>В своё время опальный на этом форуме Кузнецов, дал такую
>трактовку:
>
>Лев обратное прочтение Вола. Его антипод.


Обратное произношение слова (противоречие) как словообразующий принцип должно обозначать противоположное понятие.
Однако лев не является противоположностью вола, поэтому это объяснение неточное.
Скорее «лев» происходит от «лов», в обратном произношении (противоречии) действительно образующего противоположные понятия «лов-вол». «Лов» означает пойманный (связанный), «вол» – отпущенный (вольный). С изобретением отрицания «не» противоречие как словообразующий принцип стало заменяться отрицанием: «воля»-«неволя».
Слово «вол», как и «волк», эволюционно связано со словом «воля». Бык взрывоопасно гневлив, его на воле держать опасно, а кастрированный вол абсолютно безвреден, его можно пускать пастись «вольно». Даже лошадей приходится стреноживать, чтобы далеко не ускакали. Вол «волочит» плуг, как и «волк» («вольный», по аналогии «поле»-«полк», «воля»–«волк») волочит добычу к себе в логово.
Возможно, отсюда и возникает название «Волева Русь», т.е. воловья. Ее название определяемое «воловьей экономикой» черноземья с тучными, т.е. тяжелыми (для пахоты плугом с переворачиванием верхнего слоя) почвами, в которой вол был средневековым «трактором». Лошади использовались в нечерноземье, где культурный слой тоньше, а почва легче для пахоты сохой (без переворачивания верхнего слоя).
Обратное произношение слов (противоречие) является, вероятно, древнейшим естественным обозначением противоположностей. Впоследствии дополненным или замененным изобретением общего отрицания.
Нынешняя этимология, являющаяся разделом колониальной историографии, выводит любое русское слово стандартным образом - из какого-нибудь чужого языка, желательно западного, но в принципе любого, лишь бы не русского. При этом могут возникать парадоксальные ситуации, когда одно слово, образующее пару противоположных понятий считается все же русским, в то время как другое – заимствованным.
Вот, например, парная оппозиция «рай-ад», определяемая друг через друга. «Рай» есть нечто со свойствами, противоположными «аду», и наоборот. Должно выглядеть крайне странным наличие в каком-либо языке только одного слова этой оппозиционной пары в отсутствие другого. А между тем именно так предлагается считать применительно к русскому языку. В нем слово «рай» признается вроде бы русским, по крайней мере, словари пока еще не догадались объявить его иностранным заимствованием. В то же время слово «ад» считается заимствованием с греческого (от слова «гадэс»).
Получается такая воображаемая ситуация: на Руси прекрасно знали, что такое рай (может быть даже сама Русь была или считалась таким раем), вот только никак не могли представить нечто ему противоположное. Пришлось снаряжать целые посольства по окрестным городам и весям с наказом непременно узнать, что может быть противоположным раю. И вот добрались наконец до Греции, где все и выяснилось. В реальности подобная ситуация попросту невозможна, поэтому надо думать оба противоположных понятия были либо придуманы независимо, либо заимствованы, но только одновременно, а никак не пораздельно – до одного додумались, а вот другое «не могли вместить».
Послушать М. Фасмера, так в русском языке и вовсе не окажется ни одного русского слова – все сплошь заимствования из 120 других (каких угодно) языков. Ненавязчиво внедряемая мысль об искусственном происхождении этого языка, по логике вещей предназначенного к «естественному» исчезновению.
Возможно, пара «рай»-«ад» скомбинирована из двух других пар - «рай-яр» и «да-ад», образующих противоречие, т.е. обратное произношение слов.
Действительно, что может быть понятнее - спокойствию «рая» противостоит бешенство «яра» (ярости), точно так же согласию «да» (вероятно, означающему «пребывающие в согласии ДВА») - споры и раздоры, как раз и образующие истинный «ад».
Поэтому можно сказать, что они и объясняют (мотивируют) друг друга, хотя происхождение исходного слова «рай» или «яр», «да» или «два» все равно остается не объясненным.
Впрочем, сама установка «все слова должны быть мотивированы» принципиально ошибочна. Это логический вывод, восходящий, кажется, еще к Аристотелю.
Действительно, если некое «А» объясняется (мотивируется) через «Б», то «Б» должно в свою очередь мотивироваться через «С» и т.д.
В итоге получается либо дурная бесконечность, либо логический круг (когда очередное «Д» мотивируется через одно из предыдущих, например, «А»), либо принудительный волевой обрыв этой цепочки определений («мотиваций»). Последнее слово ВСЕГДА остается не имеющим определения (мотивации). Просто цепочка определений (мотиваций) разворачивается в обратном направлении, после чего последнее слово становится первым (прямо по Христу). Так обстоит дело в любой науке хоть математике, хоть этимологии. Первичные слова или понятия ВСЕГДА не имеют определений (мотивации). В утешение остается только сказать, что они «понятны» или «очевидны» даже без этого. А цель науки состоит в построении оптимизированной, т.е. наиболее краткой и логичной цепочки определений (мотиваций).
В.А. Чудинов назвал такие оптимизированные цепочки «эволюционным словарем».