ПРЕДИСЛОВИЕ
Известный ученый и революционер, член Исполнительного
Комитета Народной Воли, почетный академик Николай Александрович Морозов
(1854—1946) опубликовал в 1924—1932 гг. многотомное исследование «Христос»
(первоначальное название — «История человечества в естественно-научном
освещении»), в котором подвергнуты коренному пересмотру традиционные представления
о древней истории человечества. Положения Морозова были полностью отвергнуты
учеными-историками, по-существу, без всякого анализа, и понятно почему.
Впечатления, представления и мнения, которые человек получает где-то в
самом раннем детстве, — это так называемый импринтинг — очень твердо усваиваются,
и их очень трудно изменить. Так дело обстоит, например, с религиозными
представлениями. То же самое происходит и при обучении студентов. На первом
курсе сообщаются некоторые факты, и эти факты помещаются в очень глубокой
памяти, и студент ими пользуется, совершенно не задумываясь, справедливы
они или нет. Он их воспринял на первом курсе без всякой критики. Сообщено
было профессором, и поэтому надо сдать экзамен, а не критиковать. Потом
уже к этому он не возвращается.
Все, что помещено в память посредством импринтинга, очень трудно выкорчевывается.
Это мы знаем на примере религии, когда, после того как где-то в раннем
детстве человеку сообщены основные принципы веры, он остается верующим
и взрослым, хотя рационально он это уже не обдумывает, атеистическую критику
не воспринимает, а если он, паче чаяния, вдруг начинает размышлять, то,
как правило, веру теряет. Этим объясняется также ярость, с которой борются
с инакомыслящими. Их сжигают на кострах или убивают в религиозных войнах.
Это проявления одного и того же психологического механизма. Мы просто
боимся изменить импринтированные идеи и стараемся против этого как можем
бороться. Этим же объясняется, почему наука так консервативна. Идеи и
результаты, которые получены, очень трудно изменить. Наука не терпит новых
идей, она с ними борется. Новые идеи принимаются только тогда, когда они
высказаны или поддержаны авторитетным ученым, и чем радикальнее идея,
тем выше должен быть его авторитет. И, чтобы новые идеи победили и стали
общепринятыми, нужны очень большие усилия и долгое время.
Я познакомился с книгой Морозова году в 1965-м, но мои попытки обсудить
его соображения с профессиональными историками ни к чему не привели. Все
кончалось более или менее площадной руганью и утверждениями типа «этого
не может быть, потому что этого не может быть никогда!». Самым вежливым
образом отреагировал Л.Н. Гумилев, заявив: «Мы, историки, не лезем в математику
и просим вас, математиков, не лезть в историю!» Он в принципе прав — науку
должны развивать специалисты и только специалисты, но вместе с тем специалисты
должны четко и убедительно отвечать на недоуменные вопросы профанов и
разъяснять им, в чем они не правы. Как раз этого я не мог добиться от
специалистов- историков.
Пришлось мне самому разбираться, в чем тут дело, и постепенно я пришел
к выводу, что Морозов во многом прав и ошибается не Морозов, а наука история,
которая где-то в XVI веке повернула не туда в результате работы Скалигера
и Петавиуса.
Мое чтение литературы по истории обнаружило удивительный феномен — практически
в каждом абзаце любого сочинения по истории античности пристрастный «морозовский»
взгляд обнаруживает подгонки и логические скачки, совершенно незаметные
«ортодоксальному» читателю (см., например, §8, гл.1 и §6, гл.2). Это более
всего убедило меня в справедливости морозовской точки зрения.
В это время А.Т.Фоменко, прослышав про Морозова, обратился ко мне с просьбой
систематически изложить его теорию. Я долго не поддавался его уговорам,
но в конце-концов сдался и прочитал серию лекций, где изложил теорию Морозова
в моей интерпретации. После этого Фоменко и Мищенко организовали на мехмате
МГУ спецсеминар «по Морозову». На основе моих лекций и материалов этого
семинара Фоменко и Мищенко составили некий текст, который мне решительно
не понравился и который я поэтому подверг кардинальной переработке, в
основном с целью более подробно осветить первоначальные идеи Морозова
(даже тогда, когда я с ними не вполне согласен). Однако Фоменко и Мищенко
не приняли моих поправок, так что окончательная переработка была осуществлена
мною единолично. Впоследствии я ее существенно расширил, добавив еще один,
третий, том.
В 1977 г. эта рукопись была размножена в ИНИОН (всего было изготовлено
20 копий), с тем, чтобы обсудить ее на отделении истории АН. Но это обсуждение
оказалось, как и следовало ожидать, диалогом двух глухих и окончилось
практически ничем.
В течение следующих 20 лет я больше ко всему этому не возвращался, поскольку
для себя я все понял, а дальнейшее развитие этой тематики я считал (и
считаю) делом профессиональных историков, которые рано или поздно будут,
безусловно, принуждены оставить чисто негативное отношение и содержательно
во всем разобраться.
Совсем иную позицию занял А.Т.Фоменко, развивший энергичную деятельность
и в последнее время опубликовавший целый ряд книг, в которых он при пересмотре
древней и средневековой истории пошел значительно дальше Морозова. Помимо
всего прочего, это снова оживило интерес к исходным идеям Морозова, и
издательство Крафт предложило мне опубликовать мою рукопись 1977 года.
При подготовке ее к печати я ничего нового не добавил (хотя и мог) и лишь
удалил главы, содержащие соображения Фоменко и Мищенко. Влияние первоначальной
рукописи Фоменко осталось в основном лишь в подборе цитат, подтверждающих
точку зрения Морозова.
Хотя настоящее сочинение содержит, как мне представляется, изложение всех
основных идей Морозова, это не значит, что я со всеми ими согласен хотя
бы потому, что о некоторых его соображениях я не могу квалифицированно
судить, верны они или нет. Они все же здесь приведены, чтобы у читателя
сложилось собственное мнение. Однако мною был осуществлен, конечно, определенный
отбор, так что вполне возможно, что сам Морозов мог бы обвинить меня в
искажениях. Таким образом, вся ответственность за этот текст лежит, в
конце концов, целиком на мне.
Последние годы ознаменовались появлением большого числа сочинений, посвященных
так называемой «паранауке». В области истории — это «атлантоведение»,
представление о существовании в далеком прошлом (чуть ли не в третичном
периоде) культурнейших цивилизаций, убеждение в посещении Земли космическими
пришельцами и т.д. и т.п. Не обсуждая здесь эти вопросы по существу, нельзя
все же не отметить, что адепты паранауки отличаются невероятным легковерием,
выражающимся в апеллировании к непроверяемым показаниям «очевидцев», которые,
как правило, характеризуются очень неопределенно («один летчик», «один
турист» и т.п.). Проверка их ссылок на «материальные свидетельства» (скажем,
на пресловутый «зальцбургский параллелепипед») обнаруживает, что этих
свидетельств либо просто нет, либо они были «уничтожены» или «пропали»
при неясных и неуточняемых обстоятельствах. В связи с этим особенно любопытно,
что так называемая «античная история» (в отличие, скажем, от новой истории)
обнаруживает все характерные черты современной паранауки. Выявление этого
замечательного факта (конечно, в других терминах) и является одной из
основных заслуг Морозова. Подробному обсуждению этого вопроса посвящена
первая часть настоящей книги, в эпилоге к которой описываются также основные
принципы и методы исследования.
В литературе бытует много совершенно неправильных мнений о труде Морозова.
Например, утверждается, что ядро его теории состоит якобы в «астральном»
истолковании библейских мифов. На самом же деле это астральное истолкование
настолько малосущественно, что здесь его рассмотрение оказалось возможным
отложить до последней главы второго тома, являющейся всего лишь своего
рода комментарием к предыдущим главам.
Более того, хотя исследование Библии (отнюдь не в астральном истолковании)
и играет у Морозова весьма существенную роль, но все же его основные утверждения
могут быть обсуждены и обоснованы без какого-либо упоминания библейских
мотивов. Это видно хотя бы из того, что в первом томе настоящего сочинения
Библия нигде не упоминается.
Очень распространено также мнение, что основным орудием Морозова была
астрономия (так и пишут, что он произвел «астрономический переворот в
исторической науке»). Это тоже не совсем так: астрономические соображения
играют у Морозова хотя и важную, но все же вспомогательную роль. В последние
годы — особенно в связи с публикациями А.Т.Фоменко, — стали также говорить
о «математическом перевороте в исторической науке». Это также неправомерно:
хотя математико-статистические наблюдения Морозова, развитые и углубленные
Фоменко, часто поразительны, но самостоятельной доказательной силы они
не имеют, поскольку любое применение математики всегда - хотя бы и неявно,
основывается на предварительной содержательной интерпретации. К тому же
статистические эффекты, на которых основывается Фоменко — не Морозов!
— насколько я могу судить на основании мнений моих коллег (сам я не являюсь
специалистом в области статистики) могут быть оспорены и с чисто математической
точки зрения.
Вообще, никакие естественно научные соображения (астрономические, математико-статистические,
геологические) решающей роли в историческом исследовании играть не могут.
Они всегда должны быть интерпретированы в рамках базисной парадигмы и
без нее повисают в воздухе.
Уверенность в теории Морозова дает ее синтетический характер, сочетание
в ней (часто в причудливой и почти всегда неожиданной форме) общетеоретических,
математических, астрономических, лингвистических, геологических и прочих
соображений. В отличие от сторонников паранауки Морозов в своих главных
критических утверждениях основывается, как правило, на самых фундаментальных
фактах истории, которые можно найти в любых монографиях, учебниках и в
научно-популярной литературе. Чтобы подчеркнуть этот факт, в тексте обильно
цитируются элементарные учебники и популярные книги. Поскольку для этого
подходила практически любая книга, цитируемые сочинения специально не
отбирались, а брались первые попавшиеся. Хотя, возможно, что при этом
использовались не лучшие и не наиболее авторитетные источники, случайность
их выбора имела целью еще раз подчеркнуть всеобщность используемой Морозовым
информации.
С целью помочь читателю ориентироваться в книге каждая глава завершается
«Итогами», а каждый параграф — «Заключением», в которых кратко подытоживается
содержание главы (параграфа). В совокупности эти «Итоги» и «Заключения»
составляют своего рода краткий конспект книги.
Все выделения в цитатах (как правило курсивом) принадлежат мне. М.М.Постников
Август 1997 г.
P.S. В последние годы А.Т.Фоменко с сотрудниками выпустил в свет целый
ряд книг, продолжающих и развивающих идеи Морозова. Он совсем по-иному
реконструирует историю средневековья. Сама возможность этого еще раз подчеркивает,
насколько зыбки и неопределенны наши знания о прошлом.
Реконструкция Фоменко вызвала оживленную дискуссию, но его противники,
- во многом, по-видимому, правые - обыкновенно лишь мимоходом обсуждают
основной вопрос о надежности общепринятых мнений о прошлом.
Очень может быть, что во многих своих деталях реконструкция Фоменко ложна,
но это не опровергает ложности и стандартных исторических воззрений.
По ряду более или менее очевидных причин надежная реконструкция далекого
прошлого, по-видимому, невозможна, даже в самых грубых чертах. Это - задача
для профессиональных историков, а не для дилетантов, даже если они математики
и академики. К сожалению, историки еще явно не готовы ее решать.
История мидян темна и непонятна.
Предположительно Иляовайский.
