врать! - усмехнулся я. - И кокетничать.
– Ну, может быть, Людовик Четырнадцатый, - как бы в смущении признался Мельников. - С перетеканием в Батыя. И маршала бронетанковых войск Катукова.
Наворочает в Москве дел этот Людовик-Батый вместе с дамой в латах и кольчужном белье, подумал я. Разъяснений по поводу летоисчисления от Хвостенко для меня вышло достаточно. Надо было переходить к летоисчислению от рождества Мазепы.
– Пожалуйста, - кивнул Мельников. - От рождества Мазепы…
И это летоисчисление было связано со сплющенностью времени, а также с периодами пропажи времени или даже воровства его кем-то. Причем сплющенность времени происходила именно до рождества Мазепы, но периоды воровства его продолжались и после Мазепиного рождества. И еще: в здешнем сплющенном времени все же допускалось некое движение событий, и даже - в логической или сюжетной последовательности. Понятно, что и тут не обошлось без отвлекающих человечество от истины заказных сочинений типа бодяги коллективных авторов под коммерческим псевдонимом Нестор «Повесть временных лет (уже противоречие сплющенности времени) или откуда пошла есть земля Русская». Есть-то пойти она, может, и желала, по причине вечного аппетита, но самой такой земли не было. Была земля укров («урков» произнес Мельников, но поправился), племени происхождения загадочного, но скорее всего от инопланетян. В пользу этого мнения свидетельствуют приведенные Геродотом описания голов боевых укров. По нынешним представлениям, они имели гладкие, как у скафандров, блестящие на солнце покрытия со свисающим набок пучком антенн. Информаторы Геродота называли эти пучки очень приблизительно и довольно странно, сравнивая их отчего-то с азовской сельдью. Вскоре в племени укров возникли амбициозные отщепенцы, возможно, мутанты, со своим полуграмотным разговорным языком, и укры разделились на укров великих и укров малых. Великие укры остались вблизи Днепра, а малые укры со своим нелепым бормотанием поперли осваивать болота и еловые леса, где их гладкие покрытия обросли русыми кудрями. И случилось рождество Мазепы.
– Довольно! - сказал я. - История с Мазепой мне в новинку, но смысл ее я понял. Другого понять не могу. В каких таких советах ты нуждаешься?
– Ну вот тебе раз, профессор! - развел руками Мельников. - И оборвал меня на лету!
Он досадовал. Было видно. Чуть ли не обиделся. Излагал он суть летоисчислений от Хвостенко и от Мазепы с таким воодушевлением, будто был не адептом увлекательных теорий, а творцом их. Кассирша Людмила Васильевна, хотя и не выбила ни одного ошибочного чека, воспринимала лишь откровения Мельникова, всплескивала руками и произносила то ли в ужасе, то ли в радости: «Ой! Ой! Ну надо же! Ой, мамочки! Страсти-то какие! Жанна д'Арк у нас в закусочной! Чурикова!» Я же опасался, что Мельников возобновит свое воодушевление и продолжит демиурговы речи. Роль творца истории он еще не исполнял. А я срывал его премьеру. Но я понимал, что его словесные фантазии основаны не на собственных его ученых прозрениях, а на информации, подсунутой ему продавцами родословных древ.
– Значит, тебе, - сказал я, - предлагали еще два родословных древа?
– Да, - кивнул Мельников.
– Ну и в чем твои сомнения?
– Как в чем? - Мельников удивился.
Вот в чем. Он так привык к своему, выстраданному родословному древу, что никакое другое древо не было ему надобно. Каждая ветвь его шелестела Мельникову польстительно-ласково. Копию древа под стеклом и в раме он разместил на самой выгодной стене гостиной. С подобным уважением повешены «Джоконда» в Париже и «Сикстинская мадонна» в Дрездене. Слайды древа он дарил видным персонам. Для оригинала же (Мельников опять перешел на шепот) он заказал знаменитому мастеру, чьими услугами пользуется императорский двор, секретнейший тайник. Какой именно императорский двор, Мельников уточнять не стал. При этих его пришептываниях кассирша Людмила Васильевна снова всплескивала руками и ойкала. И вот явились посланцы от двух иных летоисчислений с предложениями древ.
– Ну и что? - сказал я. - Сложность-то в чем? Получи еще два древа и пользуйся ими на здоровье при тех или иных обстоятельствах.
– Ага, как же! Получи! - хмыкнул Мельников. - Они ведь деньги требуют за изыскания! И отнюдь не копейки.
Первое древо, размещенное в пределах привычного летоисчисления, архивные мальчики и девочки выращивали с удовольствием и бесплатно из уважения к талантам Мельникова, отражая всенародную любовь к нему. А эти молокососы от Хвостенко и Мазепы сразу же выказывают корысть, оскорбительную для маэстро, им все равно, для кого они возьмутся создавать родословную.

Это, конечно, всего лишь шутливость, но штука в том, что и понимание ученых и технарей ничуть не лучше. Типичный случай таков. Перелистав в лучшем случае пару страниц, притом отнюдь не оригинального текста, а чьих-то отзывов (отрицательных) сразу же заключают: это понятно, а какие у них доказательства? – Так ведь публикации как раз и являются доказательствами, нужно всего лишь внимательно прочитать. Дальше по кругу – не стану читать всякую чушь, тем более без доказательств. И все попытки объяснить, что именно у критиков НХ нет доказательств сразу же пропускаются мимо ушей. С нарастающим раздражением украинских свидомитов.

Вообще понимание науки у людей с высшим образованием обычно до крайности фантастическое. Оно мне напоминает представление о культуре одной знакомой сотрудницы. Вдруг ни с того, ни с сего пожелавшей кому-то понравиться, а для этого нужно было «вести себя КУЛЬТУРНО». Тут возникает такой вопрос – а как это? – Ответ такой. – А неизвестно. Но как-то не так. Как-то иначе. Вероятно, наоборот. Если тебе чего-то хочется, то следует говорить – НЕТ, а если не хочется – то обязательно ДА.

В итоге ее поведение стало настолько идиотским, что предполагаемой симпатии не то, что не возникло, а от нее просто стало тошнить.

Вот так и с наукой. Все знают о каком-то таком особом «НАУЧНОМ» мышлении. И еще о том, что там все «строго доказано». Хотя и в ней полно тупиковых рассуждений. Например, о пятой аксиоме Евклида. По сути являющейся простым определением: – Если две прямые на плоскости не пересекаются, то они называются параллельными. Все прочее – от лукавого.

> Если две прямые на плоскости не пересекаются (угол между которыми стремится к нулю С БЕСКОНЕЧНОЙ СТЕПЕНЬЮ ТОЧНОСТИ), то они называются параллельными.

http://forum.newparadigma.ru/read.php?4,16247,16256#msg-16256

дальше изложение телеграммы непонятное


вот погоди - приедет независимый кандидат - он тебе все разъяснит

уже где то там кто то кое где сознался = что 2 импортные вазы были Подброшены на РАСКОП - куда якобы случайно приехал кандидат в

я уже по моему эту тему давал
но нашел пдф

http://izvestiya.asu.ru/index.php/iz/article/view/2801/2130

они - орхеологи МОГИЛЫ раскапывают
называя это Аварийными раскопками

медальку нашли - хорошо хоть на нашу книгу ссы лаюца

<""|>

<" target="_blank|>

то есть если Я буду могилы раскапывать -это подсудно а им = орхеологам
можно безчинствовать

достало нас - горных инженеров это государство
и в могиле не дадут отдохнуть

хотя раньше - кто книгу читал - за этот знак и почет и уважение - а тот знак что мне минпрЫроды наградила - только в wc и место

Дополню ещё одного критика НХ Е.Холмогорова
https://tsargrad.tv/articles/kak-vam-vrut-fomenko-i-nosovskij_96594

А этому, якобы "русскому националисту" очень грамотно ответили в комментариях. Только Егорка это читать не будет.

"Венец творенья дивная Диана,

В которой нет, в которой нет, в которой нет

ИЗЪ-Я-Я-Я-НА



НИ ОДНОГО!"

Проблема состоит в том, что и у физиков дела обстоят точно так же. Столетие продолжается эпоха БЕЗУМНЫХ теорий при устранении теорий РАЗУМНЫХ.

На страже этого стоит «Комиссия по борьбе с лженаукой», единственной целью которой является ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ КРИТИКИ БЕЗУМНЫХ теорий.

В ПРАВИЛЬНОМ понимании того, что немедленно рухнет и обратиться в пыль «величественное здание» современной науки.

И НИ ОДИН из кандидатов в президенты РАН ни разу даже не заикнулся о необходимости немедленной ликвидации этой позорной Комиссии – современной ИНКВИЗИЦИИ.