|
Cтатья из The Exile. Политика тут - по обочине, так что нарушений нет, я так считаю. А ценность в том, что видно историю глазами современного обывателя - журналиста, который только что сходил по теме в ближайшую библиотеку штата.
Мне кажется, что так вот история и выглядить потом у конечного потребителя в мозгах.
http://www.inosmi.ru/translation/240573.html
----------------------
ФРЕСНО, КАЛИФОРНИЯ - Эй, хотите послушать, как Новый свет жалуется на старушку Европу? Так вот что выдала Конди Райс по поводу Косово: "И вообще, мы говорим о чем-то, что было в 1389 году. 1389! Время двигаться вперед. И Сербии нужно двигаться вперед. И Косово нужно двигаться вперед".
Ну, думаю, мы все можем согласиться с тем, что с 1389 года прошло кое-какое время, и никто не станет спорить с тем, что "вперед" - это, в общем-то, тоже неплохое направление. И не только для Сербии. Нет, мэм. Это так же относится и к Косово.
"Но подожди-ка, Гари, - возможно, кричите вы за своим компьютером, - что это за дела с 1389 годом вообще?" Что ж, эксперты по истории, типа меня и Конди, знают, что это, так уж случилось, дата одной из самых крупных битв в истории. А поскольку дело было в Косово, ее решили назвать 'Битвой на Косовом Поле' или просто Косовской Битвой.
К самой битве я перейду через минуту - это была славная битва, и она заслуживает пересказа - но сначала я бы хотел поговорить о недовольстве Конди по поводу людей, которых волнует то, что произошло давным-давно. Я много раз слышал такое: "Разве они не могут просто забыть об этом?". В Калифорнии есть такое правило: считается чем-то вроде провинности, если вас волнует что-либо, происшедшее более недели назад. И Конди, всеамериканский 'синий чулок', ухватилась за это понятие и идет с ним по жизни, потому что всем нам известно, что Конди пришлось стать в два раза глупее своих соперников. Так что Конди решает проблему балканской истории в плаксивой манере девчонки из торгового центра: "ДА ЛАДНО! 1389? Я тогда еще даже НЕ РОДИЛАСЬ!".
Что ж, Конди, присядь вон на ту оттоманку в своем торговом центре, что стоит между магазином 'Американский Орел' и 'Азбукой Вкуса', и позволь Дяде Гарри рассказать тебе кое-что важное: видишь ли, малышка Конди, некоторых людей действительно волнуют события, происшедшие очень давно. Серьезно. Ну, например, меня. Меня волнует один конкретный день 1779 года больше, чем весь мой второй курс в высшей школе. Потому что 23 сентября 1779 года американский бунтарь шотландского происхождения по имени Джон Пол Джонс подплыл на своем старом протекающем рейдере Bon Homme Richard к намного большему по размерам британскому боевому кораблю Serapis и атаковал его. И даже несмотря на то, что бриты разнесли его корабль в щепки, Джонс отказался сдаваться, напугав британцев до такой степени, что они капитулировали сами.
Тот день дал мне цель в жизни. А все, что дал мне год обучения на втором курсе, так это лишь сильное ощущение людской тупости и вульгарности. Так что извини, Конди, но я предпочту все же 1779 год. Многие люди предпочтут любой год из прошлого многим годам настоящего.
А год 1389? Тот, который ты бы хотела, чтобы сербы вычеркнули из памяти? 1389-й значит для сербов даже больше, чем победа Джонса значит для меня. Битва с турками в тот год стала основной темой для каждой песни и истории, которые сербы поют и рассказывают по сей день. Эта битва показала поколениям сербских мальчиков, чего именно от них ожидают, и как должны действовать честные воины.
Подозреваю, что другая, более глубокая проблема Конди с сербской любовью к 1389-ому году заключается в том, что сербы даже не победили в тот день. Вот уж что абсолютно не по-американски! Они носятся с воспоминаниями о той, старой битве, которая была их поражением? Господи, да начните вы жить, наконец!
Ну что ж, не все хотят жить, Конди. Вместо этого немало говорится о славной смерти. Ты когда-нибудь читала Библию, например? Не то, чтобы тебе обязательно нужно было это делать. Многие из историй о великих европейских воинах прошлого как раз о поражениях. Англосаксы пели о том, как их растоптали викинги при Малдоне, а франкам всегда мало 'Песни о Роланде', а это целая эпическая поэма о том, как Роланд, Кастер времен Шарля I, потерял в бою всю свою команду. Стоило, наверное, сделать постер этой битвы, на котором Роланд словно Конан-Варвар бьется до конца, окруженный мертвыми сарацинами, а на нем футболка с надписью: "Это европейская тема, вы не поймете".
Но если вы попытаетесь, то сможете увидеть привлекательность этого сами. Возьмите, к примеру, Кастера. Если бы он выиграл и смел бы сиу при Литтл-Биг-Хорн, то кто бы его сейчас помнил? Да это вообще была бы даже неприятность. Куда круче умереть в бою, как на тех старых картинах, где его рисуют без шляпы и с развевающимися волосами, притягивающими охотников за скальпами со всей долины.
Если вы считаете поражение Кастера крутым, то вам легче понять шиитов, которые бичуют себя каждый год, чтобы проникнуться духом одностороннего поражения всех времен - Хуссейна при Карбале ("Мучение"), где он атаковал целую армию Калифа с 30 компаньонами. На фоне этой атаки, атака 'Легкой Бригады' выглядит как игра в салки на спортплощадке.
Нет никаких сомнений: поражение слаще, чем победа, но только если оно не случается с вами. Как только вы благополучно упокоились под слоем дерна, а битва становится достоянием бардов вашего племени, поражение - самый лучший материал, который только можно себе представить. Поэты любят поражения, что не лишено смысла, если вы помните из школьного курса о том, что за люди пишут поэмы.
Сербы являлись мощной силой в Европе 14-го столетия. Люди забывают, насколько географическое расположение, хорошее или плохое, создает или разрушает страны. Если бы англичанам так не повезло с Проливом, то Британия была бы поджарена множество раз. И если бы не столь везучие венгры не застряли, охраняя заднюю дверь в Европу, когда в нее позвонили монголы, они могли бы стать доминирующей силой на континенте.
Сербия была еще одним подающим надежды новичком до тех пор, пока им не выпало столкнуться с турками. Сербы всегда были лучшими воинами на Балканах, и под предводительством Короля Душана Великого, они прорвались в Албанию, Македонию и Северную Грецию. Белград, их сегодняшняя столица, в те времена находился на северном краю Сербии. Сердцем тогдашней Сербии было, как вы уже, наверное, догадались, Косово.
У турков тоже было что оплакивать. Они все еще не захватили Константинополь, и вряд ли у них получилось бы это еще лет 60, но они уже давно обошли его для того, чтобы создать точку опоры в Европе, отталкиваясь от которой они могли бы продвигаться дальше, год за годом, заключая сделки, когда их это устраивало, или просто сокрушая любого, кто не был готов к переговорам в турецком стиле.
'Битва на Косовском Поле' была одной из классических: сербы прорывались на юг и восток, а турки на север и запад.
Турки были наиболее интересными завоевателями: придурковатыми, жестокими и хитрыми. В те времена как никогда трудно было определить, какой именно турок перед вами: из тех, что не прочь принять христианское вассальное государство и предложить дружеский обмен мальчиками из гарема, чтобы закрепить сделку; или такой, которому нравится сидеть на куче подушек и придумывать новые способы казней неверных, чтобы они умирали медленно и мучительно, чем кто-либо и когда-либо.
Сербская легенда гласит, что король сербов, Лазарь, мог договориться с турецким султаном Мурадом Первым, но Лазарю приснился безумный сон, в котором ангелы указали ему поменять земное королевство на царствие небесное. Подобно тупому участнику реалити-шоу 'Кандидат', этот ##### выбрал небеса - по крайней мере, так рассказывают сербы. Я бы хотел, чтобы ангелы предложили мне такую сделку, хотя бы разок. Вы бы увидели, как я расписываюсь там, где пунктирная линия, за предложенное земное королевство, так быстро, что у вас вряд ли было бы время, чтобы упаковать свои вещи прежде, чем прибыли отряды моих сторонников, чтобы бросить вас в темницы. А мои темницы... скажем так, это будут особые темницы, темницы, которые я планировал в своих мыслях задолго до своего обучения наукам.
Ладно, помечтали и хватит. Лазарь, возможно, не был самым умным королем в районе. Ему надо было согласиться на сделку. Но если вы посмотрите на его портреты, то увидите, что он выглядит как один из этих красномордых бугаев с повышенным кровяным давлением, которые уже просыпаются злыми и такими остаются весь день. Что ж, турки решили эту проблему с кровяным давлением в один день.
Причиной, по которой Лазарю стоило бы принять сделку, было то, что у султана имелась огромная армия, по меньшей мере 40 000 человек, довольно серьезная цифра в доаспириновые времена. Из них примерно 4000 янычар, христиан, которых в детстве отобрали у мамочек в качестве налога с неверных, увезли в Стамбул, чтобы промыть мозги, и, превратив их в мусульманских фанатиков, спускают как псов с цепи на врагов султана. Такое стоит оценить: маленьких детей неверных забирают у их мамочек, чтобы превратить в мусульманских штурмовиков. Я хочу сказать, если вы завоеватель мира, то это не значит, что у вас не должно быть чувства юмора.
Сербы Лазаря и сами были немалой силой, около 20 000 человек - включая и хорват, что само по себе вызывает удивление, потому что если вы хоть что-то знаете о Балканах, то должны знать и то, что хорваты просто исходят ненавистью, когда вы упоминаете сербов, подобно тому здоровенному качку из кино про колледж, который нюхал воздух и говорил: "БОТАНИКИ!", когда какой-нибудь чудик из математического класса попадал в зону его обоняния.
Однако хорваты видели, что турки наступают, и у них хватило разума воевать вместе с сербами, пытаясь остановить турок до того, как они дойдут до Хорватии. Вообще-то это классическая логика войны банд: парни с 12-ой улицы могут драться с парнями с 14-ой, но если покажется какая-нибудь банда не из их района, они объединяются чтобы вместе дать ей отпор. Или притвориться, что объединяются. Потому что другим классическим элементом является предательство: одним из больших приобретений для турков был аристократ-предатель, серб Дежанович, знавший территорию и исполнявший при турках роль индейского следопыта в надежде поживится награбленным.
Сербы воевали на своей земле, но турки были профессионалами, ветеранами, за плечами которых были десятки сражений по всем Балканам. У турков так же был явный перевес над сербами в оружии и снаряжении, которое наводило панику на каждого пастуха или грязного фермера, которых сербы набрали для обороны, даже не снабдив их каким-либо приличным оружием. Одной из особенностей сербского войска было то, чего не было имела ни одна европейская армия: конные лучники. И, несмотря на все это, в большинстве рассказов посвященных той битве, немало слов говорится о мощном граде турецких стрел, с которого она началась. Так что, читая между строк - что просто необходимо делать, чтобы у этих баллад появился хоть какой-то смысл - похоже, что битва на Косовом Поле началась как классическое столкновение между европейской тактикой со стеной щитов и тяжелой кавалерией и степной манерой ведения боя: бомбардировка стрелами на расстоянии и маневр.
Сербы сделали то, что всегда лучше всего получалось у европейских армий: они атаковали конницей, врезавшись прямо в оттоманское войско. Восточные армии всегда впечатляло то, что могли вытворять эти белые парни на своих больших лошадях в чистом поле, где есть возможность набрать скорость. Существует арабское высказывание, относящееся к временам крестоносцев: "Конная атака франков (европейцев) может снести стены Вавилона".
Но существует еще один трюизм, касающийся кавалерийских атак: без поддержки пехоты, бой обычно растворяется в "схватках", что означает кучу индивидуальных дуэлей между потными задыхающимися парнями на потных задыхающихся лошадях. Несколько бравых всадников могут проделать большую дыру в рядах противника, однако, если противник дисциплинирован настолько, чтобы сохранять строй, и достаточно людей, чтобы заткнуть дыру, тогда в итоге количественное преимущество обязательно скажется.
Именно это и случилось на Косовском Поле, когда наступил вечер и "рука бойца рубить устала": сербская кавалерийская атака была поглощена, остановлена и, в конце концов, кавалерия была вынуждена отступить, в то время как турки вводили в бой новые и свежие силы.
На войне случается, что храбрость - слишком плохая идея. После Сталинграда немцам, возможно, следовало капитулировать на Западном Фронте, подать прошение, чтобы стать 51-м Штатом и надеяться на лучшее. Все, что они получили за долгие годы безнадежной войны, это миллионы жертв и репутацию плохих парней, отчего их символика переместилась на каски байкеров. Не слишком хорошее капиталовложение.
И когда ты проиграл битву, как это произошло с сербами в тот момент, мысль о том, чтобы благородно остаться и дожидаться, пока тебя сметут, не слишком хорошая идея. Если только, конечно, вы не думаете обо всех видах искусства и народного творчества, которые получат очередной источник вдохновения: ну, сами знаете, печальные песни, печальные картины, печальные истории. У сербов их полно, причем почти все о Косово, о том, как их смели турки на закате дня. Есть одна знаменитая картина с мертвым сербским воином, над которым склонилась рыдающая средневековая хиппушка, и эта картина вроде как подводит итог всей этой некрофилии. Я могу увидеть привлекательность в гибели на поле боя, возможно, даже в большей степени, чем большинство американцев, но, честно говоря, если бы мне пришлось выбирать: быть мертвым и получить поцелуй или вместе с Корвет уехать в Малибу - в смысле, оба мы живы-здоровы и все такое, - я бы выбрал вариант с Малибу. (Но поскольку Малибу для меня не вариант, впрочем, как и для большинства других, все, что нам остается - это вариант с 1389 годом).
Еще круче этого забавные слова, которые сербы приписывают своим героям, и которые те якобы говорили друг другу, когда их убивали. Например: "Если бы каждый из нас превратился в крупицу соли, нас не хватило бы, чтобы посолить обед султана!" Хо-хо-хо, а теперь давайте вежливо позволим порубить нас на куски.
Но для реального ментально здорового ответа на поражение, подайте-ка мне моего любимого серба: Милоша Облича. Милош, сербский воин, видевший, как режут его товарищей в Косово, не стал пораженчески стенать и жаловаться на судьбу. Нет. Он предпринял кое-какие действия. А сделал он вот что: когда султан Мурад вышел из своего павильона прогуляться по полю битвы и поглумиться над всеми мертвыми христианами, Милош притворился мертвым. Когда султан подошел на расстояние удара ножом, Милош вскочил и преподнес султану самый большой и последний, сюрприз в его жизни. Да, благодаря сербу, Мурад Первый стал первым и последним оттоманским султаном, умершим на поле боя. Султаны не специализировались на том, чтобы возглавлять войско в боях.
Лучше всего у султанов получалось то, что сделал его сын, Баязид, когда услышал о смерти батюшки от рук игрока проигрывающей команды. Баязид, прирожденный управленец - Господи, как же мне нравится эта часть! - так вот, Баязид вызвал своего брата Якуба, возглавлявшего другой фланг Оттоманской Армии: "О, Як-ки! Як-ки, братишка, тра-ля-ля: ты не мог бы подскочить сюда на пару сек? Тут папа тебе послание оставил!"
Якуб галопом прискакал, и Баязид выдал ему такое вот послание: "Султанский трон слишком мал для нас двоих, так что... сдохни, ублюдок, я буду Султаном!" Конечно же, Баязид не убивал Якуба своими руками, султаны не опускаются до какой-либо работы руками. Он приказал какому-то евнуху убить его младшего братца. Братоубийство - одна из нескольких привычек, присущих успешному султану - бестселлер оттоманского бизнес менеджмента.
Сербы потеряли огромное количество воинов в тот день. То же самое относится и к туркам, но у тех было намного больше населения, для того, чтобы набрать новых рекрутов. Это позволяло им продолжать посылать все большие силы для вторжений. Даже несмотря на то, что сербы, в конце концов, заключили сделку и оставались у власти еще пару поколений, вся Сербия была неизбежно абсорбирована Оттоманской Империей примерно в то же время, когда турки, наконец, взяли Константинополь.
К тому времени австрияки были перепуганы, и на это имелась причина. Спустя сто пятьдесят лет, оттоманские войска прорвались к самым стенам Вены. Так что австрияки, как и положено хитрым трусам, которыми они всегда и были, основали пару сербских резерваций, примерно как Рузвельт сделал с Буффало, чтобы сербы не исчезли как вид... Реальная причина: чтобы сербы могли быть живым буфером, стоящим на пути атак оттоманских войск.
Возможно, вы слышали названия сербских анклавов из сводок с войны на Балканах в 90-е: Воеводина и Краина. Краина, обширная территория этнических сербов в пределах современной Хорватии, была в итоге этнически зачищена хорватами: тысячи сербов были убиты, а остальные сотни тысяч бежали из своих горящих домов, спасибо огромной доле военной помощи США хорватам, а также самолетам и разведке НАТО. Все это случилось после того, как сербы прищучили хорватов в их первом в жизни честном бою в истории.
И это урок Косово для сербов: мы всегда сражаемся лучше, чем наши жалкие противники, и, тем не менее, каждый раз проигрываем. Будь то турки в средние века, или Клинтоны в 1990-х, основная модель стратегии зародилась в тот день 1389 года, давным-давно. Просто посмотрите, что случилось с Косово в 2008 году, на замечательную Декларацию Независимости, над которой Конди Райс проливает слюни. Косово нынче полностью независимая "страна", которой правит трусливая албанская мафия, которая продержалась лишь около пяти минут в бою против военизированных отрядов сербской милиции, состоящей из пожилых бойцов, после чего попряталась по кустам до тех пор, пока НАТО не разбомбила Сербию, заставив ее подчиниться, а потом въехала во власть победителем, и все из-за того, что легковерные американцы использовали свои ВВС, чтобы бомбами заставить сербов раз и навсегда "смириться с этим". А теперь Конди просто не может понять, как это у сербов хватает наглости чувствовать себя несчастными всего лишь оттого, что на их исконной земле хозяйничают албанцы, чьим основным экспортом является производство мусульманских детей и криминальная деятельность в Восточной Европе. И чего это сербам неймется, а? Чего им не живется нормально, почему бы им уже не смириться, в конце-то концов?
.
|
