|
Избранное
О ГОТСКОЙ ЕПАРХИИ
В этой же церкви была большая греческая надпись, уцелевшая только в книжках; из нее оказывается, что церковь построена и расписана в 7096, т. е. в 1587 году и освящена при Констанцие, архиепископе Готии,
имя готов иногда и слышится, особенно в имени бывшей в Крыму готской епархии.
Неизвестно точно, с каких времен (около XIII века) является и владение, князья которого считаются из племени готов; столицей их был Мангуп-кале, тогда называвшийся Феодоро и известный под этим именем уже в VII веке. Это маленькое государство занимало приблизительно пространство между Инкерманом у Севастополя и Бахчисараем; то, что мы видим сегодня, куда поедем завтра, находилось в его пределах. Этому крохотному владению не легко приходилось и от татар, и от генуэзцев, теснивших его со всех сторон; даже греческие императоры и Константинополя, и Трапезунта были сюда впутаны. Немного мы знаем об этом владении; но знаем, что оно жило и воевало, даже побеждало, платило, вероятно, дань татарам, играло в дипломатию, заключало союзы и довольно таки нашумело в свое время. Генуэзцы его владыку называли dominus; государи русские говорили — князь; сам себя величал он владетелем города Феодоро и Поморья. Были эти владетели в родстве с молдавским князем Стефаном; к тому же склонялся и наш Иван III Васильевич, который не прочь был высватать мангупскую княжну за своего сына, но только, как кряжистый и разумный домостроитель, первее всего речь повел о приданом, поручая разведать "сколько золотых взятка" дадут за нею; без еврея-посредника не обошлось и здесь. Всему сговору положил предел могущественнейший элемент тогдашней жизни Черноморья — турки, у которых, где конь копытом ступит, там трава не растет: тяжкой рукой прикрыли они и генуэзцев, и татар, и Мангуп, и Крым целиком весь. Тогда, вместе с Мангупом, погибли и последние князья, считавшиеся по крови готскими: судьба высватанной невесты остается во мрак: но счастлива она была, если только погибла, а не кончала свои дни, по обычаю Османов, в султанском гареме и в мешке на дне Босфора. После того имя готское звучало только в ученой литературе, которая не переставала разыскивать готов до последних дней, а в жизни оно сохранялось в титуле крымских митрополитов, называвшихся до русских времен Готийскими. Этот титул, вместе с выселением греков, исчез из Крыма: но можно бы его возвратить нашим владыкам таврическим, много потрудившимся над восстановлением христианства в Крыму.
Новейшие поиски готских следов пока ни к чему не привели; да и понятно: туземцы выселены или исчезли почти поголовно, а все то малое, что от них осталось, оказывается чисто греческим; очевидно, что если кровь населения и была готская, то образ жизни и язык давно стали греческими, а под конец даже и татарскими.
Еще в 1772 году Панин, тогдашний вершитель иностранных дел, получив письмо из Крыма от одного греческого архиерея Игнатия..глава и устроитель переселения Игнатий, последний митрополит Готийский и Кефайский ((то есть до 19 века почти был этот титл -- архиепископ Готский))
О ПОЛИТИКЕ В ОТНОШЕНИИ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ
Встарь эта деревушка была населена греками, и довольно изрядно, потому что в 1778 году из нее выселено 1200 душ; теперь же население исключительно татарское. От бывших насельников деревни, греков, остались только развалины старой церкви во имя Преображения Господнего, перед въездом в деревню
Прошел еще десяток лет и Крым совершенно просто и спокойно был присоединен к России; но перед тем произошло событие, имевшее для него величайшее, почти роковое значение: событие и ныне остающееся необъясненным, непонятным и пропускаемым без внимания, — я хочу сказать о поголовном выселении всех христиан из Крыма на северные берега Азовскаго моря. Кому и для чего было нужно это изгнание народа? На такой вопрос мы никакого ответа до сих пор нигде не находим. Говорят иногда, будто бы имелось в виду ослабить татар; но после опыта покорения Крыма едва ли можно было без смеха говорить о татарской силе, а совершенное присоединение страны к России и тогда для всех было простым вопросом времени и русского желания; оно могло встретить препятствие в политике Запада, но ни малейшего в самом Крыму. При таких условиях, ослабляя Крым, мы ослабляли самих себя, сами уничтожали свою главную опору, сами изводили соль земли Крымской. Мне кажется, что вся эта затея была одною из тех несчастных ошибок, которые основаны на невежестве дипломатических канцелярий и которыми, не сознавая того, одна рука уничтожает то, что другая тщится приготовить. Еще в 1772 году Панин, тогдашний вершитель иностранных дел, получив письмо из Крыма от одного греческого архиерея Игнатия, счел и сан его (митрополита) и просьбу (подчиниться Синоду) простым обманом, стремлением к "поживке и снабдению", почему и поручил нашему резиденту в Крыму узнать, какие такие там христиане, много ли их, есть ли у них и сколько архиереев? Так вот каковы были представления канцелярии о самом насущном в ту минуту, кричащем вопросе, касавшемся того края, где мы были хозяевами; вероятно, с подобными сведениями и был решен в 1778 году вывод всех христиан. Поручили это дело Суворову и Александр Васильевич повел его по своему обычаю : "глазомер, быстрота и натиск". Начав все дело едва в мае, уже в сентябре он доложил, что все христиане выселены, осталось только 288 человек, да и то временно, до весны. Выходило более 31.000 душ обоего пола, уводя скот, увозя все имущество, очистив совершенно все церкви и все, что в них было, оставив только развалины. Едва половина переселенцев уцелела, а глава и устроитель переселения Игнатий, последний митрополит Готийский и Кефайский, вынужден был почти скрываться от своей паствы и писать Суворову и нашему резиденту: "Вы меня ввергну ли в глубину огня... я вас оставляю Божьему правосудию".
Обезлюдел и опустел горный Крым; почти исчезли вековые традиции садовой и горной культуры, многие промыслы и ремесла; а через пять лет нам же самим вместо богатых, населенных дружеским и единоверным народом округов досталось разоренное пустое место: на него стали зазывать всяческих иностранцев, силой переводить русского мужика; но из этого ничего не вышло. Не догадались только вернуть туземцев, бедствовавших в незнакомых им степях;
Во истину неисповедимы судьбы Провидения: семнадцать веков существовало христианство в Крыму, проповедывало, одолевало, распространю, лось, терпело, умалялось, погибало, но все же уцелело — и было истреблено окончательно, в корень единоверным народом, явившимся его спасителем и забывшим, что и он сам здесь же в Крыму добыл Свет Христов.
И так тогда все христианское очистили и до тла разорили, что во всем Крыму уцелела единственная церковка Георгиевского монастыря (близ Севастополя), хотя и опустошенная, оставшаяся без книг, икон, ризницы; да и она потому уцелела, что ее не захотел покинуть 80-лет-ний монах, русский, более 60 лет пробывший в монастыре до выхода христиан. А когда несколько разноплеменных христиан собралось в Бахчисарае, то, чтобы добыть им священника, сам хан Шагин-гирей приказал силой захватить случайно заехавшего на южный берег из Анатолии. Уже в наши дни понадобилась чуть не апостольская проповедь, чтобы начать возобновлять священные храмы и издревле святые места Крыма.
Выходили христиане с горькими рыданиями, бегали, скрывались в лесах и пещерах, мало того, принимали мусульманство, лишь бы только остаться в родной земле. В Нижнем Керменчике есть семья Пападимитрия, ведущая свой род от оставшегося беженца, старого насельника; а в Верхнем Керменчике и до сих пор знают шесть семей, отатарившихся тогда.
Для нас все это древняя история; но в глуши Керменчика это еще живые вопросы, недавно бывшие, всем знакомые, тяжким следом залегшие в народной памяти. Да оно и понятно. В наших условиях жизни мы едва ли сумеем даже и вообразить себе этот страшный переворот; все исчезло, все обычаи, все праздники, все соседи, вся земля переменила хозяев, население явилось новое, правительство стало в корне другое. Этим всем то время и крепко в народной памяти, отчасти сберегшей нам старые традиции и древние названия.
Скоро после выселения греков, всеми замолчанного, стали выселяться татары; об этом много говорили и писали; но в смысле благоденствия Крыма значение этого выселения было ничтожно, а для России даже и прямо благоприятно; главный же удар горному Крыму был нанесен выводом всех христиан, нами же устроенным. С выходом греков обезлюдел Керменчик, опустели его многочисленныя церкви, — казалось, замерло все и повсюду; но столь же изумительное, как и неожиданное обстоятельство вновь вдохнуло здесь жизнь : явились новые поселенцы и к тому же опять греки, но родом из далекой Морей и Архипелага.
Потомки здешних греков и их внуки рассеялись по лицу земли русской, давно обрусели, занимают видные места, и меня всегда удивляло, отчего никто из них не возьмется собрать в одно место все семейные рассказы,
Теперь это совершенно забытая и красивая глушь; но я думаю, что ей предстоит новое превращение и новая изрядная будущность.
|
