Италийцы.
Мифология римлян в том виде, как мы встречаем ее в произведениях древнеримской литературы классического и позднейших времен, на первый взгляд является как бы снимком или переводом с греческой: Юпитер и Зевс, Юнона и Гера, Минерва и Афина, Аполлоны Римский и Греческий, Диана и Артемида, Меркурий и Гермес, Нептун и Посейдон, Веста и Гестия и т. д. во многих отношениях отождествляются, в связи и одновременно с процессом общей эллинизации, постигнувшей римлян, особенно в течение 2-го и 1-го веков до Р. X. Но если мы снимем это позднейшее эллинское наслоение, то открывается совершенно своеобразная древнеиталийская мифология, которая, в свою очередь, может быть разложена на разнообразные составные части, соотвественно разнородным, вошедшим в нее еще до общей эллинизации Римского государства, элементам. Население Рима произошло из различных племен. Главнейшие из них были, с одной стороны, латины и сабины (и родственные последним умбры, оски и др.), с другой — резко отличавшиеся от тех и других этруски. В то время как религия первых отличалась светлым, ясным, в значительной степени рассудочным характером, религия этрусков, напротив того, окрашена была мрачным, фантастическим
P a u s а п. II, 24. — Самое широкое развитие получили фантастические изображения богов у индусов: «Божества (в Индии) противопоставляются простым смертным посредством противоестественного нагромождения членов: голов, рук и ног, — говорит Любке. — Так, бог Равана имеет 4 головы и 20 рук; Брама и Вишну изображаются с 4-мя, Шива с 4-мя или 5-ю головами, последний иногда с одной головой, но с 3-мя глазами (ср. выше: 3-х и 4-х головые Гермы, 3-х годовая Геката, 3-х окий Зевес). Иногда Вишну получает львиную или кабанью голову, Генеша — даже слоновью голову (ср. выше Геката с 3-мя или 4-мя звериными головами, «Черная Деметра» с конской головой); наконец, встречаются трехголовые фигуры, изображающие не что иное, как индийскую Троицу (Тримурти): Брама, Шива и Вишну». Lubcke. Gesch. d. Plast. I, 10—11. 2 Ludwig. D. phil.-rel. Ansch. d. Veda. 49.
87
колоритом, выражалась в жестоких обрядах, в таинственных гаданиях и чарах. Римская (собственно латинская) мифология, по выражению Моммзена, есть результат отражения земного Рима в высшей, идеальной области, в которой с мелочной точностью воспроизводится все — и малое, и великое. Государство и род, каждое явление природы и каждая отрасль духовной деятельности, каждый человек, каждое место или предмет, даже каждое действие в области римского права, находят себе отражение в мире римских богов. Дух, покровительствующий отдельному действию, существует не дольше самого действия; дух, покровительствующий отдельному человеку, живет и умирает вместе с человеком; и только в том смысле божества эти существуют вечно, что постоянно возобновляются подобные действия и однородные люди, а вместе с ними постоянно возникают и однородные духи... Отвлеченные понятия и олицетворения составляют сущность как римской, так и греческой мифологии; но, в то время как у греков каждый значительный мотив тотчас облекается в известные образы, в форму мифа или сказания, у римлян основная мысль сохраняет свою первоначальную неподвижность. Национальная римская теология старалась во всех отношениях схватывать понятия важных явлений и качеств, снабжать их определенной терминологией, схематически их классифицировать и, согласно этому, призывать богов или группы богов и научать толпу верному способу их призывания. Римская теология вращалась в таких, внешним образом извлеченных, понятиях, отличавшихся столько же почтенной, сколько смешной простотой; представления, как, напр., осеменение (saeturnus) и обработка полей (ops), цветение (flora), война (bellona), граница (terminus), молодость (juventus), благополучие (salus), верность (fides), согласие (concordia), принадлежат к древнейшим и священнейшим римским божествам. Может быть, искреннейшим из всех римских культов был культ духов-покровителей домов и клетей: в общественном богослужении — почитание Весты и пенатов, в домашнем — боготворение лесных и полевых богов, преимущественно же собственно домовых богов, Лар (Lares), которым постоянно посвящалась часть от семейной трапезы и поклонение которым, еще во времена Катона-старшего, составляло одну из первейших обязанностей хозяина дома. Но в иерархии богов вообще, эти домовые и полевые боги занимали скорее последнее, чем первое место; в религии римлян, исключающей идеализацию, народное благочестие естественно находило наибольшую пищу не в широкой и общей, а в простейшей и индивидуальнейшей абстракции.
Богопочитание у народов сабинского племени, насколько можно судить по скудным, дошедшим до нас сведениям, основывалось на подобных же началах, как и религия латинов, хотя и не было
88
тождественно с латинским: это доказывается тем, что в Риме существовало особое общество, заботившееся о сохранении сабинских обрядов. Боги и латинов, и сабинов имели сходный в основе, отвлеченный, безличный характер, но отличались совершавшимися в честь их обрядами. Характеристическое различие между теми и другими в настоящее время трудноуловимо.
Средоточием не только римского, но вообще италийского богослужения, в древнейшую эпоху, был бог Мамерс, Маворс или Марс, покровитель стад, божественный, победоносный защитник от врагов. Ему посвящен был первый месяц в году (март, — до введения Юлием Цезарем нового, «юлианского» календаря, по которому первым месяцем стал считаться январь). Рядом с Марсом почитались и получили первенствующее значение в римской государственной религии: Юпитер, в качестве гения римского народа, и К в ирин (т.е. копьеносец), впоследствии слившийся с возведенным в божественное достоинство Ромулом. Этим трем богам служили жрецы, избиравшиеся из древнейших родов граждан и называвшиеся, в отличие от жрецов прочих богов, —высшими, Flamines majores. В то же время культ богини Весты, представительницы очагов каждой из вошедших в состав города Рим курий, получает высшее значение: возжигается один, общий, городской очаг, которому служат шесть целомудренных дев — весталок; это служение огню, как общественной святыне, принадлежало к священнейшим римским культам и удержалось в Риме при введении христианской веры долее всех прочих языческих культов. Затем учреждены были святилища Дианы, как представительницы латинского союза, и некоторых других богов, в честь которых устанавливались специальные празднества, к которым приставлялись жрецы, в отличие от вышеназванных, высших, носившие уже наименование низших. Flammes minores.1 Главнейшими из этих богов были: Янус— представитель всякого начинания, Сатурн— бог посева и земледелия вообще, Меркурий—бог торговли, Вулкан—бог огня и очага, Юнона—богиня неба, Минервабогиня мысли, One—богиня земли, Венера—богиня весны и красоты, Ц е p e p а — богиня плодородия и др. Большинство этих богов и богинь, соответственно разнообразию оттенков представительствуемых ими явлений и действий, получали множество разнообразных эпитетов, в свою очередь возводившихся в значение наименований самостоятельных божеств. Все эти божества пред-
Mommsen. Rom. Gesch. I, 161 и ел.
89
ставляли, как видно, олицетворения известных явлений и сторон народной жизни, но они лишены были личности; они, пока не укоренились в римском народе греческие сказания и мифы, впоследствии перенесенные на римских богов, не имели ни предков, ни ? ? ? о м к о в. Взаимные отношения их ограничивались лишь сопоставлением некоторых богов и богинь во взаимные супружеские отношения, остававшиеся, однако, бесплодными: супругой Юпитера была Юнона, Янусу противопоставлялась Диана, Сатурну — One, Марсу — Венера, Вулкану — Веста. Следует заметить, что такое божественное олицетворение известных явлений и понятий в соответствующих мужских и женских образах весьма свойственно древнеиталийскому религиозному мировоззрению и проводится последовательно, именно в области наиболее близких сердцу древних италийцев, наиболее искренно почитавшихся ими богов, полевых и лесных; так, кроме вышеназванных сочетаний главнейших богов и богинь, Faunus, Lupercus, эпитеты Марса, сочетаются с богинями Fauna и Luperca; лесные боги Silvii — с такими же богинями Silviae^ Liber, соответствующий греческому Дионису, с libera; Ruminus, пастуший бог — эпитет Юпитера — с богиней Rumina и т. п.
Вникая ближе в значение главных древнеримских богов, мы и в них узнаем первоначальное, основное значение их, как олицетворения главнейших явлений природы, наиболее влияющих на жизнь земледельцев и пастухов, каковыми были в старину и древние латаны и сабины, обусловливающих их благосостояние: небесного света и небесной влаги. Представителями небесного света были, кроме солнца и луны, как явлений физических, — Ma p с, который, подобно греческому Аресу, был первоначально богом солнца, покровителем стад и растительности, представителем плодородия, и Диана (также Юнона светящаяся, Juno Lucina), как божественное олицетворение луны. Представителем небесной влаги, подобно Индре и Зевсу, был Юпитер. Над названными богами стоял, в первоначальном, древнейшем значении своем, Янус, бог начала и конца всякого дела, имя которого в древнейших молитвенных формулах произносилось перед именем Юпитера, называвшийся в гимне салийцев «богом богов», — Янус, властитель над небом и небесными явлениями, над всеми делами, происходящими на суше и воде, источник рек и потоков, творец всего бытия, всяких дел, времен, богов.1 Нетрудно узнать в нем, следовательно, божество, в основном значении своем весьма
1 Preller. Rom. Mylh. I, 166 и ел.
90
сходного с индийским небесным богом Dyaus и заступившим, впоследствии, место его Варуной, с иранским Агурамаздой, с греческим Ураном, вытесненным и замененным Зевсом. Янус обыкновенно изображался с двумя лицами, смотревшими в разные стороны, вперед и назад, в будущее и прошедшее. Но древние писатели упоминают и о четырехлицем Янусе, который, как свидетельствует лидиец Иоанн, по толкованию Варрона, у этрусков олицетворял небо. Толкование это известно и Макробию.1 В лице Дианы почиталась богиня жизни, здоровья и плодородия, преимущественно в смысле деторождения, подобно греческой Артемиде и иранской Анагите, культ которых, как известно, был чрезвычайно распространен в Греции и Малой Азии. 2 Доказательством такому пониманию Дианы служит древнейшее изображение ее в Риме, по образцу Эфесской (Малоазийской) Артемиды,3 вся фигура которой была покрыта бесчисленными сосками, — аллегорическим выражением обильного питания и плодородия. Юнона представлялась покровительницей женщин и девиц во всех обстоятельствах их жизни (ср. эпитеты ее: Jugalis, Pronuba, Virginensis, Domiduca и пр.). Как олицетворение луны, в качестве светящейся (Juno Lucina), она покровительствовала родам и браку. Марс, как бог солнца, был покровителем растительности: эти качества его выразились в эпитетах Silvanus и Faunus (от Silva и favor = лесной, т. е. сельский и благосклонный), получивших затем самостоятельное значение: и Сильван, и Фавн уже в древнюю эпоху были самостоятельными божествами. Сильваны являются и во множественном числе, и им сопоставляются лесные девы: Virae, Virgines, Silviae. Рядом с Фавном стоит Фавна, носящая также разные другие названия: Maia (умножающая), Вопа Dea (добрая, благая), Carmenta (вещая) и др. Точное так же специализировалась и богиня весны и любви, цветов и красоты, M u 11 е r. D. Etrusk. II, 58- — В гимнах Вед Варуна восхваляется в выражениях, почти буквально совпадающих с приведенной только что характеристикой древнейшего Януса: «Я, царь Варуна..., воле Варуны подчиняются все боги», —ив другом месте: «Он (Варуна) распростер землю пред солнцем, он устроил весь мир, он владыка вселенной, он распределил времена, дни, месяцы, годы, священные обряды. По его законам текут реки и наполняют море, которое, однако, не выходит из берегов; в водах его золотой чертог». Мы видели выше, что Варуна называется «четырехлицым» (ср. Janus quadrifrons). Ludwig. D. phil.-rel. Ansch. d. Veda. 48, 50, 54.
В Греции божество луны почиталось в лице Артемид ы, С е л е н ы, Г е к а т ы, отчасти—Геры Аргивской; в Малой Азии— в лице Анаиты (в Армении, в Цели Понтийской), Мена (???), бога луны (в Кабире Понтийской, во Фригии), Ma (??), богини луны (в Каппадокии), и т.д. S t га bo. XI, 532; XII, 535, 557, 559, 577.
3 Mommsen. Rom. Gesch. I, 233.
91
получившая разные названия: ферония (греческие писатели объясняли ее как богиню цветов, любящую венки, или сближали с Персефоной, которая была одновременно богиней весны и смерти), Флора, почитавшаяся как богиня весны и цветов, в широком смысле этого слова — как покровительница и благодетельная мать плодов земных и даже плодов, созревающих в материнском чреве, символом которых служит цветок; Венера, прекрасная представительница весны, цветов и природных прелестей, как предыдущие две сродные ей богини, в свою очередь получавшая разные эпитеты, определяющие те или другие, более специальные стороны богини по отношению к человеку. Названные божества, при своей отвлеченности, безличности и бесплотности, не могли, разумеется, представляться вполне обособленными, но, смотря по более широкому или узкому представлению их свойств и качеств, более или менее взаимно сливались или перекрывали друг друга, отличаясь друг от друга не столько присущим им внутренним значением, сколько особенностями установившегося в честь их культа. Божества весеннего плодородия весьма близко родственны божествам-представителям земли и земледелия, плодородия почвы вообще, в свою очередь образующим цикл богов и богинь, очень сходных между собой и также нередко перекрывающих друг друга, несмотря на неменьшее разнообразие даваемых им наименований. Во главе их стоят Сатурн и One; последняя тождественна с матерью-землей, Tellus, с богинями Асса Larentia, Матерью Лар, принимающею в недра свои как семена посевов, так и прах умерших, с De a Dia, называемою так в гимнах Арвальского братства, наконец с Церерой, богиней плодородия и жатвы, в свою очередь составляющей одну группу с uber и libera, божествами веселой свободы, обильного плодородия, которое, как и у греков, во время празднеств в честь Диониса (также в древнейших изображениях бога дождевой влаги и похоти, Гермеса), находило себе символическое выражение в образе фаллоса (fascinum), чествуемого, возимого в торжественной процессии, приносящего, по народному представлению, изобилие и благополучие, отвращающего всякую беду, чары и сглазы. В мрачной преисподней, в царстве мертвых, властвовали, рядом с только что названною Матерью Лар, боги смерти: Orcus и Dispater.
Вышеупомянутая (стр. 87) идея владычества одного божества над тремя областями мира в римской мифологии выразилась не только в образе заимствованной от греков трехвидной Дианы (Diana trivia, triformis, ср. трехвидная Геката), но и в виде какого-то темного, самостоятельного и могущественного подземного бога: одной угрозой назвать его страшное имя можно было, по народному верованию, подчинить своей власти всех прочих
92
богов ночи и преисподней. Этот властитель над тремя царствами — triplicis mundi Suminus — по выражению Стация, живет в Тартаре; 1 перед именем его, по словам Лукана, трепетала земля. 2
В то время как в городах божествам воздвигались храмы и идолы (первые идолы, по свидетельству Варрона, воздвигнуты были в Риме около 170 лет после основания города: до того молились богам без вещественного их изображения), сельские жители продолжали, по древнейшему обычаю, воздавать почести богам в природных святилищах: на вершинах гор, в священных рощах, у священных источников. Плиний называет деревья древнейшими храмами богов, перед которыми возносились молитвы более искренние, чем перед идолами, блещущими золотом и слоновой костью. Водам рек и источников приписывалась очистительная, питательная, оплодотворяющая и воодушевляющая сила. Характерную особенность такого древнейшего богопочитания составляет олицетворение богов не в виде идолов, но символами или атрибутами из растительного или животного мира, или иными предметами, напр., орел служил символом Юпитера; волк, бык, конь, дятел, также копье, щит и т. п. — символами Марса; копье — символом Квирина; бык, козел и коза в культе Фавна, Юноны и др. служили эмблемою плодородия; наконец, змея, скрывающаяся под землей, ежегодно обновляющая свой покров, сделавшаяся предметом бесчисленных сказаний, служила эмблемою гениев и домовых духов и принадлежала, вследствие того, к обычным домашним животным в Риме. Животные и птицы получали еще тем более важное значение, что в среде всех древнеиталийских народов были сильно распространены гадания и предвещания по ходу, полету, движениям, крику, также по внутренностям животных, составляющие занятия и обязанности особенного класса волхвов, — авгуров (avis — птица, augur — птицегадатель).—В этом последнем отношении особенно сильно проявилось влияние на римское волхвование, т. е. искусство гадания и предвещания (divinatio), со стороны этрусков, между которыми чрезвычайно была развита техника гаданий по внутренностям животных, угадывания и изложения воли богов, проявлявшейся в разных чудесных явлениях природы, в особенности в явлениях
" Statlus. Theb. IV, 514.
2 Lucanus. Phrasal. VI, 743.
3 Mommsen. Rom. Gesch. I, 233, прим.—В открытых в долине реки По многочисленных свайных постройках древних италийцев, при новейших раскопках не найдено ни одного предмета, который бы имел соотношение с культом богов, а равно и ни одного идола. Heibig. Die Ital. 24.
93
молнии и грома, сделавшихся у этрусков предметом особенной науки или учения о молниях.
Наиболее сильно было, однако, влияние греков на римлян, приведшее к полной эллинизации религиозных представлений последних. Впоследствии римская религия приняла в себя еще массу божеств и культов иноземных, а именно: египетских, фригийских, сирийских, персидских и др.
При рассмотрении славянских божеств и сличении как природы, так и наименований их, с божествами прочих древних народов, нам не раз придется останавливаться на аналогиях, всегда поразительных, между явлениями из религиозной жизни славянских и древнеиталийских народов, преимущественно сабинов, которые, и независимо от мифологии своей, в некоторых проявлениях народной своей жизни обнаруживают замечательное сходство с народами славянскими. Вспомним, прежде всего, древнюю легенду о колонизации сабинов, — легенду, проливающую неожиданный свет на близкое отношение между народами этого племени и славянами, и обратим внимание, с одной стороны, на связанную с этой легендой номенклатуру сабинских поколений, с другой — на общинный строй жизни главнейшей отрасли сабинского племени — самнитов, в отличие от Латинского государства, централизованного в Риме. Теснимые умбрами, сабины, по словам легенды, дали обет «священной весны», т. е. поклялись посвятить богам родившихся в год войны детей своих (сыновей и дочерей), с тем, чтобы они, достигнув совершеннолетия, направились за пределы сабинской земли для отыскания себе новых жилищ. Во главе одной из выселявшихся партий, направившихся первоначально в горы, в окрестностях реки Загра, шел бык (bovis) Марса: эта партия получила название сафинов или самнитов. Основанный ими город получил название Bovianum в честь священного быка. Вторую партию вел дятел (picus) Марса; эта толпа переселенцев заняла нынешнюю область Анконы, под именем пицентов. Третью партию вел волк (hirpus) Марса; она заняла область Беневента, под именем гирпинов. По имени самого Марса получило название поколение марсов (Marsi). Подобным же образом, по словам Моммзена, из общего ствола отделились и прочие народы или поколения. Во всех их сохранилось сознание родства и общего происхождения из сабинского отечества. В то время как умбры погибли в неравной борьбе, и западные отпрыски этого поколения слились с латинским и греческим населением страны, сабинские племена, замкнутые в отдаленных горных местностях и свободные от влияния этрусков, латинов и греков, сохраняли свою самостоятельность. Из всех народов сабинского племени самниты (от которых отделились и направились на юг и на запад
94
поколения кампанцев, луканцев и бреттиев) достигли первенствующего значения в восточной Италии, как латины — в западной. В Самнии мы не встречаем преобладания одной какой-либо общины, также не было здесь какого-либо городского центра, который бы сдерживал самнитский народ, как Рим — латинский; но сила страны лежала в отдельных сельских общинах, в собрании представителей сих последних. В связи с этим, и политика этого союза была не наступательная, как римская, но ограничивалась обороною своих границ. Вся история обоих народов, — продолжает Моммзен, — была предначертана в диаметрально противоположной системе их колонизации. Что приобретали римляне, то делалось достоянием государства; что занимали самниты, то завоевывали толпы добровольцев, отправлявшиеся на захват земель, предоставлявшиеся отечеством своим на произвол судьбы, и в счастье и в несчастье.1
Взглянем теперь на разительную аналогию между названиями только что перечисленных поколений сабинского племени и наименованиями многочисленных народов и народцев славянских. Название самниты, Samnites (ср. греч. ????????) означает копьеносцев (то же значение имеет и название квириты, которое давалось сабинам) и может быть приравнено к имени одного из главных племен балтийских славян —ведет о в (ср. ниже ст. «Велес»). Основанный самнитами город Bovianum (ср. также названия городов: Tauracia в Самнии, Taurania в Кампании и Лукании, Bovinum в Апулии, Bovillae и Vitellia в Лациуме, и пр.), по имени соответствует городу Волыни и многочисленным географическим названиям, производимым от слова вол или тур (бык), весьма часто, повсеместно, встречающимся в славянских землях (см. ниже ст.: «Олицетворение солнца» — Тур). Отделившимся от самнитов поколениям: кампанцам и л у к а н цам, т.е. обитателям полей и лесов, соответствуют, между славянскими племенами, на западе: л у чане (лука <серб.>, loka словин.], lauka, lucina <чеш.>, laka <польс. > = луг, поляна) и древа не (ср. древляне), на востоке: поляне и древляне (названные так, по словам Нестора первые: «занеже вполе седях у», а вторые: «зане седоша в лесех»).2 Третьим поколением, отделившимся от самнитов, были бреттии. Если принять происхождение этого племени от одного корня с греч. ????? = шумлю, бушую, свирепствую, и серб. в ? е т и = кипеть, свирепст-
Mommsen. Rom. Gesch. I, 115 и ел. 2 П. С. Р. Л. 1, 3, 12.
95
вовать, то имя бреттиев или вреттиев соответствовало бы названию балтийско-славянского племени лютичей (лютый = свирепый) . 1 — Вещему Марсову дятлу, в честь которого, по словам сабинской легенды, получило свое название поколение пицентов, у славян соответствует вещий ворон (символ бога солнца, Аполлона, как у греков, так и у римлян); по имени ворона называется поколение балтийских славян враны или варны (Warnabi, Vamovi), занимавшие Вранью землю (terra Wamowe), в нынешнем герцогстве Мекленбургском. 2 Имя ворона звучит и в бесчисленных географических названиях славянских местностей. Ворон называется также krkawec (чеш.), k г u k (польс.), каркун (Владим. губ). Вероятно, в связи с этим именем ворона находится название племени корконтов, упоминаемого Птолемеем.от которых Исполиновы горы получили название Крконоше.3 Наконец, в чешских преданиях, сообщаемых Козьмою Пражским, важную роль играют мудрый народный правитель К r a k или К г о k, имя которого, по словам Богухвала, означало ворона (Krak, qui legitime corvus dicitur).4 По имени Крака был назван город Краков.5 Крак (Ворон) напоминает собою Пикуса (Дятла), который в древнеиталийском сказании также является в образе правителя, а именно царя и храброго витязя,6 с тою, впрочем, разницей, что Пикус, бездетный, превращается в дятла, а Крак оставляет своему народу трех мудрых и вещих дочерей — прорицательниц; последняя черта опять сближает Крака с Пикусом, отличавшимся именно вещей природой своей.—Гирпины, названные в честь Марсова волка, находят себе соответствующее название в имени вильцев (волков).7 Не сюда ли следует отнести и хорутан? <ср. hert (словин.), хрет (болг.), хрт (серб.), хорт (русс.) = борзая собака; на Украине волки называются хортами или хартами св. Юрия>. Отождествление хорта (собаки) с волком естественно: оба животные суть только разные виды одного рода (canis). Собака и волк отождествляются и в великорусском заклинании, произносимом во время святочного гадания о суженом: «Залай, залай, собаченька! Залай, 1 Лютичи и велеты обыкновенно признаются за разные названия одного и того же племени.
2 KIihnel. D. SI. Ortsnam. 155—156.
3 Эрбен. О ел. мифол. 112, пр. 1.
4 Там же. 121.
5 С о s m a s. Chron. Bohem. 10.
6 Virgil. Aen. VII, 170 и ел. -Ovid. Metam. XIV, 313 и ел.
7 Вильцы — третье название, дававшееся поколению велетов. Вероятно, однако, лютичи, вильцы и велеты были разными ветвями одного поколения.
96
серенький волчек!» 1 — Название поколения марсов (Марс = светлый, сияющий бог, соответствует славянскому Белбогу или Белину) находит себе аналогию в имени славянского поколения б едино в. —Обращаюсь, наконец, к первоначальному имени всего племени: сабины. По объяснению Феста, оно произошло от почитания и славления богов (Sabinia cultura deorum dicti, id est ??? ??? ????????2 ). Понятия честь, почитание, восхваление на разных славянских наречиях обозначаются словами слава, славление, отсюда, следуя объяснению Феста, смысл названий обоих народов: сабинов и славян весьма близок. С другой стороны, название «сабины» совпадает с именем венетов (энетов, антов или вантов <= вятичей? >). Имя это производят от корня в а н (также в а н д), означающего у индусов чтить, выражать почтение, хвалить, отсюда венеты = почтенные, достохвальные, славные. Такое значение древнего имени славян подтверждается и свидетельствами Иордана и Павла Диакона, которые переводят название энет словом: достохвальный, славный (Enetici namque laudabiles dicuntur, — говорит Павел Диакон).3 В связи с таким значением названия энетов находится и производство некоторыми писателями имени их от ???? = хвала, слава, ??????? = достохвальный, славный. Итак, названия: сабины, энеты и славяне служат выражением одной мысли, что, ввиду и других, общих названным народам черт, дает, в свою очередь, повод к сближению сабинов со славянами. Такое толкование имени славян, конечно, противоречит общепринятому производству этого названия от «слов о», т. е. «говорящие», в отличие от «немцев» (немых), не говорящих на славянском языке.
Снегирев. Рус. пр. праз. II, 44. —Вспомним, чтоАресу, близкородственному Марсу, приносились в жертву собаки (Preller. Gr. Myth. I, 257). He произошло ли и название сербов (Serbi, Sirbi, ?????? древних писателей): срб, србин от одного корня с сабинским hirpus, hirpinus? В таком случае, имена славянских народов: вильцев, хорутан и сербов были бы синонимами и находились бы, подобно названию италийских гирпинов, в ближайшем соотношении с культом божества солнца, одним из главнейших символов которого, у большинства древних народов, был волк. Вспомним стоявшее во служении Марса древнее товарищество или братство «Волков» (Luperci) в Риме, святилище этих «Волков» находилось на Палатине CLupercal); рядом с ним существовало еще другое товарищество «Волков» (Фабийское), имевшее свое святилище, вероятно, на Квиринале (Momrnsen. Rom. Gesch. I, 50, 53). Достойно внимания, что в Этрурии, при слиянии рек Тибра и Пара, на сабинской границе, стоял город Horta или Horlanum, ныне Orti <М asselin. Diet. gen. de geogr. I, 628).
2 Festus. De verb. sign. 342.
3 См. у Гильфердинга. Древ. пер. ист. ел. II, 156, 157, прим. 14 и 15.
97
Общинный строй народной жизни самнитов, лишенной централизации, в отличие от латинов, группировавшихся около Рима и сильно тяготевших к этому могучему центру, в свою очередь сближает народы сабинского племени со славянским. — Замечательно также, что, по словам римских ученых, древние латины носили только по одному, личному имени; под влиянием же сабинов, вошло в употребление называться двумя именами: собственным и родовым, из которых второе даже получило более важное значение, чем первое, 1 — черта, хотя и свойственная многим европейским народам, но, во всяком случае, довольно резко отличающая сабинов от латинов.
В то время как греческий язык дошел до нас в четырех главнейших диалектах, замечает Бреаль, «латинский язык задушил своих братьев, так что, не случись некоторых счастливых находок, можно было бы подумать, что это был единственный язык древней Италии».2 Менее всего оставил по себе следов язык сабинский, из которого до нас дошло только несколько слов; о сабинском происхождении этих слов мы узнаем из свидетельств некоторых древних ученых (Варрона, Сервия, феста). Некоторые их этих слов 3 представляют сходство со славянскими, или по крайней мере служат для выражения сходных или родственных понятий, таковы, напр., сиpencus = sacerdos, жрец—слово, близкородственное древнерус. кобьник, серб. к о б н и к = предрекатель, предсказатель (= волхв, жрец: ср. к о б ь (древнерус.) = колдовство, волхвование). В герцогстве Мекленбургском (возникшем на месте древних поселений балтийских славян) есть город, под названием Kuppentin, который в актах 13-го столетия называется: Kobandin, Cubbandin, Cobendin и т. д. 4 — Catus =acutus, острый,—k a t (чеш., польс.), кат (великорусе., малорусе.) = палач (ср. Scharfrichter): «щоб тебе кат сиконув...»—бранятся малоруссы 5. — Alpus = albus, белый. Гора Mons Albanus, город Alba longa, река Albula (Тибр) — названия, соответствующие многочисленным славянским названиям: Бе л а гора, Белые горы, Белый камень, Белград, Белгород, Белградчик. Бела, Бела вода, Белый колодезь (ручей) и т. п.6 Кроме того, река Эльба в старину называлась славянами Л а б а
1 M о mm se n. Rom. Gesch. I, 25.—Deecke. Etr. Stud. Ш, 367.
2 В real. Les tab. Eugub. XXVI.
3 Перечень сабинских слов см. у Не по р. De ling. Sab. 52—54; M u Ile r. D. Etrusk. I, 34—35. пр. 97.
4 K u h n e l. D. SI. Ortsnam. 78.
5 Hомис. Укр. приказ. 3689.
6 Голевацки и. Геогр. слов. 39—43.—Кн. больш. черт. 61.
98
("Белая), отсюда пол а б с кие славяне; Л а б—река в Сербии; Лаба, Лабань— реки на западном Кавказе; л а б у д (серб.), l a b u d (словин.), l a b u t (чеш.), l a b e d z (польс.) =лебедь (= белая птица)1.—S cens a или scesna, умбр. cesna^cena, coena, ужин, вечеря, кушанье, обед, — у сербов ч есница= обрядный хлеб, приготовляемый к рождественской трапезе. 2 —Hernici (dicti a saxis, quae Marsi hern a dicunt, — поясняет Фест) = горные жители, — h о r n i k (чеш.), г о p а н и н (серб.) = горный житель, gorenec = житель Верхнего Крайна (Obercrainer).—Sol=solnce (словин.), слънце (болг.), сунце (серб.), slunce (чеш.), si once (польс.), со л н ц е (рус.).—Mamers— самнитское название Марса. Герборд, как мы видели выше (стр. 30), говорит, что Я p о в и т полатыни называется Марс: у сербов мама значит ярость. Несомненно найдутся и другие, подобные же параллели 3.
Следует, однако, заметить, что слово «белый» в старину не только служило обозначением белого цвета, но выражало приблизительно то, что ныне означает «красный» т.е. красивый, прекрасный. Титмар (Chron. VIII, 3) пишет: «Belek ne gin i, id est p u lehr a domina slavonice dicta». В жизнеописании Отгона Бамбергского (S. Crue. ?, 20) читаем: «ad... civitatem, quae a p u lehr о loci illius in barbara locutione vocabulum trahens, Belgrod nuncupatur». См. у Гильфердинга. Ист. балт. слав. I, 233.
2 Впрочем, чесница может быть называется так потому, что в нее запекается монета: кому достанется кусок печения, заключающий в себе монету, тот считается счастливым —«честит». В Свищове, в Болгарии, подобный же хлеб с запеченной монетой называется «бугувица» (боговица), там его разрезают и едят 20 декабря. Ч о лаков. Българ. н. сб. 56.
Должно ли считать простой случайностью совпадение имен некоторых древнеиталийских городов с названиями древних городов и поселений преимущественно западнославянских, напр: Taete, Cures, Bovianum (ныне Bojano) в Самнии, и Тетин (Tetin), Курим (Kourim) — древнейшие чешские городища (В о ц е л ь. Древ. быт. ист. слав. 239, 244), Bojaneviz (в акт. XIII в., ныне — Jennewitz) в герц. Мекленбургском (К u h n е l. D. si. Ortsnam. •62), ср. также местечки: Бояново в Познан, обл., Б о янов в Чехии, Бояны в Буковине (Го левацки и. Геогр. слов. 29). — V u 1 с i ( - Wici), в южной Этрурии (прежде занятой народами умбрийского или сабинского племени), и VI ci ? (чеш.), В у чин (серб.) и т.п. Ср. Vuilci (Вильцы или Лютичи) у Гельмольда. —Luna, Luca на северо-западной, Perusia—на восточной окраине Этрурии (последняя—на умбрийской границе), и древнеславянский город Луна (ныне Люнебург, в бывш. корол. Ганноверском: «castrum Luna, quod hactenus Lumbork vocitatur», —говорит Длугош, причем прибавляет, что славяне называли лунный свет, сияющий в ночную пору, «lunam vocant». Hist. Pol. I, 84 (Ср. древнеслав. лоунь, рус. лунь); Лукф, Лукавец, Лукавицы—многочисленный ряд названий местностей в землях западных и южных славян (Головацкий. Геогр. слов. 191—192), Кривая Лука, Турьи Луки, Великие Луки и т. п. в России (Кн. больш. черт. 22, 234, 266); Perun.Peron (в акт. XIII в., позже Pron, Prohnstorf) в Балтийском Поморье, Перан в Истрии, Перущица в Болгарии, Перун, Перуново и т. п. в разных
99
Будучи далек от мысли, на основании приведенных сближений, которые пока могут показаться только случайными, делать какие-нибудь выводы или хотя бы продолжение о более близком соотношении или родстве сабинов со славянами, я, однако, счел необходимым отметить бросившиеся мне в глаза приведенные на предыдущих страницах общие черты и тем заранее подробнее мотивировать сделанные мною ниже сближения между некоторыми божествами древних славян и древних италийцев и римлян вообще, в религиозных верованиях и представлениях которых нередко проглядывают весьма древние черты, повторяющиеся и в религии славян-язычников и имеющие, вследствие того, очевидно, одну, общую точку исхода.
Не следует упускать из виду и то, что в древнейшем разделении римских граждан сохранились следы слияния воедино трех, вначале, вероятно, независимых, общин: рамнов, луцеров и тициев, из которых первые две принадлежали латинскому племени, последняя же, несомненно — сабинскому.1 Итак, независимо от самостоятельного развития сабинского племени, в лице вышепоименованных народов и поколений, занимавших всю восточную часть средней Италии и значительную долю южной, сабинские элементы легли в основание и римской жизни, в лице одной из трех древнейших римских общин — тициев. Преллер приписывает сабинам не меньшее влияние на религию и обычаи Рима, чем латинам.2
местах России (см. ниже ст.: «Перун»).—Buxenthuin, Velia в Лукании, и Б у конец (ныне Любек. «Castrum et civitatem Bukowyec, quam Almanni Lubyk appellant», —говорит Длугош. Hist. Pol. I, 84); Головацкий (Геогр. слов. 35—36) называет еще 9 местечек этого имени в Лужицах, Чехии, Галиции; кроме того Буковина, также Бук, Букова, Буково, Буковско и пр.; Буки в Киевской губ.; Вилия, деревня на реке того же имени в Волынской губ. (Welija польс.). В Ипат. летоп. упоминается Велия (Головацкий. Геогр. слов. 56); в Воскрес. летоп., в списке городов литовских, называется река Велия (П. С. Р. Л. VII, 240).—Croton в Бреттии, Crotona в Этрурии, и Krtov, Krten, Krtenoy и т. п. в Чехии (См. у Эрбена. О слав. миф. 96). —Очевидно, римское влияние в названиях городов в славянских землях, каковы, напр.. Villa Rome, Roma (в акт. XIV в.) в герц. Мекленбургском (Roma, река в Венгрии); Mamerow (в акт. XVII в.), Marsowe (в акт. XVIII в.) в герц. Мекленбургском, M a r-m а г u s ska stolice — уезд в Венгрии (Головацкий. Геогр. слов. и К u h n е l. D. si. Ortsnam. См. соответствующие названия). Ср. Mamertium в Бреттии. 1 Mommsen. Rom. Gesch. I, 45.