Почему-то, в последнее время сталкиваясь с феноменом «религия», вспоминается известное изречение - "Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной."

Да, разумеется, нельзя говорить о чудовищности самих религиозных догматов. Отнюдь.
Более того, сердцевиной религиозной проповеди зачастую являются материи в высшей степени моральные, а порой и возвышенно благостные.
Однако, сталкиваясь с проявлениями религиозности в быту, с освещением её в СМИ, ощущение некоей странности того, что «всё это происходит сегодня в 21- веке» не оставляет.
Во первых поражают масштабы влияния религиозного на общественное сознание. Масштабы эти поистине чудовищны, так как тут следует учитывать не только силу воздействия религиозной пропаганды, но и её почти бесконечную продолжительность.
Думается, что с Религией в этом не может сравниться ни один из социальных институтов.

Однако чудовищны не только масштабы.
Дабы не быть обвинённым во всех тяжких, не будем касаться иудаизма, с его специфической проповедью "евреи юбер аллес", приглядимся к нашему посконному христианству.
Негативными аспектами, как родовыми пятнами, пропитаны почти все стороны христианского религиозного проявления и даже её пресловутое «неземное» морализаторство. Чего стоит одна лишь евангельская максима "Нет власти не от Бога"...
Дабы не разжЫгать и на быть увлеченным в догматический флуд, не станем цитировать тут библейские двусмысленности, которых сегодня не надо выискивать самому, достаточно спросить у поисковиков.

Именно на подобных пикантных императивах вырос союз Ватикана с немецкими нацистами, а также сотрудничество с нацистам РПЦЗ во время Великой Отечественной. Кстати, сегодня это сотрудничество уже, мало того что не порицается, оно одобряется российскими властями.Ему поются панегерики от клириков РПЦ, а также в известном кинопроекте "Псковская миссия".
Клеймить Власова, клеймить бандеровцев, клеймить гитлеровский нацизм, и одновременно прославлять "псковскую миссию"... тут невольно потеряешся в определениях, мило это или чудовищно?
Сегодня в СМИ наполнены жемчужинками о христианских буднях, от которых смердит, как от новостей про прикремлёвских нашистов или футбольных фанатах.

Сомневаться в том, что подобные старые и свежие скелетики не ссложно отыскать в любой из «традиционных конфессий» (тм) сомневаться не приходится.

А собственно к чему тут, на хронолого-историческом форуме, подобные скорбные размышления?
Дык. Вряд ли стоит сомневаться в том, что каждый, кто задумывался над традисторическим сказками, согласится с тем, что влияние Религии на традисторическое творчество является РЕШАЮЩИМ, как это на первый взгляд не парадоксально. Сама традисторическая доктрина – это светское, академическое изложение библейской сказки.

Поэтому давно стоит разобраться, что это за дама такая Религия? Милая добропорядочная старушка, или прожженая Мата Хари на службе у денежных хозяев?
Почему она, как та легендарная англичанка, так часто гадит в наше историческое со-Знание?

Итак, «вернёмся к нашим баранам (историческим)».

Процитирую ещё одно наблюдение из ЖЖ.
"Вероятно, материал может подтвердить то положение, что на ход научной революции XVII в. оказал влияние не столько религиозный догматизм, сколько конфессиональный плюрализм. Но остается открытым вопрос о структуре этого плюрализма. И здесь выделяется большое число иезуитов в круге Мерсенна, с которыми часто спорят, но это споры вокруг научных проблем. Кроме вклада, внесенного иезуитами в дело научной «контрреволюции» XVII в., исследователи отмечают, что казуистическая связка иезуитской этики и догматики стала одной из моделей, использованных при создании концептуальной матрицы теории вероятностей<19>. Риторические стратегии иезуитов повлияли на формирование научной идеологии «умеренного скептицизма». "

То есть основной тон научной идеологии, который держится, пожалуй, и до сегодняшнего дня - создание иезуитов.
"Социальный слой профессиональных ученых появляется в XVIII в.. Линия профессионализации науки проходит через деятельность Парижской Академии, которая заложила основы понимания научной деятельности как оплачиваемой государственной службы, признания новой общественной функции науки.

...Подавляющее большинство персонажей выборки входят в выделяемую исследователями категорию «фрустрированных интеллектуалов». Именно на этот период приходятся пики перепроизводства интеллектуалов, спутывающих идентификационные социальные шкалы. Это перепроизводство ведет к трансформации «профессиональных интеллектуальных репрезентаций в социальном и ментальном (imaginaire) пространстве»,
http://ivanov-petrov.livejournal.com/1524396.html


Тут, необходимо сделать, акцент. Упомянутый былой союз Науки и Религии, в общем, хорошо известен, однако он не почти проработан, он не отрефлексирован. (ЗЫ, также как и тема «фрустрированных интеллектуалов»).

«Союз Науки и Религии» - неужели это не странная фраза?
Согласитесь, с сегодняшней кочки зрения, по меньшей мере странно выглядят общеизвестные факты, что в стародавние времена передовая наука была сосредоточена почти исключительно вокруг Церкви.
Есть ли большие антагонисты, чем религиозные догмы, подчас сползающие в мракобесия и научные знания?
Лишь слепая вера в традиковские байки мешает нам усомниться в возможности подобного симбиоза, если понимать Религию в современном смысле этого слова.
Подсчет количества дъяволов на конце иглы – вот лучший символ мифического сотрудничества Религии и Науки.
Как догматическая Вера может ужиться с добросовестной верификацией?
Единстенной возможностью разрешить эту несуразность - уверовать в традиковские заверения о том, что в людоедские средние века дело обстояло совсем иначе, чем в годы просвещённых 20-го и 21-го веков.
А мы лучше, ещё раз вспомним песню беспокойного В.С.Высоцкого «О правде и лжи», который успел пообтираться в самых разных кругах, то есть человека достаточно информированного, и резюмировавшего свой путь богоискательства «Но и в Церкви всё не так».

Трудно не согаситься с Владимиром Семеновичем – на самом деле, всё было не так.
Даже на нижнем, бытовом, уровне характер отношений мужика и попа не выходил за рамки «на бога надейся, а сам не плошай». Скепсис народа в отношении слуг культа нередко выливался в поговорки типа «Поп толоконный лоб» и пр.\

Государство же и вовсе относилось к религизному ведомству исключительно меркантильно, банально содержа его в качестве «министерства Истины».
Что касается государственной элиты, то отношение к церкви у неё зачастую было прочти кощунственным. Вспомним хотя бы пушкинскую «кишку последнего попа» или в лайт варианте, можно сходить на старейшее в СПб элитное лазаревское кладбище и очень там постараться чтобы отыскать просто крест, не говоря уже о православном.

Как разрешить эти традиковские нестыковочки? У какой Правды Ложь украла белые одежды?
Как выясняется, указать перстом на виновницу совсем не сложно. Достаточно вспомнить о ярчайших астрологических корнях всех традиционных религий.
И тогда, с неизбежностью, напрашивается вывод о том, что в пору своего дотрадиковского существования РЕЛИГИЯ была не столько Религией (в современном понимании), сколько НАУКОЙ.
Это предположение полностью снимает отмеченные выше противоречия.

В самом деле, человеческие знания об окружающем мире были скудны, особенности человеческой психики заставляли ПРЕДПОЛАГАТЬ (что не факт) существование мирового сверхразума, однако повседневность житейских нужд и умножающиеся знания не могли не вносить скепсис в эти теологические построения.

С изобретением овальной стекляшки для окуляра телескопа, для правящей элиты стало очевидным - рухнули какие либо основания для честного существования теологической доктрины.
Думается что именно это и послужило основанием для, так называемой, ордынской СМУТЫ, которая в итоге поставивила, по выражению Н.А. Морозова, «непрозрачную стену» (отсутствие достоверных источников) перед искренним исследователем истории.
То есть причинами Смуты стали соображения - «Бога нет ОДНОЗНАЧНО». Как при таких раскладах управлять подопечными?
Отголоски постсмутного религиозного анархизма мы можем видеть вплоть до петровских всешутейных соборов.
И лишь, в наполеоновскую эпоху, после того как его армии, с одной стороны, тщательно проутюжили все европейские монастыри, а с другой отмасонили (читай построили) артефактную базу для БИБЛЕЙСКОЙ традиционной истории. Думается, что именно в постнаполеоновскую эпоху и появилась религия в её современном понимании. Не случайно в это же время мы можем наблюдать необычайную активность Библейского общества базирующегося в ТУМАННОМ Альбионе.

Если до Смуты Монастыри были ордынским форпостами - «почтами, телефонами, телеграфами», хранителями мер, весов и государственных грамот, НАУЧНЫМИ КУЗНИЦАМИ(о чем шла речь выше), то после работы наполеоновского булюдозера они превратились в отряды конфессиональных политработников, единственной задачей которых стало катехионить мировозрение и умонастроения подопечной паствы.
Кстати, не один Наполеон страрался на этой лукавой ниве. Судя по тем почестям, которым удостоился от Англии, Швейцарии и голштинской династии «русак Суворов», его вклад в возведение этого КАМНЯ-фундамента ТИ, также беспримерно высок.

"В Средневековьи музыка была столь же научной, как живопись Ренессанса.

Необычайно место музыки в системе средневекового знания. В новоевропейской системе наук, упорядоченных по степени конкретности их предмета, сразу после абстрактной и безвидной логики идет арифметика числовых отношений, которая через наглядность геометрии выходит на конкретное естествознание (астрономию, физику, химию)<5>. Придавая числовым отношениям визуальную определенность, именно геометрия со времен Возрождения соотносит математику с астрономической и, далее, с физической картиной мира. Однако в Средние века арифметические абстракции математики конкретизировались – на первом шаге к чувственному миру – не в геометрии, а в музыке. Свою первичную наглядность математика находила в музыке, прямо переводящей вселенские ритмы в число <6>. Сначала она обретала акустическую и только затем визуальную внятность. Именно так представляли себе назначение музыки все средневековые теоретики: предмет музыки – от Августина до Царлино – это звучащее число<7>. Если в Новое время между математикой и собственно физикой размещается – наполняя эмпирическим содержанием чистые математические структуры – оптическая астрономия, то в Средние века «средней между математикой и естественными науками», по словам Царлино, была музыка <8>.

Таким образом, в средневековой систематике знания музыка приобрела примерно то же значение, какое Новое время отвело астрономии. Последняя входила (наряду с музыкой, арифметикой и геометрией) в состав квадривиума оставаясь притом прикладной дисциплиной, занятой разработкой календарей, – чистой «хронометрией». Доносить же истину космоса до каждого человека призывалась музыка. Музицировать значило «отображать» движение космоса (чья статическая форма являлась небесным глобусом) в звучание инструментов или в движения человека, настраивая его в лад с теми космическими ритмами, каким подражает лира. Неудивительно, что среди наук музыку ставили на первое место равным образом и Рабан Мавр, и Фома Аквинский: «она занимает первое место среди семи свободных искусств и является наиболее благородной отраслью человеческого знания»<9>.
...
Нужно видеть, как беспощадно расправляется с обломками этой партитуры Леонардо да Винчи. «Производит ли звук трение небес?» – так ставит он вопрос о музыке мира: это, оказывается, проблема трения. Совершенно гладкое тело, учит опыт, при трении не производит звука. Следовательно, если звездные сферы совершенно гладки, то они не звучат. Допустим обратное: сферы не идеально гладкие и трутся о «материю неба». Но трение, как известно, шлифует. Тогда за огромное время, прошедшее от сотворения мира, сферы должны отполироваться. Так что же вы мне рассказываете? Да если бы они даже издавали звучание, то как бы оно могло распространяться в безвоздушном пространстве эфира ?"
http://veer.info/57/19.htm

"В отношении астрологии к миру нет никакой поэзии – это голый до оголтелости прагматизм. От научной антропологии она отличается лишь крайним познавательным оптимизмом – верой в то, что бесконечное многообразие воздействий на человека со стороны мира сводимо к исчислению обозримого перечня стимулов.

Астрология противостоит магии как искусству заклинания духов, способному подчинить их своей воле. С магией она смыкается лишь в предельных формах оккультизма, с которыми мы еще познакомимся на трудах Агриппы. Однако и в этом случае маг заклинает, конечно, не звезды, а клиента, играя на его упованьях и страхах. Астролог улавливает флюиды, исходящие не от неба, а от доверившегося ему человека, и только над ними и ворожит. Магической силой обладает не гороскоп, а небо, образ коего он оживляет в клиенте: звезды сами собой намагничиваются, когда человек спрашивает их о судьбе.

Астрология, конечно, не жила бы тысячелетиями, если бы ее прогнозы порой не сбывались. Кеплеру принес известность первый опубликованный им «Календарь и прогнозы на 1595 год»: трое из них (чрезвычайно суровая зима, вторжение в Австрию турок и крестьянские волнения) вполне оправдались. Зимой 1598 года у самого Кеплера и у его наставника Местлина родились дети. «Составляя им гороскопы, Кеплер пришел к выводу, что их ждет скорая смерть. Не искажая этот страшный прогноз, он сообщает его Местлину. Дети и в самом деле скоро умерли, но не в предсказанное время…»."
http://veer.info/54/10.htm

"Религия, попирающая Ересь"

Оригинал материала здесь http://history-of-art.livejournal.com/771438.html


Интересно сравнить, к примеру, с этим



а если ещё вспомнить о "Змее на кресте"?
http://www.chronologia.org/dcforum/DCForumID2/13305.html#22
http://www.chronologia.org/dcforum/DCForumID14/11252.html#4