Прошло уже 17 лет, как нет на свете моего свёкора Тимофея Григорьевича Фоменко. Это был прекрасный, удивительный человек. Мне довелось общаться с ним довольно регулярно в течение примерно 15 лет. Хочется немного рассказать о нём, поделиться с читателями книги его воспоминаний своими впечатлениями от его незабываемой личности.
Первый раз я увидела Тимофея Григорьевича и его жену Валентину Поликарповну, когда приехала летом в Луганск к ним в гости по приглашению моего тогда будущего мужа Толи – Анатолия Тимофеевича Фоменко. Очень хорошо помню тот момент, когда, приехав из аэропорта, мы с Толей вошли к ним в дом. Перед дверью квартиры Толя продиктовал мне имена и отчества своих родителей, добавив: «Они у них сложные. Запомнишь? » Я запомнила, причём на всю оставшуюся жизнь, и вспоминаю их имена с любовью и благодарностью.
Дверь нам открыл Тимофей Григорьевич. Конечно, всё внимание родителей было устремлено на меня – девушку, которую сын пригласил в гости. Поэтому первые слова улыбающегося Тимофея Григорьевича были: «Ну, какая ж худенькая!» Я тогда и правда была худовата. Мне была предоставлена Толина комната, а ему пришлось ночевать на составленных в два ряда и скреплённых чем-то добротных стульях. Родители были очень мне рады, стремились угостить нас повкуснее, расспрашивали, рассказывали о себе, о своём сыне.
Те несколько дней, что я пробыла тогда в Луганске, пролетели очень быстро. Позавтракав, мы с Толей уходили куда-нибудь гулять, а родители ждали нас к обеду. Оба были очень радушны и приветливы ко мне. В их доме доме чувствовалась какая-то основательность, сдержанность, интеллигентность и хороший вкус. Это проявлялось во всём - в солидной добротной мебели, во всём убранстве квартиры, в общей атмосфере общения.
Второй раз я оказалась в Луганске буквально через полтора месяца, когда мы с Толей приехали туда, чтобы объявить его родителям, что женимся. Заранее они этого не знали. Когда мы вошли и сказали им об этом, они оба как-то встрепенулась, заволновались, заулыбались, а Толина мама, Валентина Поликарповна, быстро сняла со своей руки золотое кольцо с печаткой, и взяв меня за руку, надела его мне и сказала: «Носи на счастье!» Меня очень тронул этот её жест. Это кольцо всегда со мной.
Потом была наша свадьба. Потом мы ежегодно встречались с Толиными родителями – либо у них в Луганске летом недели на две, либо у нас в Москве, тоже летом и тоже обычно недели на две. Так что общение наше было ежегодным. Жизнь так сложилась, что Тимофей Григорьевич покинул этот мир в 1992 году, а Валентина Поликарповна, которая была моложе его на 9 лет, переехала в 1993 году к нам в Москву, и мы прожили вместе с ней ещё 15 с половиной лет, до её смерти 26 февраля 2009 года. Она мне была как вторая мама. Примерно 5 лет из этих пятнадцати мы жили даже вчетвером, вместе с ней и моей мамой, которая тоже перебралась к нам из Воронежа, но потом вернулась туда и прожила там последние 3 с небольшим года своей жизни. Но сейчас я хочу рассказать о Тимофее Григорьевиче, предваряя книгу его воспоминаний.
Тимофей Григорьевич был центр и глава дома. Он был центр и душа замечательной компании друзей, созданной им и состоящей из его учеников и членов их семей. Эта компания даже имела имя: «Бегона Скопофо» - по первым слогам фамилий её участников. Последнее «Фо», как можно догадаться, принадлежало фамилии Фоменко. Мы, бывая в Луганске, быстро познакомились со всей Бегоной, как иногда сокращённо её называли её члены. Особенно близкие отношения у семьи Фоменко были с Погарцевыми, чей слог «По» - предпоследний в Бегоне Скопофо. С этой замечательной семьёй мы дружим до сих пор и очень дорожим этой дружбой. Евгения Михайловна – ученица и сотрудница Тимофея Григорьевича – и её муж Александр Васильевич – умнейшие и интеллигентнейшие люди. Надо сказать, что все участники Бегоны очень преданны этой их общей дружбе и поддерживают её до сих пор. Довольно часто собираясь у Фоменко, они обсуждали новости, иногда Тимофей Григорьевич читал им свои «домашние» сочинения, которые они с Валентиной Поликарповной называли «Понемногу обо всём». Они вместе ходили на выставки, концерты, устраивали совместные прогулки. Всем было интересно и хорошо вместе. Конечно, мы с Толей лишь слегка соприкоснулись с этой их Бегоновской жизнью, но тем не менее почувствовали её вкус и богатство.
На работе Тимофей Григорьевич тоже был глава и патриарх. Он руководил большой лабораторией в институте «Укрнииуглеобогащение», имел много научных работ, много учеников. Все они вспоминают его буквально как отца родного, который не только руководил их работой, но всегда интересовался их делами, проблемами, помогал, чем мог, в любой сфере их жизни.
Тимофей Григорьевич любил шутку, иногда подшучивал и над самим собой. Он был довольно полным человеком. Но когда речь заходила о полноте, он часто, поглаживая свой нехудой животик, приговаривал, что это вовсе не жир, а комок нервов. Все улыбались, испытывая к нему огромную симпатию. С ним как-то всегда было легко и просто. Доброта, недюжинный ум, огромные знания в самых разных областях, юмор и лёгкость в общении, огромное обаяние – всё это располагало к нему раз и навсегда.
Когда мы приезжали с Толей в Луганск летом, Тимофей Григорьевич почти каждый день, невзирая на жару, часами ходил с нами гулять по городу. С удовольствием показывал нам городские новостройки, разные достопримечательности. Видно было, что он очень хорошо знает и любит свой город. И нам было всегда интересно слушать его рассказы, просто быть с ним вместе. Вообще он любил ходить пешком. Часто говорил о том, что каждый день делает столько-то тысяч шагов, идя на работу и обратно. Справедливо считал, что ходить пешком очень полезно. Он интересовался буквально всем. Когда они с Валентиной Поликарповной бывали у нас в Москве, то всегда стремились изучить окрестности, что-то новое посмотреть. Очень любили они делать подарки. Это доставляло им огромное удовольствие.
Валентина Поликарповна рассказывала мне, что когда они с Тимофеем Григорьевичем оставались дома одни, то очень мало разговаривали. Как она говорила – мы молчуны. Обычно каждый что-нибудь делал – часто читали или писали что-то. Это, на мой взгляд, как раз яркий признак сосредоточенности ума на творческой деятельности. Люди, которые много разговаривают, часто не в ладах со временем, многое не успевают. Фоменко успевали делать очень многое. Так они воспитали и своего сына Толю – не терять времени на пустые разговоры, дорожить каждой минутой жизни для творчества.
Войдя в их семью, я старалась перенять эти замечательные качества. Мои родители и сестра, познакомившись с семьёй Фоменко, приглашали их к себе в гости в Воронеж и сами ездили к ним в гости в Луганск. Много лет потом они переписывались и относились друг к другу с большим уважением и симпатией.
В 1992 году летом, когда мы, как обычно, приехали в Луганск к ним в гости, Тимофей Григорьевич выглядел не так бодро, как обычно. Больше, чем раньше, сидел в своём любимом кресле, которое подарили ему друзья на 80-летие. Как-то раз вечером, когда он уселся в своё кресло посмотреть новости по телевизору, мне вдруг захотелось его нарисовать. Я взяла листок бумаги, карандаш и стала делать набросок. Он не возражал и продолжал смотреть телевизор. Рисунок мой ему настолько понравился, что он буквально заставил меня немного расширить его, добавив полоску бумаги, и вставить в рамку, которая сначала была для него велика. Собственноручно повесил его на стену. Мне, конечно, это было очень приятно (теперь этот рисунок висит у нас в московской квартире как память о нём). См. рис.65 в конце книги.
Перед нашим отъездом, несмотря на жару, он пошёл с нами на долгую прогулку по городу. Когда возвращались домой, я заметила его не слишком бодрый вид, и помню, спросила его, не устал ли он. Видно было, что ему был очень неприятен этот вопрос, и он нехотя ответил, что да, устал немного. Он не хотел признаваться в своей слабости. А я пожалела тогда, что задала ему такой вопрос. Это было в конце лета. А 13 октября он неожиданно умер. Как рассказывала Валентина Поликарповна, всё произошло очень быстро, буквально за 20 минут. По всем признакам, это был инфаркт.
Говорят, что лёгкую смерть Бог даёт угодным ему людям. Наверно, это правда. Это был прекрасный, удивительный, очень светлый человек, много испытавший и многого добившийся в своей жизни. Он был из рода запорожских казаков - широкая натура, мощный ум, сильный характер и очень доброе сердце. Таким я его помню и очень дорожу этой памятью.
