4.
Когда мы приехали в Донбасс, наш Толик начал учиться в восьмом классе средней школы номер двадцать города Ворошиловграда (Луганска). Хотя ему было 15 лет, он обладал вдумчивостью и рассудительностью взрослого человека. На его чуть бледном лице сияли удивительно юные и проницательные глаза. В них проглядывался ум и твердая воля. Внешностью он не был красавцем, но истинное достоинство не нуждается в хорошей оправе. Говорил он так, вроде бы его голос шел от чистого сердца из глубины его души. Его разговор всегда нас с женой волновал.
Учился Толик и вел себя среди учеников не так как все, не так как принято. Он не тащился в одной упряжке с остальными учениками, а всегда легко и без особых усилий обгонял их. В новой для него школе он занимался также отлично. Других оценок на протяжении своей учебы в средней школе, он не знал. Причем, в Магадане он учил немецкий язык, а здесь в его классе учили английский. Это несколько осложнило дело. Рядили, гадали и пришли к решению – пусть учит немецкий сам, под наблюдением одной учительницы из этой же школы. Точнее, не под наблюдением, а она должна принимать от него экзамен по каждой четверти. Результат получился отличный.
В то время по заданию Хрущева большинство средних школ были преобразованы в одиннадцатилетки. И чтобы не терять целый год, наш Толик вместе с сыном Благова и еще одного соученика – Пожидаева, решили перевестись в другую школу – десятилетку. Такой переход нельзя было осуществить, так как ребята были в 10 классе и до конца учебного года оставалось всего лишь две четверти. Но Благов все может. Он начал звонить по начальству и им немедленно разрешили перевод.
Пришли мы в новую школу десятилетку. Я с женой, Благов с женой и ребята. Надо сказать, младший Благов и Пожидаев занимались весьма успешно и тоже были отличниками.
Директор и завуч школы такой нашей поспешностью были несколько удивлены и не были уверены, что ребята за оставшееся время смогут осилить полутора-годовую программу. Мы с женой были уверены в знаниях Толика, но такое заявление школьного руководителя нас несколько смутило. Но когда директор ознакомился со знаниями наших ребят по математике, сам он математик, то его сомнения рассеялись. На его лице сомнение сменилось выражением добродушия.
Затем он предложил одной из своих учительниц проверить их знания по иностранному языку. Результат оказался для всех нас неожиданным. Наш Толик свободно вел беседу с учительницей на немецком языке. Она в нашем присутствии заявила директору, что у нее нет ни одного ученика и ни одного студента (она читала лекции и в пединституте), который бы так хорошо владел немецким языком. Мы остались очень довольны, тем более, что для нас это тоже было неожиданностью. Мы знали о его подготовке, но он никогда нам не демонстрировал свои способности в знании немецкого языка.
Для того, чтобы освоить разговорную речь, он каждый день включал радио и слушал передачи на немецком языке. Этот метод оказался весьма успешным.
После заявления учительницы о необычных способностях нашего Толика, у Благова сразу испортилось настроение, так как его сын Олег хотя и неплохо знал иностранный язык, но значительно уступал нашему Толику. Я уже говорил, Благов не может спокойно реагировать, если кто-то больше знает, чем он или его сын, или другой член его семьи. Такой уж у него характер.
Но какое бы настроение ни было у Благова, ребята, все трое, блестяще справились с большим объемом учебного материала и закончили школу-десятилетку с золотыми медалями. Благов был доволен, хотя лучше было бы, если с золотой медалью окончил только его сын. Но надо отдать ему должное. Он всегда свое неудовольствие высказывал или показывал своим видом, поведением, а откровенность гораздо лучше, чем тайное тщеславие. Сам он никогда не поступал с другими так, как требовал, чтобы другие поступали по отношению к нему.
После выпускного вечера я взял отпуск и повез Толика и Пожидаева в Москву для поступления в какой-либо ВУЗ.
Но в какой? Это предстояло нам решить на месте.
Сын Благова Олег с нами не поехал. Старший Благов не допускал даже мысли, что его сына будет устраивать в ВУЗ какой-то его подчиненный, к тому же слабо разбирающийся в этих делах. Этого он не мог позволить себе и приехал с сыном накануне экзаменов. Это ему стоило двойки, которую его сын получил на первом же экзамене в МИФИ по математике. Дело, конечно, не в слабости сына, а в том, что там давались задачи, тип которых в школах, если и изучается, то бегло. Если бы он приехал с нами заранее, то смог бы ознакомиться на семинарах с этими задачами и спецификой экзаменов. Семинары в предэкзаменационный период специально были организованы для абитуриентов.
Благов настолько был обескуражен такой неожиданностью, что перепугался и немедленно устроил Олега в Горный институт, где экзамены были месяцем позже и значительно слабее.
По приезде в Москву, мы остановились в гостинице «Восток». На второй день поехали в МФТИ (Московский физико-технический институт), который находится в Долгопрудном. Институт нам понравился. У Толика и Пожидаева были приглашения из этого института. Они оба успешно участвовали в математической олимпиаде, организованной этим институтом. Но, оказалось, здесь предъявляются большие требования к зрению абитуриентов. Надо иметь не более, чем минус 3, а у Толика и Пожидаева в то время было значительно больше. Правда, проректор института обещал им сделать небольшую скидку, в пределах до минус 4, а возможно и больше. Он был очень заинтересован в задержании ребят. Но нас это не устраивало, и мы немедленно поехали в Университет им. Ломоносова (МГУ). Здесь принимали с любым зрением, лишь бы выдержали экзамены.
Университет на нас произвел огромное впечатление как снаружи, так и особенно внутри. Ребят ошеломила исполинская громада Университета, порожденная гордыней камня. Гранитная и мраморная отделка не только ласкает глаз, но придает величие и манит к познанию тайн наук. Нам всем там понравилось, и ребята, не колеблясь, сдали сразу документы на механико-математический факультет. Причем Пожидаев подал на математическое отделение факультета, а наш Толик по моему, как потом выяснилось, неоправданному совету, подал заявление на механическое отделение факультета. Я опасался возможных сложностей и трудностей, которые мог встретить Толик на математическом отделении. Мои опасения были излишними. После этого я перевез ребят в общежитие университета, расположенное в главном корпусе МГУ, а сам продолжал жить в гостинице. За неделю перед экзаменами они познакомились с обстановкой, посетили не один семинар, были на консультациях. В общем, вошли в ритм предэкзаменационной жизни.
Экзамены прошли превосходно. Толик из 25 возможных баллов набрал 25, получил все пятерки. В то время экзамены принимали по пяти дисциплинам: математика письменная, математика устная, физика устная, русский и иностранный языки. Золотые медали не принимались во внимание и не приплюсовывались оценки школы.
Позже мы узнали с женой мнение экзаменаторов (в частности, Н.Н.Колесникова и А.М.Полосуева), которые были приятно удивлены такой глубокой, не школьной подготовкой нашего Толика. Пожидаев тоже поступил.
Пока ребята сдавали экзамены, я наслаждался красотами Ленинских гор. Дни были чудесными. Золотой ливень солнечных лучей придавал особую окраску раскидистым фруктовым и декоративным деревьям. На деревьях звонко щебетали птицы, а небо сияло чистой и беспредельной синевой, отражая на своем фоне буйную зелень июльских дней. Под вечер солнце опускалось за громадой главного корпуса университета, заходило в безоблачно-чистом небе. Кругом все золотилось, омытое таким прозрачным, скользящим светом, что все вырисовывалось необыкновенно четко. Картина, под прощальными лучами солнца, казалась нежной живописью на закате прекрасных июльских дней. Когда совсем стемнеет, зелень, свисавшая причудливым сплетением ветвей вниз и освещенная фонарями, казалась изумрудной. Днем я сам прогуливался, а по вечерам гулял вместе с ребятами.
Учился Толик в Университете, можно смело сказать, блестяще. Как нам рассказывали преподаватели, он уже на первом курсе многих студентов превосходил умом, трудолюбием, общими познаниями, работоспособностью. Но на третьем курсе почувствовал большое влечение к математике. Оказалось, в душе он был все-таки математиком.
По предложению проф. Л.А.Тумаркина, обратившего на него внимание, Толик решил перейти на математическое отделение. Но после третьего курса уже не разрешался перевод из-за значительных расхождений в программах к этому времени. Однако, по настоянию проф. Л.А.Тумаркина и академика П.С.Александрова, ректор МГУ, академик И.Г.Петровский разрешил такой необычный переход. Так была исправлена невольная ошибка в выборе специальности Толика.
Правда, его переход на другое отделение вызвал недовольство со стороны профессуры механического отделения, в частности, известного ученого Валентина Витальевича Румянцева, который активно вел научную работу с Толиком и рассчитывал его оставить в аспирантуре при своей кафедре (Толя тогда занимался вопросами теоретической и небесной механики). Но потом все обошлось, и создавшаяся неловкость была вскоре забыта.
Весь четвертый год обучения Толику пришлось готовиться самостоятельно и сдавать экзамены по ряду дисциплин, чтобы ликвидировать разрыв в программах между отделениями. И с этой задачей он справился весьма успешно и в самом начале пятого курса перешел на отделение математики.
Уже на четвертом году обучения в нем поражала чудовищная вулканическая мощь его труда – постоянное и беспрерывное освоение новых и новых знаний, мыслей. В его упорстве, в терпении, стойкости и заключался его талант. Он, только начинающий входить в науку, уже испытывал довольно сильное влечение творческой самостоятельности. Он очень рано ощутил математику, как жизненное призвание.
На пятом курсе он уже сравнялся со студентами этого отделения, чувствовал себя в своей тарелке, своими знаниями превосходил многих своих сверстников и за незаурядные успехи, по рекомендации заведующего кафедрой, профессора П.К.Рашевского, после окончания университета был оставлен в аспирантуре при кафедре дифференциальной геометрии.
При защите своей работы, Толик получил диплом с отличием, а дипломная работа, будучи оригинальной и давшей новые результаты, была опубликована в Трудах семинара по векторному и тензорному анализу, дейсвовавшего в МГУ. Вскоре, за необычные успехи, по настоянию П.К.Рашевского и академика П.С.Александрова, Толик был зачислен в штат кафедры дифференциальной геометрии на постоянную работу еще за год до окончания аспирантуры.
Кем бы Толик ни был, студентом, аспирантом, преподавателем МГУ, он работал так, как хорошо организованное производство каких-либо изделий. Не зная ни минуты отдыха, он выбрасывал и сейчас выбрасывает целые горы продукции. Им написано много оригинальных работ по математике, которые опубликованы в Докладах АН СССР и центральных научных математических журналах. Многие его работы переведены американцами на английский язык. Им, совместно с другими научными работниками, и самостоятельно, написано уже несколько книг, в частности «Гомотопическая топология», «Современная геометрия» - учебное пособие, учебник «Курс дифференциальной геометрии и топологии», «Дифференциальная геометрия», «Задачи по геометрии» - пособие и другие работы. Его книги имеют большой успех, как у нас, так и за границей. Толик получил блестящие отзывы от некоторых известных зарубежных математиков и даже от голландского известного художника – М.К.Эшера, так как некоторые книги Толи иллюстрированы его же рисунками, выражающими математические теоремы. Эти рисунки вызвали среди математиков большой интерес из-за математического изображения теорем в виде художественного рисунка, не имеющего прецедента в математике. Им иллюстрированы книги и других авторов, в частности А.Н.Ширяева по теории вероятностей; Б.П. Комракова «Структуры на многообразиях и однородные пространства»; Ю.Г.Борисовича, Н.М.Близнякова, Я.А.Израилевича, Т.Н.Фоменко «Введение в топологию» и др.
В 25 лет Толик защитил кандидатскую диссертацию по математике. Мы с женой присутствовали на его защите. Ученый Совет был довольно представительным. Достаточно указать, что на Совете присутствовали: А.Н.Колмогоров, П.С.Александров, С.П.Новиков, Л.А.Тумаркин, П.К.Рашевский, М.М.Постников и другие. Защита прошла весьма успешно.
Вот некоторые мысли, высказанные на защите научным руководителем проф. П.К.Рашевским и официальными оппонентами – проф. М.М.Постниковым и доцентом Д.Б.Фуксом.
Рашевский – «Я еще не встречал аспиранта, который бы так стремительно и в необычайно короткий срок мог достичь того, чего достиг А.Т. Фоменко. На пятом курсе он уже был математиком, а сейчас – он уже известный математик. Работы, которые он ведет сейчас, обещают очень многое».
Постников – «Диссертация состоит из двух глав. На второй главе я не буду останавливаться, поскольку уже результаты первой главы достаточно для вывода, что она с избытком удовлетворяет всем требованиям, предъявляемым к кандидатским работам. Изложена диссертация очень хорошо, с заботой о читателе. Диссертантом получены новые, трудные результаты, первоклассного характера. Диссертант показал полное владение рядом смежных математических дисциплин. Диссертация значительно превосходит общий уровень кандидатских диссертаций и бесспорно ее следует признать выдающейся».
Фукс – «Результаты диссертанта, как в первой, так и второй части, представляются весьма содержательными. Одна из причин успеха этой работы состоит в том, что ее автор свободно владеет методами ряда смежных дисциплин, как классических, так и новых. Это относится, прежде всего, к геометрии, гомотопической и дифференциальной топологии, теории групп Ли, симметрических пространств, теории представлений и др. Работа с большим запасом удовлетворяет требованиям, предъявляемым к кандидатским диссертациям. На мой взгляд, этим требованиям удовлетворяет в отдельности каждая из двух ее частей. Работу можно с успехом отнести к выдающейся. Отмечу также, что А.Т. Фоменко является известным математиком, имеющим много результатов и помимо диссертации. Он, несомненно, заслуживает присуждения ученой степени кандидата физико-математических наук».
Ученый Совет работу признал выдающейся, о чем был составлен особый протокол. При такой оценке работы ВАК утвердил ее без всяких рассмотрений. Протоколы на выдающиеся работы выдаются не всеми институтами и университетами. Это является правом особых учебных заведений.
Наряду с успехами по математике, Толик проявил незаурядные способности и в живописи. Им много нарисовано картин, все они своеобразны, необычны. В Университете, других институтах Москвы, Киева, Минска, Воронежа и многих других местах были выставки его картин. Среди публики картины вызвали большой интерес. Смотрели их и художники-специалисты. Они заявили: Толик имеет все основания быть художником профессионалом. Такая оценка, конечно, приятна, но Толик рисование рассматривает как нечто способствующее развитию его пространственного воображения, как бы дополнение к его деятельности в области математики и, разумеется, как активный отдых.
В дополнение ко всему, наш Толик оказался неплохим музыковедом. Будучи в Магадане мы на ночь никогда не выключали радиорепродуктор. По утрам, когда мы еще спали, по радио всегда начинали передавать музыку Грига «Рассвет» из «Пергюнта». Начиналась она еле слышно, но потом все сильнее и сильнее набирала темп и заканчивалась полным звучанием рассвета. Это повторялось каждый день в течение девяти лет. Мы все с удовольствием слушали, но никто из нас не подозревал, какое впечатление эта музыка производит на Толика. Когда же приехали в Ворошиловград, то он увлекся классической музыкой и начал собирать пластинки. Постепенно у нас оказалось что-то более двух тысяч произведений, в исполнении различных зарубежных и наших оркестров.
Когда он стал студентом, то в МГУ с товарищами организовал кружок по прослушиванию классических музыкальных произведений. Сначала Клуб назвали ВЕАФ (от имен Витя Ерохов и Анатолий Фоменко), а потом, через несколько лет, - «Топаз», что означало: Толик, Пахомов и Звонкин, то есть по именам дальнейших основных активистов этого, ставшего весьма популярным, Клуба.
Клуб вызвал большой интерес, привлек много слушателей. В него влились многие математики. На него обратил внимание и академик П.С.Александров, большой любитель классической музыки и активный ее пропагандист. Клуб Топаз, вот уже много лет возглавляемый Толиком, проводит иногда свои заседания совместно с Александровым.
Так как Александровские концерты проводились по вторникам, то в честь академика Александрова, их назвали «Александровскими вторниками». О клубе Топаз и об Александровских вторниках уже не раз писалось в центральной печати, были сообщения и по центральному телевидению.
Большой популярности вечеров Клуба Топаз способствовали афиши-картины, на которых Толик в художественной форме изображал сюжет и содержание музыки.
Как видите, нагрузка у Толика была велика, но все это делалось им без натуги, легко и, я бы сказал, виртуозно. Он на работу набрасывался с ненасытной жадностью, как обжора на лакомство. Он всегда горел. Ему чуждо равнодушие в работе. Он всегда готов обнять и вместить в себя все, что только возможно. Его динамическая натура неутомимо активна.
Когда Клубу Топаз исполнилось 15 лет, Толик в честь юбилея нарисовал довольно оригинальную картину. На фоне обстановки, в которой проходили музыкальные концерты Клуба, изображены в шуточном виде основные участники Клуба в тот период – Толик, Пахомов, Звонкин, Энно Йоон, Лезнер и некоторые другие студенты. Там же изображен и знаменитый композитор 19-го века Брукнер.
Меня и мою жену часто спрашивают, как мы добились таких хороших результатов в воспитании сына? Как вообще надо поступать родителям, чтобы как можно меньше читать своим детям наставлений, суетиться вокруг них, чтобы они родителям не слишком докучали, чтобы они были веселы, резвы, в меру шаловливы, не назойливы, не крикливы, послушны и достаточно деликатны, то есть сделать так, чтобы у детей получалось, как бы само собой?
Как сделать так, чтобы понапрасну с ними не спорить, не кричать на них, не нервничать и уж, конечно, так, чтобы они родителями не командовали и чтобы не плакать самим от поведения детей, а смотреть на них и любоваться ими?
Какой период наиболее пригоден для начала воспитания, с момента рождения или несколько позже, когда ребенок обретет некоторые порочные привычки и когда надо его переламывать?
Если их после рождения предоставить самим себе, то в каком возрасте следует ждать их покорности родителям и окружающим? Как же все-таки это сделать?
Должен сказать, это трудные вопросы. На них нелегко ответить, тем более, что дети разные и требуют разного подхода.
Воспитанием нашего Толика я почти не занимался. Этим занималась жена. Но я все же попытаюсь изложить некоторые общие, возможно, вам хорошо известные «правила воспитания».
Конечно, воспитывать детей нелегко, но все же возможно.
Первое и самое главное в воспитании ребенка состоит в том, чтобы сделать его восприимчивым к тому, что вы ему внушаете. Многие родители совершают одну и ту же ошибку, считая себя весьма осведомленными людьми в вопросах воспитания, а своих детей существами хорошо мыслящими и сразу с ними разговаривают, как со взрослыми, еще до того, как они научатся говорить. То, что дети воспринимают взрослых, как взрослых, нет ничего удивительного, но удивительно то, что взрослые иногда детей воспринимают, как взрослых. В ребенке сначала надо возбудить разум и память, а затем уже использовать этот разум как средство воспитания. Если же с детьми с самого раннего возраста разговаривать языком совершенно не понятым ему, например, кем он будет, когда вырастет и т.д. вместо – ау! и подобных восклицаний и отдельных близких по его разуму слов, направленных на пробуждение осмысленного сознания, то впоследствии ребенок скорее научится болтать с важным видом, чем хорошо это понимать. Это иногда приводит к тому, что с такими детьми потом нет сладу.
Надо всегда иметь в виду, что природа дает человечеству детей, а не взрослых людей и она хочет, чтобы родившийся ребенок был ребенком, прежде чем станет взрослым. Нарушать этот естественный порядок, значит получать слишком ранние плоды, в которых не будет ни зрелости, ни сочности. Такие плоды скоро портятся. Это скорее будут чересчур юные ученые и престарелые младенцы. Дети думают и чувствуют все иначе, чем взрослые. Поэтому, самое бессмысленное в воспитании детей является стремление родителей заставить детей все воспроизводить по-нашему, по-взрослому, и требовать от ребенка глубокой, еще не свойственной ему рассудительности.
Поэтому надо вначале в ребенке пробудить разум и память, а затем уже их гармонично развивать.
Ребенок всегда должен быть в движении, покой и несвойственные для него размышления, вредны. Это противоестественно. Сидячая жизнь ребенка мешает ему расти и развиваться физически. Если их держать все время дома, взаперти за книгами, то это тоже плохо. Они теряют свою бодрость, становятся слабенькими и скорее опустошенными, чем рассудительными.
Если даже попытки преждевременного развития ребенка и окажутся полезными, то это исключение и не является правилом в воспитании детей. В большинстве случаев такой подход негоден для ребенка, так как все они разные, каждый от рождения наделен своим особым темпераментом, определяющим его склонности и его характер. Задача родителей состоит не в том, чтобы изменять или подавлять эти свойства, а в том, чтобы их развивать их и совершенствовать. У младенцев характеры еще чисты от пороков и дурных привычек. Они еще не успели их приобрести.
Природа дает ребенку разные темпераменты, но никак не дурные привычки. Все дурное ребенок приобретает позже, в процессе воспитания. Большинство детей воспитывается по одной и той же схеме, совершенно не считаясь с поразительным разнообразием характеров. И часто получается так, что ребенку дают явно вредное воспитание, совершено не свойственное его характеру и темпераменту, и не развивают те наклонности, которые ребенку более свойственны, которыми его природа одарила. Вместо них ему преподносят в больших дозах мнимые приемы воспитания, часто даже вредные, чем полезные. Такие неразумные в большинстве случаев настойчивые стремления дать ребенку несвойственное, вносит путаницу и тормозит развитие истинных наклонностей ребенка.
В результате в награду за тяжкий, но неразумный свой труд, родители получают не здравомыслящих ребят, а ребят, не обладающих ни достаточным умом, ни какими-либо другими достоинствами.
Опыт показывает, характеры у детей складываются чуть ли не со дня рождения. Их можно и надо изучать сразу, не ожидая, когда они подрастут и когда с ними труднее работать. Но раннее развитие у детей - относительно редкое явление. Основная масса детей развивается значительно медленнее и пытаться ускорить развитие, не зная еще наклонностей ребенка, значит рисковать испортить то хорошее, чем его наградила природа.
Чтобы изменить характер ребенка, нужно изменить его темперамент, но это невозможно. Ведь нельзя же из чересчур горячего человека сделать флегматика и наоборот.
Вы мне можете возразить, если нельзя изменить характер, то зачем же заниматься воспитанием детей?
Да, изменить характер нельзя, но облагородить его, сделать его более сдержанным, с помощью правильного воспитания, вполне возможно. Надо иметь в виду, человек рождается подражателем, благодаря чему он легко заимствует от других и хорошее и плохое. Ваша задача и заключается в развитии у ребенка тех наклонностей, с помощью которых он заимствовал бы как можно больше хорошего, чем плохого.
Нельзя переделывать разного склада детей по одному для всех образцу. Их можно принудить, но не изменить. Можно им помешать показывать себя такими, какими они есть в действительности, но нельзя их переделать.
Детей нельзя перекраивать, подгонять к одной мерке и причесывать под одну гребенку, не учитывая их индивидуальности, которую можно познать только при правильных, доверительных взаимоотношениях между родителями и детьми.
Надо не переделывать ребенка, и тем самым подавлять его природные качества и наклонности, а наоборот, их следует развивать, направлять в нужное русло и не давать им перерождаться в дурные привычки. Только так можно блестяще развить и свершить природное дарование путем воспитания.
Но прежде, чем что-то делать с характером ребенка, надо его хорошенько изучить и спокойно ждать, пока он проявится. Лучше воздержаться от всяких действий, чем действовать вслепую и, возможно, некстати.
Одни склонности ребенка надо развивать, а другие сдерживать. Например, желание к разрушению у детей развито очень сильно. Они готовы громить все, даже собственные игрушки. С возрастом дети становятся человечнее, но не все. Чтобы ничего плохого не произошло, надо это чувство умело сдерживать у ребенка и приучать его не к разрушению, а к созерцанию и созиданию. Не случайно в народе о взрослых, предрасположенных к разрушениям, говорят – они часто поступают так, как капризный ребенок, сорвавший цветок для того, чтобы тут же его бросить на землю.
Короче, одного ребенка надо приструнить, а другого приласкать. Иногда ум надо заострить, а в другом случае наоборот, притупить остроту, если это вредит его нормальному становлению.
Дети очень быстро усваивают дурные привычки, перенимая их у родителей или других, и значительно труднее усваиваются ими хорошие поступки. Дурные привычки, как правило, не требуют больших усилий для их освоения. К тому же они более заразительны, чем хорошие. Между тем, хорошие поступки по своему содержанию менее привлекательны для ребенка, и потому трудно воспринимаемы.
В нежном возрасте дети еще очень слабы и потому всецело подчинены природным влечениям и было бы варварством прибавлять к этому еще требования подчиняться прихотям взрослых и тем самым отнимать у них и без того ограниченную свободу мышления, которой они еще не могут злоупотреблять.
Если вы избавляете детей в раннем возрасте от всякого принуждения, вы тем самым предоставляете им полную свободу пользоваться своими возможностями и естественным стремлением. Это оберегает их от лжи, тщеславия, гнева, зависти, то есть от тех пороков, которые волей-неволей родители прививают ребенку своими требованиями.
Многие родители благодаря своей трусости, своими хлопотами и излишними заботами расслабляют ребенка, сковывают его множеством ненужных предосторожностей.
Самое опасное у детей не то, что они сами делают и что им хочется, а то, что они заставляют других выполнять их желания, пользуясь нелепой жалостью родителей и потаканием всем их капризам. Нельзя допускать, чтобы дети властвовали и распоряжались другими, особенно взрослыми. Чтобы избежать этого, надо суметь показать малышу, что он еще ребенок. Если он почувствует, что уже не такой ребенок, каким он есть на самом деле, он становится балованным, капризным, начинает распоряжаться всеми его окружающими и говорит повелительным тоном, постепенно становится маленьким деспотом.
Детей надо оберегать, не давать им возможности брать плохие примеры ни у родителей, ни у окружающих, тогда ему и на ум не придет мысль, что его обслуживают по обязанности. Ему будет казаться, что оказываемое ему внимание и помощь вызвана его детством, беспомощностью, благодаря чему он сам не может всего делать. Это очень важно, так как почувствовав, что тебя кто-то обязан обслуживать, все для него делать, исправить потом такого ребенка значительно труднее, чем если сразу уберечь его от ложного представления.
Ребенку следует доказать невозможность в его возрасте прожить без помощи взрослых. Ему нужно внушить, что любой взрослый без него может обойтись и благодаря этому взрослый имеет над ним преимущества. Если это внушить ребенку, то любые услуги не будут льстить его тщеславию, он их будет принимать с чувством смирения, как доказательство его собственной слабости. При этом у него появится желание скорее вырасти и отказаться от этих услуг, подчеркивающих его неполноценность. Ведь не секрет, когда ребенок с излишним усердием опекаемый родителями, часто даже выражает протест против этого. Наверное, вы не раз слышали, когда он хочет зашнуровать свои ботиночки сам, а сердобольные родители хотят опередить его желание и стараются это сделать, а в ответ слышат: «Я сам, я сам». Такое стремление ребенка надо поддерживать, а не подавлять.
Своим поведением ребенку надо внушить, насколько он будет хорош с окружающими, настолько и они будут с ним такими. Вот тогда только он будет послушным и учтивым, то есть, стараясь расположить кого-то к себе, он и сам привяжется к нему. Это приводит к равенству отношений, которые впоследствии порождают хорошие качества.
Еще раз повторяю – один из важнейших принципов воспитания детей состоит в том, чтобы заставить ребенка почувствовать свою незначительность, слабость, свою зависимость и ощутить иго необходимости, которым природа наградила его в детстве. Родителям это сделать необходимо не только для того, чтобы ребенок был признателен за все, что для него делают взрослые, но и главным образом для того, чтобы он с малых лет понял свое место и не презирал бы себе подобных, и чтобы ничто человеческое не было ему чуждо.
Часто, привыкнув с малых лет к баловству и похвалам, в которых его воспитывали, к всеобщему вниманию и легкости получить приятные удовольствия, и думая, что все обязаны исполнять его прихоти, подросток вступает в жизнь с неправильным пониманием действительности и зачастую исцеляется от этого дорогой ценой, а бывает и так, что всю жизнь терпит неприятности, так и не исцелившись.
Детей от этого надо спасать. Как только появляется у ребенка сознательное отношение к окружающим и первые требования к себе, - а это появляется у некоторых очень рано, - необходимо их оградить от пороков, которые они приобретают по нашему примеру или по нашему недосмотру.
Если в раннем детстве удовлетворять все их прихоти то, чем больше им потакать, тем больше они будут портиться. Привыкнув, и будучи более взрослыми, им уже трудно будет от этого отказаться. Подростки переносят это болезненно.
Чтобы избавить детей от жестоких огорчений в будущем, надо им причинять маленькие и недолгие огорчения, когда они еще маленькие. Надо им отказывать в излишних удовольствиях. Для этого надо ребенка приучить подчиняться любому отказу. При отказе чего-либо ребенок часто долго вас упрашивает, жалуется, капризничает. Чтобы этого не было, отказ всегда должен быть бесповоротным и твердым. Здесь не должны иметь место жалость и колебания.
Следует, конечно, иметь в виду, что отказы должны быть только разумные. Нельзя во всем отказывать ребенку. Прежде, чем твердо отказать в чем-либо ребенку, надо хорошенько взвесить свой поступок.
Все, что можно позволить ребенку, надо разрешать, причем сразу, по первой просьбе ребенка и без всяких оговорок, но если чего нельзя, то надо быть твердым. Надо ему дать понять, что он никакими приставаниями ничего не добьется, ни помогут ему ни слезы, ни мольбы. При первом слове, сказанном вами «НЕТ», он примирится со своей участью и без особых душевных переживаний будет смотреть, как вы убираете от него то, что он хотел получить. Он почувствует, что его желание неосуществимо и успокоится.
Никогда не надо разъяснять ему значения слова «Нет» и вступать с ним в равноправную дискуссию по вопросу, который дети после вашего «Нет» пытаются оспорить словом «Почему?». В этих случаях необходимо только серьезно и немногословно объяснить необходимость воздержания ему от этого, причем, при разговоре надо чувствовать себя уверенным в своей правоте и показать ребенку, что он - ребенок, а вы - взрослый человек и можете служить ему примером.
Всегда следует помнить: детский плач и крики усиливают внимание старших, желание успокоить или припугнуть. Иной раз дети способны плакать часами только потому, что их уговаривают взрослые. Всякие уговоры, угрозы и другие средства, употребляемые родителями, дабы ребенок замолчал, вредны и почти всегда бесполезны. Чем больше уделяется внимания их слезам, тем усерднее они плачут. Но стоит им заметить, что никто на них не обращает внимания, они успокаиваются. По-видимому, попусту стараться лить слезы не имеет смысла.
Надо, конечно, отличать плач ребенка, когда он ушибся и ему больно. Этому плачу нельзя противиться. Как только боль утихнет, он сам успокоится и умолкнет. Здесь надо проявить к ребенку внимание и ласку.
Но другое дело, когда ребенок хнычет из-за прихотей. Согласиться с ним, это значит, что завтра он станет еще настойчивее и упрямее. Впоследствии превратится из крикуна и плаксы в дерзкого мальчишку, затем в забияку и, в конце концов, станет несносным существом.
Чтобы этого не было, не следует с детьми рассуждать, то есть не следует прибегать к их рассудительности. Слишком ранние рассуждения приводят часто к тому, что дети сами начинают судить и рядить, становятся спорщиками и даже крикунами.
Нельзя допускать, чтобы дети вмешивались в разговоры старших, если их об этом не просят. Ведь, если дети вмешиваются, а взрослые терпят их лепет, то они воображают себя равными взрослым. Надо, чтобы они отвечали скромно и кратко, когда их спрашивают, но они не должны болтать по своему почину и главное не задавать ненужных вопросов старшим, к которым они обязаны относится с почтением.
Также нельзя допускать излишнего внимания со стороны гостей. Что может подумать ребенок, если взрослые его окружают, слушают, восхищаются им, поддразнивают, ждут от него забавных словечек, радостными возгласами приветствуют каждую его дерзость? От такого в большинстве случаев фальшивого восхищения может закружиться голова даже у взрослого человека.
А что делается с матерью ребенка? Лестные восторги ее ребенком она воспринимает как должное, и не видит в этом порока из-за своей слепой любви к ребенку. Конечно, все матери влюблены, но им не следует забывать о воспитании своего ребенка. А это серьезное дело и не так простое. Восхищаться своим ребенком надо, если он этого заслуживает, но делать это надо втайне от него.
Запретить детям задавать вопросы было бы неправильным. Пусть задают. Это даже нужно, так как это их развивает и пополняет знания. Но это делать надо умело. Во всяком случае, не тогда, когда разговаривают взрослые. Если что-либо и заинтересовало ребенка в разговоре взрослых, то он должен спросить позже у своих родителей или там же, но тихонько у матери или отца. Бесцеремонность здесь недопустима.
Если детей не ограничивать в их вопросах, то они часто задают нелепые, ненужные или слишком серьезные вопросы и даже непристойные, понимание которых для них еще недопустимо. В силу этого надо ограничивать, вернее, направлять их вопросы на более полезные предметы, понятия. А чтобы легче это делать, надо самим родителям почаще задавать вопросы и тем самым вызвать у них интерес. Родителям не надо лениться и отмахиваться от докучливых вопросов детей. Опыт показывает, что дети приобретают гораздо больше полезных знаний, когда их спрашивают, чем когда они сами бессистемно, часто в порядке баловства, задают вопросы.
Детские вопросы часто перерастают в назойливое вопрошательство и польза от них снижается. Нельзя допускать, чтобы ребенок без удержу все время болтал всякую бессмыслицу. Надо иногда и помолчать. Это своего рода детская скромность, а ее тоже надо вырабатывать с детства. Излишняя болтливость перерастает из простого любопытства в желание докучать взрослым и даже получать удовольствие, когда своими нескромными или нелепыми вопросами вызывает смущение у взрослого. Такая распущенность ребенка не столько средство для их образования, сколько для развития в них легкомыслия и тщеславия.
За тщеславием ребенка надо наблюдать весьма тщательно, ибо известно, что с годами невежество человека постепенно уменьшается, а тщеславие, наоборот, возрастает.
С другой стороны, слишком жесткое ограничение может привести к тому, что ребенок не будет отличаться легкостью и живостью в разговорах. Это вполне может быть, но также известно, что привычка жить в пустословии не развивает, а притупляет ум. Так пусть он лучше будет молчалив, да умен, чем болтлив, да глуп.
Человеческая речь - самая высокая способность людей, которая отличает нас от животных. И этот дар нам дан не для того, чтобы говорить всякие пустяки и ими развлекаться, а для того, чтобы человек был всегда человеком, даже тогда, когда он развлекается, и никогда не должен опускаться до положения животного.
Вместо оглушения других своей пустой трескотней, куда лучше с вниманием выслушать более здравые речи и тем самым выказать уважение к тому, кто говорит и извлечь из его речи себе пользу.
Признак хорошего воспитания заключается не в стремлении блеснуть перед другими своими достоинствами, а в умении быть скромным.
В заключении хочу отметить, что детям надо предоставлять возможность свободно развивать свои природные наклонности, но при их тщательном изучении и наблюдении со стороны родителей.
Дети не должны знать никаких ненужных для ребенка стеснений, но они и не должны злоупотреблять предоставленной им свободой. Они не должны подвергаться несвойственным принуждениям и тем самым давать возможность свободно развивать им свой ум и память. Они не должны себя мнить особыми персонами и не чувствовать себя загнанными зверьками, они должны быть полны радости и счастливого детства.
Все мною сказанное является общими правилами воспитания детей, хорошо известными. Конкретно о воспитании нашего Толика можно сказать следующее.
Прежде всего, полное отсутствие с нашей стороны похвал в его адрес. Этого мы строго придерживались в семье, несмотря на необычные его успехи как в поведении, так и впоследствии в учебе.
Никогда он не был участником взрослого общества, особенно, когда гости собирались за столом. Мы старались его от этого по возможности оградить. В такой компании ребенку нечего делать.
Жена самым тщательным образом ограждала его от того, что могло развить у него капризы и излишнюю требовательность. Причем, это со стороны жены было всегда твердо и без всяких отступлений. Зато его желание мастерить, играть, рисовать, читать самому и слушать чтение других, поощрялось сразу, но без принуждения. Мы никогда не поступали так, чтобы принимаемое нами решение, строгость, в отношении Толика, заглушало осторожность. Мы всегда были предельно осторожны. Ведь это - ребенок и неправильный шаг с нашей стороны может вызвать реакцию недоверия к нам. Мы не стремились изменить особенности его характера. Наоборот, старались использовать эти его качества и направить их к благу, отдалив тем самым его от пороков. Мы считали, да и сейчас считаем, сущность воспитания детей в этом и заключается.
В пять лет Толик уже хорошо и с большим желанием читал сам, но особенно любил, когда ему читали. Его желание мы всячески поощряли и много читали.
Многие полагают, что учить ребенка до школы читать и считать, неправильно, предполагая утрату интереса в школе к предметам уже ему известным. Мы с женой придерживались другого мнения. Наоборот, интерес у ученика к изучению предмета возникает тогда, когда он это понимает и стремится еще глубже понять его тонкости. Это преимущество воодушевляет его, а не притупляет в нем интерес.
Те же первоклассники, которые пришли в школу, ничего не зная, не всегда быстро осваиваются с нагрузкой и часто, отстав от остальных учеников, теряют к предмету интерес и попадают в число неуспевающих.
Готовить детей дошкольного возраста надо, но только разумно, без перегрузки. Этим мы пробуждаем их сознание и развиваем у них мышление и память.
Вообще заниматься воспитанием и подготовкой детей следует с трехлетнего возраста. В жизни тому примеров много. Мы тоже придерживались этого неписаного правила, хотя это, может быть, не во всех случаях верно. В США есть профессор, который разработал даже специальную программу для подготовки детей, начиная с трех лет. Результаты оказались весьма хорошими.
В возрасте пяти лет Толик весьма хорошо владел карандашом. Правда, рисунки у него получались не совсем техничными, но выразительными и имели большое сходство с действительностью. Это увлечение мы поощряли, тем более, в жена сама рисовала, причем великолепно. В семь лет его рисунки уже были более осмыслены. Вот посмотрите его рисунки, выполненные им в 5-11 лет (рис.44, рис.45). На рис.46 показаны его школьные прописи.
Мы с женой очень много внимания уделяли тому, чтобы не показывать ему дурных примеров, как своим поведением, так и со стороны других. Ведь личный пример родителей, как утверждают мудрые люди, сильнее их власти над детьми.
От Толика мы никогда не требовали того, чего не могли сами делать. Ведь, дети всегда охотно и быстро воспринимают видимое и особенно, если это видимое и слышанное исходит от родителей. То, чего мы не делаем сами или не придерживаемся, а с большой настойчивостью требуем выполнения этого детьми, воспринимается ими неохотно и без всякого желания. Отсюда у детей появляется отрицательная реакция на требование взрослых и всякого рода уловки, чтобы уклониться. А это уже есть, сначала скрытое непослушание, а затем оно переходит и в открытую форму неповиновения. Я пришел к выводу и твердо убежден, что воздействовать на детей можно только своим образом жизни и характером. Поэтому родители всегда должны быть осторожными в своем поведении, образе мыслей, правдивости. Родители должны быть добропорядочными, честными и наглядным примером в поведении и образе мыслей. Родителям надо быть самодисциплинированными.
Чтобы стать настоящим воспитателем и наставником своего ребенка, надо завоевать его расположение, разделять его радости и огорчения, помогать ему преодолевать проблемы, с которыми он встречается, и направлять его устремления в наиболее благоприятное русло.
Наши стремления с женой в этом отношении не могли не оказать положительного влияния на развитие Толика. Я всегда писал технические статьи, книги. Кроме того, с женой мы писали, да и сейчас продолжаем составлять сборники «Что-нибудь обо всем», «Однажды», «Проверь себя». Это - материалы для отдыха. Пишем мы и воспоминания и даже художественные произведения, правда не для печати, а для приятного времяпрепровождения и на память Толику. Все это Толик видел, наблюдал и у него, возможно, тоже возникло желание писать. Во всяком случае, как я уже отмечал, он в пятом и шестом классах сильно увлекся литературой и в результате написал несколько рассказов и повестей. Такая повесть, как «Тайна Млечного пути» была опубликована (рис.47).
Жене удалось привить ему колоссальную усидчивость не только к рисованию, литературе, но и математике. Его любимым разделом была геометрия. Любовь эту он сохранил и по сей день. Сейчас он, как известно, специализируется по дифференциальной геометрии и топологии.
Чтобы вам легче было представить - с каким усердием и тщательностью Толик относился к выполняемой работе, достаточно посмотреть листки из его тетрадей, за первый класс (рис.46). Он это делал не только потому, что надо было делать урок, но выполнял с любовью и душой, вкладывая все свое умение, усердие, усидчивость и терпение. Он получал удовольствие, и после каждой выполненной работы его лицо светилось счастьем и бодростью.
В школьные годы Толика, жена каждый год повторяла с ним учебный материал прошлых лет. И так до седьмого класса. Это позволило настолько прочно заложить основы знаний, что Толик до сих пор хорошо помнит определение звука и буквы. Удивляло меня, с какой настойчивостью и терпением жена занималась с ним, и с какой покорностью и подчинением Толик вникал в ее наставления. Они друг друга так хорошо понимали, что у них никогда не было трений.
Когда листаешь его тетради, то невольно проникаешься к нему уважением за его страстный и всесторонний труд. После школы он оставил много тетрадей и блокнотов. К сожалению, мы не смогли все сохранить. В них велись им записи на самые различные темы. Начиная с астрономии, математики, всевозможных теорий, литературы и кончая музыкой и вообще искусством, - все для него было интересно. Посмотрите вот этот рисунок, взятый из испещренного подобными зарисовками и записями его блокнота (рис.45).
В общем, его природные наклонности, прекрасные сами по себе, были еще более развиты, как мне кажется, правильным воспитанием, под руководством мамы.
Я полагаю, что мы с женой стояли на одном полюсе в своем понимании нашей роли, как воспитателей и как родителей. Возможно, благодаря этому, нам удалось передать своему сыну основные черты своих взглядов.
После окончания аспирантуры и защиты диссертации, казалось в его возрасте, появятся какие-то свойственные молодежи, требования. Но ничего такого не произошло. Он умел усмирять свои страсти, ни на что не притязал, не считал себя всегда правым и умел уважать других. Он не принимал участия в пустой, часто бессвязной и глупой болтовне, грубом злословии. В общем, в том, что у нас часто называют «легкой беседой».
Будучи еще студентом МГУ, Толик как-то разговорился со мной о древности. Как известно, многие восхищаются древними народами. Сначала мы считали, что ими восхищаются в силу их древности. Но потом пришли к выводу о неправильности такого предположения. Мы восхищаемся, благодаря оставленным ими неповторимыми по красоте и исполнению памятникам прошлого, которые часто не поддаются нашему воображению и возможности их сооружения в те времена.
Выходит, встарь совершали великие дела малыми средствами, а ныне, все наоборот, малые дела сооружаются с применением чрезвычайно богатых и разнообразных средств.
Так мы толковали, толковали и незаметно затронули и наших предков.
Толик заинтересовался нашей родословной. Я охотно ему рассказал о скифах, предполагаемых далеких наших предках, а затем о запорожских казаках – более близких. Толик был удивлен. Он не ожидал, что он - из казаков и его еще больше удивило наличие данных о нашем генеалогическом дереве. Он настолько заинтересовался этим, что просил меня весь наш род изложить в виде воспоминаний.
Теперь несколько слов о Толике, как о человеке, ученом. В зрелые годы он высок ростом, приятной наружности. В чертах его лица отражается незаурядный ум, спокойствие. В его улыбке всегда есть что-то привлекательное, а в поведении отличается большой внимательностью. Когда он добивается успеха в математике, рисовании, он всегда воодушевляется, тихо и молча сидит за рабочим столом, смотрит в одну точку, улыбается, размышляя и грезя наяву. В эти минуты он счастлив, затем он поднимается, расхаживает по комнате и снова садится за стол, принимаясь за работу.
Толик очень прост, сердечен, ласков и обладает трогательной скромностью. Он достаточно глубокомысленный, требовательный к себе. Далек от того, чтобы быть с остальными не в мирных отношениях, быть высокомерным. Не старается занимать других своей личностью. У него столько же таланта, сколько и доброжелательства. Воспитание он получил весьма широкое. Он не замыкался в пределах одной какой-либо дисциплины, оно было выше и шире объема учебных программ. С одинаковым вдохновением изучал как программные дисциплины, так и другие.
Речь у Толика звучная, сильно акцентированная, богата живописными выражениями, очаровывающими слушателя. Свои знания отдает без желания выслушивать рукоплескания. Но Толик и не стушевывается, да и непозволительно ему это делать, поскольку у него всегда есть что сказать. Свое дарование он не скрывает, хотя и не кичится им. Он не поступает так, как умирающие олени, которые, по сообщению Плиния, прячут и зарывают свои рога, чтобы они не послужили лекарством для людей. У Толика нет скаредности в мыслях. Щедро расточает свое дарование вокруг себя, не ради тщеславия, а ради добра. И если он не всегда за это получает воздаяние, то находит отраду в спокойствии своей совести, душевном равновесии и умеренности в себе.
К сказанному следует добавить. Толик не пьет спиртного. Если посмотреть в этом отношении наш род, то можно увидеть следующую, я бы сказал, интересную картину. Мой прапрадед Фоменко пил умеренно, его сын, а мой прадед Кузьма – пил, можно сказать, неплохо; его сын, мой дед Захар – не пил, зато его сыновья, в том числе и мой отец, пили хорошо. Я не пью, не пьет и Толик. Такая периодичность в нашем роду наблюдается и в знаниях. Мой прапрадед – был умным человеком, его сын Кузьма – не обладал такими знаниями, мой дед Захар уже был чуть умнее своего отца, мой отец еще чуть умнее, я, в нашем роду, считаюсь еще чуть-чуть умнее своего отца, а Толик по своим знаниям стоит очень высоко.
Для наглядности это можно представить в виде графика кривых, показывающих цикличность, как и в развитии общества.
Если бы у Толика были дети-мужчины, то, судя по кривым, есть все основания предположить, что они были бы пьющими и менее знающими, чем Толик.
По приезде в Донбасс, помимо старых знакомых, естественно, у нас появились новые знакомые семьи. Одна из них, наиболее хорошо нам известная, это семья Осьминых.
Осьмины – гостеприимная и хлебосольная семья. Все они страстно любят многолюдство в своей квартире. С жадностью набрасываются на новых гостей, обнаруживая при этом вполне достойную общительность, какой часто не хватает многим семьям. Они, если можно так выразиться, - необыкновенно скорые на знакомства и не упускают случая блеснуть своей осведомленностью. Особенно это относится к главе семьи Осьмину. Лицо у него круглое, а глаза острые, немного воспаленные, выпуклые, как у щуки с необычайно круглой прорезью. Над ними свисают брови, выдаваясь вперед значительно больше, чем обычно. В них есть что-то рысье. Он обладает поверхностным умом и забавным остроумием. Много читает и интересуется литературой. Всегда имеет свое мнение о прочитанном, хотя не всегда правильное. Причем, свое мнение высказывает с небольшим поучительным оттенком и, я бы сказал, с некоторой безапелляционностью. На работе он не похож на самого себя, притворяется, а вот дома становится самим собой.
Когда Осьмин говорит, то создается впечатление о его старании казаться непогрешимым. Всякого рода возражения или проявления в беседе с ним самостоятельного мнения, ему не по душе. Он не то, чтобы вас укорял, но всегда, даже тогда, когда явно не прав, старается доказать свою правоту и разумность. Короче, он человек артельный, но с претензией на особое положение в артели.
Находясь в обществе, надо всегда помнить, что при собеседовании человека делает интересным прежде всего его внимание к окружающим и критическое отношение к себе. В беседе надо уметь внимательно слушать других. Одним словом, надо быть тактичным.
Есть люди, с которыми можно проводить время, совершенно не испытывая ни скуки, ни утомления, но есть и такие, с которыми с первых слов либо ощущаешь скуку, либо сразу замечаешь их неправоту, несуразность мыслей. Здесь уже нет ни силы властности, ни всепокоряющего обаяния, так необходимого при беседе.
Чтобы выглядеть на людях серьезным, надо выставлять напоказ только просеянные, профильтрованные мысли, а излишества, которые могут уронить вас в глазах других, надо оставлять в изгибах своего тайника и не пользоваться ими.
Осьмин любит аудиторию, но не критичен к себе и часто не объективен. К тому же очень хитер. Его хитрость настолько заметна окружающим, что портит его многие достоинства, которыми он явно обладает.
Осьмин часто говорит, что он мог бы многое написать, если бы позволяла обстановка. Причем, не только прозой, но и стихами. Но это далеко не так. Нельзя всю жизнь только и делать, что «что-то мешающее» корить и потому как бы расхваливать себя за то, каким бы он был, если бы не это «что-то». Тем более, Осьмин не обладает данными изящной словесности.. Он даже в прозе слаб, так как у него нет задатков к творчеству.
Правда, спустя много лет, когда Осьмин вышел в отставку, он вроде бы занялся наукой. Якобы установил параллель между Парижской Коммуной и Октябрьской революцией. Согласно его «учению», выходит, что Октябрьская революция повторила то, что было в прошлом во Франции. Так ли это?
Затем он занялся историей. Хочет доказать, откуда шло передвижение народов. По его мнению, люди двигались с севера, и что в развитии человека основную роль сыграл ледниковый период: он заставил человека думать о бытии и тем самым развил мышление.
Ну, а в общем, это положительный человек и, несмотря на его излишнюю уверенность, беседовать и дружить с ним приятнее, чем с более тщеславными и менее уравновешенными людьми.
У него никаких страстей нет, кроме страсти к филателии и нумизматике. В этом он достиг многого. Собрать хорошую коллекцию марок и русских монет, какими он располагает, надо уметь. Надо быть в этом деле смышленым, то есть немного знаний, немного хитрости и немного коммерческой способности. У Осьмина все эти качества есть. Мы тоже с женой занимаемся, вернее, занимались коллекционированием русских монет, но наши успехи скромнее, чем у Осьмина.
Жилище у Осьмина, по нашим временам, - чудесный уголок. Здесь нет блеска, но трудно и не восхищаться. В этом мирном и довольно обширном, уютном убежище не услышишь суматошных возгласов и излишней суеты, ненужных никчемных игр и громкой развязности, зато здесь всегда найдете радушие и веселые лица. Стол у них прекрасный, но не разорительный. Здесь царят здоровые вкусы без излишней и ненужной изощренности, обыкновенные, но превосходные блюда. Все просто, но очень вкусно. Короче, в этом доме умеют жить.
Когда мы с женой начали собирать русские монеты, то, прежде всего, ознакомились с историей самого коллекционирования. Составили даже краткий справочник русских и советских монет. Это позволило нам легко ориентироваться при подборе монет.
И вот, что мы узнали. Первыми коллекционерами древностей были правители молодого Пергамского государства – Атталиды, наследники первого пергамского царя Аттала I. У Атталов оказалось много подражателей и последователей. Якобы в I веке до н.э. все слои античного общества были охвачены горячкой коллекционирования. Началось разграбление древних могил, с целью добывания старинных вещей для продажи. Создавались частные музеи.
В эпоху Римской империи интерес к коллекционированию заметно снизился. Это было вызвано упадком империи к концу якобы III века и распространением христианства. Представители языческого мировоззрения были страстными поклонниками старины, а фанатичные христиане ее ненавидели, и античные памятники старины нередко разрушались.
В эпоху Возрождения коллекционирование снова увлекает людей. Собирают все: статуи, древние сосуды, изделия из кости, монеты и т.п., а в конце XV - начале XVI столетий интерес к прошлому еще больше возрос. Без знания прошлого нельзя понять ни настоящего, ни будущего.
Не избежали этого увлечения и отцы церкви – папы и кардиналы. В 1506 году папа Юлий II построил в Ватиканском дворце специальный двор для античных статуй. А Лев Х издал декрет, обязывающий предъявлять папскому правительству каждую найденную при раскопках вещь.
Увлечение античностью и собирательством древностей вышло за пределы Италии и постепенно охватило всю Европу, особенно Францию. С начала XVII века Франция на долгие годы становится центром антикварной и археологической мысли.
Инициатором антикварного дела в России был Петр I. Все находки поступали в Кунсткамеру, где почетное место занимала и нумизматика. В первые два десятилетия XVIII века в России появилась целая плеяда московских и петербургских коллекционеров монет, среди которых был и Петр I.
Коллекция монет Кунсткамеры включала в свой состав многие частные коллекции XVIII века, завещанные, купленные или даже конфискованные. Впоследствии коллекции Кунсткамеры полностью перешли в Эрмитаж и сейчас насчитывают свыше трехсот тысяч монет, не считая сохраняемых в неразобранном виде кладов, а также вторые, третьи и т.д. экземпляры.
Монеты принадлежат к числу памятников прошлого. Их собирание и изучение представляет исключительный интерес. Монеты - это не только памятники старины, это неисчерпаемый источник знаний по истории и экономике страны, это, наконец, художественные изделия. Так, портреты Петра I на монетах 1704-1725 года, представляют собой чрезвычайно богатый иконографический материал.
Из любительского собирания монет сформировалась историческая дисциплина нумизматика (от латинского слова нумизма – монета), в значительной мере обогатившая наши знания о прошлом.
Среди множества монет различных стран мира, монеты России занимают особое место как по многочисленности образцов и типов, так и по красоте художественных изображений.
Россия - единственная страна в мире, которая, помимо медных, серебряных и золотых монет, чеканила даже платиновые монеты в период царствования Николая I.
Мы собирали медные и серебряные монеты, начиная с XIV века, то есть с того времени, когда чеканка русских монет получила особое развитие. С этого периода по отличительным признакам всего отчеканено более 4200 образцов монет дореволюционного периода и около 380 монет Советского государства.
Первая чеканка монет в XIV веке производилась в Московском, затем Суздальско-Нижегородском, Рязанском, Ярославском и Тверском княжествах. Несколько позже началась чеканка монет в Новгороде и Пскове. В начале XV века чеканили монеты многие младшие (удельные) князья.
До объединения всех русских земель и городов вокруг Москвы и централизации монетного дела в России, чеканка монет производилась более чем в 25 городах от имени нескольких десятков князей.
Наша коллекция русских монет небольшая, но и не так уж маленькая. Есть у нас и редкие монеты. Главная цель нашего сбора и изучения заключается в познании старины и приятном, активном отдыхе. Ну, а потом мы собираемся ее передать сыну Толику, который тоже интересуется монетами.
В 1972 году 4 февраля мне исполнилось 62 года. Не так уж много, но для нашего времени нервов и излишней динамичности, не так и мало. Жена несколько моложе меня, более чем на 8 лет. Чувствовали мы себя в то время не то, чтобы отлично, но все же неплохо. Во всяком случае, по врачам не бегали. Правда, это, возможно, объяснялось не столько крепким здоровьем, сколько некоторой нашей настороженностью к медикам. Нельзя сказать, чтобы мы не доверяли им. Мы к ним относились всегда с должным уважением. Но относительно частые случаи неправильных диагнозов нас настораживали, да и сейчас мы сдержаны к ним. Ведь речь идет о человеческом здоровье.
А в общем, у меня получается так, как у молодых людей, которые хвастают мудростью, которой еще у них нет, а я пытаюсь кичиться бодростью, которая уже постепенно уходит.
В начале моей исповеди я как-то уже упоминал, что я никогда ничем не болел. В общем, это правильно, но не совсем. Однажды и мне пришлось обратиться к врачам.
Как-то я решил вставить у себя в квартире дверной замок. Дело, сначала казалось мне не так уж большим, пустяковым, но я провозился довольно долго и еле справился. Во время работы дверь почти все время была открыта и меня, по-видимому, как следует просквозило. Во всяком случае, под утро я не мог повернуться в постели. В пояснице ощущалась резкая боль.
Днем приехал врач, женщина. Это была увядшая, лет 45-50, дама. Осмотрела меня и с достаточной категоричностью заявила:
- Радикулит!
- Да, но у меня температура, - с удивлением сказал я.
Она с гримасой отвращения посмотрела на меня, как-то негодующе взмахнула рукой и неохотно ответила, словно из милости:
- Ничего, пройдет. У вас радикулит.
И уехала.
С течением времени здоровье мое ухудшалось. Температура, правда, была невысокая, но все время держалась на одном и том же уровне. Моментами ощущались резкие боли чуть-чуть выше поясницы с левой стороны.
В больнице меня осмотрела другая женщина-врач и сказала:
- У вас старческая болезнь.
Вот только я забыл, как она ее назвала, но оказалось это мышцы заднего прохода.
- Не может быть, - ответил я. Ведь я еще не стар, - в то время мне было только 40 лет и к тому же у меня все органы работали нормально.
- Не выдумывайте. Вот вам направление на прогревание, - ответила она.
Мне ничего не оставалось делать, как только регулярно принимать эти неприятные процедуры. Смысл их заключался в том, что я ложился на живот, а сестра под живот клала металлическую пластинку, а другую довольно глубоко засовывала мне в задний проход. Затем включала электрический ток, и вот ощущение тепла, надо отметить приятного, по замыслу врача должно было укрепить соответствующие мышцы и избавить меня от старческой болезни.
Процедуры, конечно, ничего мне не дали. Небольшая температура держалась на прежнем уровне, и по-прежнему ощущались боли.
Наконец, я попал к урологу. Тоже женщине. И вот, выяснилось, что я простудил левую почку и приобрел воспаление почечной лохани или, как медики говорят, – приобрел пиэлит. Оказалось, в моей моче в поле зрения уже насчитывалось до 75 лейкоцитов, вместо нормы для взрослого человека 6-8.
Начали меня лечить уколами, чтобы сбить температуру, и запретили есть все острое, соленое и т.д. Список запрещенных блюд был довольно большим. Зато для промывания почек врачи рекомендовали как можно больше пить воды, компотов и т.д., кроме, разумеется, спиртного.
Лечение тянулось около месяца, а температура по-прежнему была. Состоялся несколько раз консилиум врачей. И вот однажды один из них, кстати, мужчина, и уже довольно пожилой, сказал мне: надо прекратить делать уколы, измерять температуру, и нужно идти на работу. Он считал главным в моей болезни – это соблюдение режима и весьма твердо сказал:
- Будете соблюдать режим, будете здоровы, ну а если нет, то вас никто не вылечит и придется вам лишиться почки.
Я внял словам этого пожилого и, по-видимому, очень опытного врача, имеющего большой опыт медицинской практики, и при этом вспомнил слова Фридриха Великого, сказавшего:
- Прежде, чем врач начнет хорошо лечить, он должен заполнить кладбище мертвыми.
Я последовал советам и не ошибся. Действительно, стало легче, потом спустя неделю, совсем хорошо. Температура оказалась нормальной, и я воспрянул духом. В моей жизни как бы наступила весна и во мне все начало оживать. В организме забродили живительные соки, и я, словно захмелевший от выпитого крепкого вина, с жадностью вдыхал аромат летнего воздуха. После этого я пришел к выводу, что при правильной организации жизни и умеренности в своих желаниях и поведении, можно избежать помощи врачей. Ведь, создавая человеческий организм, природа не нуждалась в посторонней помощи. Она сама созидательница здоровья и силы. А все ненормальности, которые мы часто ощущаем в организме, являются результатом нашего нерадения в отношении самих себя.
Режим, который мне посоветовал этот врач (к сожалению, не помню его фамилии, но лучше иметь безвестное имя одаренному человеку, чем прославленное имя бездарности), я соблюдал в течение более десяти лет. Это было, скорее, по привычке, чем по необходимости.
И вот однажды, будучи уже в Магадане мы с женой решили все-таки проверить мою мочу на содержание лейкоцитов. В поле зрения оказалось всего лишь 2-3, то есть детская норма. Когда в больнице узнали, что мне уже более сорока лет, то усомнились в правильности анализа. Решили, что бутылка с моей мочой была случайно заменена детской, но проверка подтвердила правильность первоначального анализа.
После того я начал есть любые продукты и чувствую себя до сих пор неплохо. Вот, что значит соблюдение режима.
Конечно, я понимаю, по отдельным неудачным случаям нельзя судить об успехах или неудачах врачебной практики, но все же, вероятность неудач увеличивается именно тогда, когда вы, здоровый человек, по всякому пустяку обращаетесь к врачам. Ведь врач должен вам что-то сказать, посоветовать и, конечно, дать рецепт. Вот он и дает, а здоровому человеку всякое вмешательство извне - излишне.
Мне кажется, здоровому человеку куда важнее соблюдать нормальный режим жизни, не делать грубых отступлений от усвоенного повседневного существования, чем все это нарушать, а потом искать себе исцелителя.
Моя жизненная мудрость не была подвластна собственным иллюзиям и самообману. Я всю свою сознательную жизнь добросовестно пытался следовать по пути фактов и логики. Хотя логика иногда может и подвести, но без нее невозможно существовать среди подобных тебе.
Я всегда старался избегать излишеств и недостатков и стремился к середине, ибо избыток чего-либо и недостаток отрицательно влияют на человека. Совершенство человека лучше всего сохраняется серединой, а не крайностями. Правда, быть средним, подальше отстоять от крайностей, это значит быть всегда на втором месте, там, где я собственно и был всю свою жизнь, то есть у подножья.
Я никогда не боялся ошибок в своей работе. Если хотите, то без ошибок творческому человеку и нельзя существовать, ибо из ошибок формируются знания, если ты еще не утратил способность к объективности. Не видеть своих ошибок, значит быть догматиком. Между тем, жизнь – это движение, а движение – это изменение и перемены. Неподвижность – это застой и отсутствие творчества.
Хотя с возрастом в какой-то степени становишься менее доверчивым, но недоверчивость порождается осторожностью и опытностью. Несмотря на это, меня не охладили годы. Конечно, я уже не тот, не цветущий мужчина, но я полон желаний, властвующих над моим телом и поведением, перед которым распахнуты врата жизни и действий, а не уныния. Безусловно, я уже не тот, но этот, теперешний, еще существующий, живет и хочет жить. Я еще живу не только воспоминаниями, но и надеждами. В отношении жизни я жаден. Умирать не хочется, пока не насытишься полностью.
Если некоторые из моих страстей утратили или постепенно утрачивают свою силу, то опыт и умеренность восполняют потери и часто делают меня более благоразумным, чем это было прежде, в молодости.
Я прожил большие годы своей жизни и хотел бы продлить ее до бесконечности, ибо по мере того, как шли мои годы, я пришел к твердому выводу, что жизнь сама по себе интересна и привлекательна. Она не догматична, как церковная вера. В этом и заключается ее сила и занимательность. Да и как не стремиться жить, если ты человек!
Ведь среди всех животных только человек достиг совершенства в своем развитии. Никто, кроме человека, не обладает таким непревзойденным явлением, как человеческий мозг, то есть способностью к абстрактному мышлению. И если когда-нибудь на Земле и появится какой-либо высший вид животных, то это будет не скоро, ибо для развития мыслящего существа из низших форм жизни, по утверждению ученых, понадобилось, по крайней мере, два миллиарда лет. В результате появился организм, отличающийся изумительной сложностью, разнообразные части которого куда более тонко приспособлены друг к другу и к внешнему миру, чем различные части самых сложных механизмов, которые когда-либо были изобретены.
Трудно даже представить себе что-либо более замечательное, чем функционирование и взаимодействие нервной, пищеварительной, дыхательной, кроветворной систем, далее - систем кровообращения, половой, а также желез внутренней секреции. Поразительно уже одно то, как эти ключевые системы разумно действуют.
Компетентные биологи полагают, что в нормальной жизнедеятельности человеческого организма участвует в совершенной гармонии друг с другом, примерно, двести шестьдесят пять триллионов клеток. Причем, каждая клетка является сложной, состоящей из многих взаимодействующих частей. В одиночном акте мышления участвует громадное множество мозговых клеток. Одно движение руки или ноги приводит в движение миллионы мышечных клеток, а одно движение сердца, посылает буквально миллиарды клеток крови в водоворот по длинным извилистым каналам артерий и вен.
У человека кора головного мозга – органа мышления, достигает самого высокого развития. Она вдвое больше по размерам и более чем в два раза сложнее коры головного мозга ближайшего к человеку животного – человекообразной обезьяны. В бесконечно сложной человеческой коре головного мозга насчитывается, примерно, четырнадцать миллиардов нервных клеток и каждая из них связана с сетью тончайших нервных волокон. Все это переплетено друг с другом в такую сложную систему, что общее число способов, которыми они связаны, ошеломляет и почти находится за пределами нашего понимания. Оно немного больше, чем
102783000
Не удивительно, что, имея в своем распоряжении такое замечательное и сложное орудие, мы стремимся как можно дольше жить.
Конечно, все люди смертны. И каждый из нас знает, что это действительно так. И в этом нет никакого сомнения ни у кого, хотя столетиями проблема смерти была одним из главных стимулов философского исследования. О том, что смерти подвержено все живое, не знают только животные, ибо они лишены самого ценного – мышления.
Известно, что экономические и политические системы, цивилизации, переселение народов, войны и мирное время - появляются и исчезают, а вот смерть не меняется. Она всегда находится среди нас, присутствует в самой нашей жизни, как нечто неотъемлемое.
Но я думаю, если смерть всегда и существует, то это не значит, что нормальный человек в повседневной жизни должен думать только о своем конце. Знание того, что ты должен умереть, в какой-то мере поднимает человека над смертью. Эта истина жестока, но ее знание освобождает нас от унизительного страха, от лести самим себе и от самообмана. Тот, кто не может выносить эту истину, тот слаб и капитулирует перед этим фактом. Люди не только легко выносят эту истину, но они поднимаются выше ее, и заняты более благородными мыслями и действиями.
Надо всегда помнить, что бегущий от смерти подвергается в двадцать раз большей опасности, чем тот, кто ее не боится.
От рождения до смерти надо жить здоровой жизнью, работать ради всего дорогого, и этим наслаждаться.
А в общем, это грустная тема для размышлений. Давайте лучше поговорим о чем-либо менее мрачном и тоскливом.
Наш Толик как-то нам прислал 53 больших, хорошо выполненных, фотографий своих картин. Потом, в последующие годы, он не раз привозил другие, новые свои работы. В результате у нас собралась довольно значительная коллекция его картин – 200 штук.
Не будучи специалистом в области художественного искусства, мне трудно оценить их, но на меня они производят большое впечатление своей необычностью и глубоким содержанием. Я не думаю, что мои чувства могли меня так обмануть, чтобы я восхищался чем-то негодным. Картины, безусловно, производят сильное впечатление. Когда их смотришь, то ощущаешь столько загадочного в мировоззрении автора, неведомого в осмысливании содержания картин и неизведанных тайн. С другой стороны, они обладают легкостью исполнения и изящной смелостью мысли.
Часть его картин выставлялась для обозрения в Москве – в Доме книги, в Доме ученых научного центра АН СССР, в ряде московских институтов, несколько раз в МГУ, в Киеве, Минске, Воронеже, во многих других местах, за границей.
Его рисунки помещались в газетах: «Московский комсомолец», «Вечерняя Москва», «Социалистическая индустрия», «Руде право» и многих других газетах, журналах и книгах. Отдельные картины показывались по центральному телевидению.
Посетители выставок картин Толика оставили много отзывов, но нам удалось сохранить только около 300. Вот некоторые из них.
# Над каждой работой можно стоять часами и углубляться в размышления и догадки. Многие работы просто ошарашивают. Особенно понравилась тема об Антарктиде.
# Счастлив тот человек, который умеет выражать свои мысли таким образом.
# Прекрасная техника исполнения.
# Чрезвычайно талантливо.
# Удивительно! Неожиданно увидеть такое в Киеве.
# Рисунки соответствуют восприятию мира современным человеком.
# Выставка заставила задуматься о том, что ждет нас впереди!
# Очень впечатлительная выставка картин. Заставляет дрожать, попав в этот мир фантастичной и необыкновенной музыки картин.
# Уверен, что в основе мира лежат топологические конструкции. Но пока об этом говорит лишь Фоменко. Выставка великолепна!
# Хорошо показано, как человечество «топчется».
# Впервые встречаю в Киеве подобную выставку. Очень благодарен.
# Великолепно! Отлично!
# Дерзайте, творите… Для человека, для познания – нет границ, - оно бесконечно.
# Выставка оригинальная, интересная. Заставляет думать.
# Фантастически интересно. Феерически талантливо. Эмоциональное воздействие на грани предельного (или за гранью). Хочется, чтобы автору достало сил, ибо то, что он делает, есть искусство.
# Есть много общего в восприятии мира математиком и музыкантом, в каждой работе – глубина гармонии, четкость ритма, и, главное живые эмоции и мысль. Произведения автора – звучат.
# То, что здесь представлено, вызывает необыкновенный интерес.
# Своеобразие ритма и композиции – захватывает. Чем дольше ходишь по этому залу, тем сильнее не хочется уходить.
# Гигантская работа мозга. Бесконечность мысли. Сильнейшая абстракция не всегда доступная, но дающая возможность мыслить. Приятно иногда заставить себя «шевелить мозгами». Прекрасная выставка.
# Да, вероятно, мысль современного человечества возбуждена и обострена более, чем у разных пейзажистов прошлого. Дорогой автор! Дерзайте и просвещайте! Вы - глубокий философ и мыслитель, освободившийся от любых традиций. Ваши работы поражали, надеюсь, не только меня.
# Картины восхитительны, несомненно. В них есть что-то необычное, тревожное. Когда меня что-нибудь потрясает, то у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.
# Безусловно, автор одаренный человек. Способен сказать свое слово в искусстве, и не следовать за С. Дали, Вазарелли…
# До чего обидно, что такие таланты у нас остаются неизвестными широкой публике. Уверен, что эти картины вызвали бы большой интерес за рубежом.
# Очень понравилось! Это музыка линий, точек. Это музыка души.
# На несколько минут перенестись бы в мир мифологии и бездонную Атлантиду, побыть рядом с героями «Мастера и Маргариты», ощутить наслаждение творчеством самого автора.
# Эти работы – новое в современном искусстве. Мир автора необычен, заставляет человека мыслить новыми философскими критериями.
# Выставка очень необычная и высокохудожественная.
# Ну, здорово. Мечтаю иметь подобную фантазию.
# Я получила огромное удовольствие от этой выставки. Хотелось бы побольше таких встреч.
# Выставка замечательная: получаешь эстетическое удовольствие (огромное), задумываешься о проблемах человека.
# Это просто замечательно! Мир автора, его восприятие бытия, поражает и волнует. Спасибо ему за то, что он дал возможность посмотреть на вещи его глазами.
# Такой маленький зал, а такой большой мир. Отлично! Своеобразие восприятия поражает.
# Очень интересно. Очень впечатляет. Можно составить мысль, посмотрев на каждую картину. Похоже на хорошие стихи.
# Все это великолепно и ошеломляюще. Спасибо! Если бы я был менее воспитанным, я бы увел несколько картин…
# Показывать так пространство – это великолепно. Это исходит от многого и от нашего представления о нем, от чтения и знания фантастики, наконец, от точных знаний астрономии и сопряженных с ней наук. В данном случае автор ищет и находит многие удачные формы для воспроизведения пространства, особенно сочетание конечности и бесконечности. Если бы выставка проходила месяц, я приходил бы сюда каждую пятницу…
# Весьма своеобразное мировоззрение, а за этим, видимо, и мировосприятие.
# Трудно сформулировать сразу чувства, которые испытываешь, глядя на картины. Но четко понимаешь, что впечатление – потрясающее.
# Устраивайте побольше таких выставок. Большая радость общаться с такими личностями.
# Очень рада, что мне удалось это увидеть. Спасибо вам, профессор, за возможность подумать о жизни глубже, чем думаешь о ней каждый день.
# Потрясающе, а где же оригиналы?
# Всего полчаса! Я не увидел отдельных картин. Перед глазами – огромный человеческий мозг в его движении. На многих – искренность и глубина, но кое-где уже слышны слова – речь, и, кажется, что эти человеческие слова стараются скрыть истину… Я потрясен.
# Прекрасная выставка! Будит мысль! Нет ничего прекраснее встречи с оригинальным талантливым человеком.
# Талант? Да! Как ученый, автор имеет моральное право на это самовыражение. Плохо будет, если выставка породит подражателей, которые этого морального права (ничего за душой) не имеют. Виден класс МГУ.
# Хорошо, но мало!
# Все, что можно было увидеть поверх голов толпы перед фотографиями, невероятно впечатляет.
# Несколько раз посетила выставку… Впечатлений масса! Понравилось!
# Нам очень интересно было общение с вашими работами. Ваши ассоциации рождают множество своих ассоциаций. Мы занимаемся пластикой и очень хотели бы импровизировать на ваши картины. Хотелось бы увидеть еще много ваших мыслей и ощущений.
Киевские мимы
# Совершенно необычно! Проникающее в недра души, рождающее новое восприятие мира, и взывающих к новой мысли в полете.
# Выставка потрясающая! Масса впечатлений! Хотелось бы, чтобы произведения этого автора были выставлены на более длительный срок.
# Несколько раз смотрел выставку и всегда открывал что-то новое. Такие выставки захватывают и заставляют думать. Окружающий мир начинаешь воспринимать по-другому. Обостряется видение мира.
# Благодарен автору за огромную работу. Удивительное сочетание фольклорно-мифологического духа и физико-математизированной вселенной. И верится и не верится, что в основе этой эстетики лежит наука топология. Данное творчество имеет безусловное право на признание и применение.
# Два часа ходил – не мог оторваться. Конечно, хотел бы иметь репродукции.
# Если бы хоть один художник, член союза художников смог похвастаться таким количеством посетителей на собственной выставке. А эта выставка – не рекламированная источниками массовой информации – за четыре дня сделала сенсацию в кругах интеллигенции.
# Для меня это совершенно новый взгляд на мир, мир неожиданный и, вместе с тем, вполне приемлемый. Открыть этот мир мне помог талант, мастерство и фантазия автора, незаурядного, с моей точки зрения, человека. Работы автора – это высокое искусство. Почему его нигде нет?
# Я, к сожалению, не художник, но выставка меня буквально потрясла. По-моему, это настоящее искусство.
# Эти картины будят мысль – и это главное, значит настоящее искусство.
# Почему нам так редко показывают нечто такое, от чего хочется жить и творить? То, что мы видим в картинных галереях – хорошо. Но почему за свои 24 года я в первый раз вижу то, что меня поражает и восхищает. Мое мнение, что данные выставки нужны как воздух. Почему бы не выставлять их на улице, в вестибюлях концертных залов и т.д. Почему боимся будить людей от спячки?!
# Глубокий ум и потрясающий талант – это об авторе. Заставляет думать, будоражит, восхищает – это о картинах. Счастлива, что приобщилась, хочу видеть еще. Мои самые лучшие пожелания автору.
И т.д. и т.п.
Здесь я вам привел только некоторые выдержки из положительных отзывов. Были и критические замечания, но они были немногочисленными и не имели принципиального характера. Они сводились больше к пожеланиям, чем к возражениям.
Тематика картин Толика в основном связана с математикой и физикой, а также с древними цивилизациями, историческими событиями, легендами. В то же время, они являются во многих случаях иллюстрацией математических ассоциаций и теорем дифференциальной геометрии и гомотопической топологии, которой он посвятил себя.
В его картинах математика слилась с легендами о прошлом и будущем. В них для пытливого ума много пищи для размышлений. Воображение так увлекло Толика, что изображения на его картинах оказались за пределами сложившихся традиций и правил. Он пожертвовал формой ради идеи. Это свидетельствует о своеобразии его кисти и блеска творческой мысли. Все картины написаны смело, уверенно, с большим размахом мысли, фантазии и главное – от души. В силу этого они производят неизгладимое впечатление. Они хорошо смотрятся молча, когда отдаешься тому чувству, которое так сильно действует на изумленное созерцание. Толик осознал то, что он хотел выразить. Он отбирает главное из того, что несет в себе. Его картины не подражают известной нам природе. Они несколько выше, являются как бы усовершенствованием и украшением ее.
Когда смотришь рисунки Толика, то создается впечатление, что если бы даже мир близился к концу, от этого не заметил бы, так как безустанно стремится создавать новые миры. Душа Толика целиком отражается в его живописном творчестве, как бы вдохновленным следующим изречением Теренция: «Человек я, и ничто человеческое мне не чуждо».
Рисунки Толика можно разбирать как мыслительные и в тоже время драматические произведения. Они заставляют думать о многих вещах, о коих многие до этого и не подозревали и в то же время вызывают переживания. Поэтому, чтобы их с полной глубиной понимать, нужна особая восприимчивость и умственный подход. Они выполнены с такой же тщательностью, как и с воодушевлением, в силу чего смотрятся с неослабевающим удивлением. Да это и понятно, ибо Толик рисует не под впечатлением, а изображает силу впечатления, не имитацию мысли, а саму мысль. Он живет в порождающей своей фантазии, словно в мире реальностей. У него нет ни одного рисунка, который бы не давал пищи для размышления всякому, кто захочет обратиться к этому необычному искусству. Едва вы бросили взгляд на его рисунки, как взор приковывает и поражает разнообразие линий и деталей. Сначала вам не удается обнаружить никакого порядка и смысла в чередовании изображений, в глазах у вас просто все рябит. От неожиданности вы огорошены. Но, всмотревшись внимательно, начинаете понимать, что все сделано обдуманно, со стремлением добиться определенного впечатления, вызвать у вас желание подчинить себя размышлениям.
Природа щедро наградила Толика творческой живостью ума и здравым смыслом. Силы его души всегда возбуждены и благодаря этому он живет активно и не только для себя, но и для других. В своем творчестве он никогда не был во втором ряду, заслоненным чужой тенью, так как в его картинах полное отсутствие всякой академической условности. Несмотря на ограниченность применяемых им красок, детали выполнены с удивительным совершенством. Его живопись не только глубокомысленна, но и изящна, своеобразна. Вот почему, она торжествует над умами и человеческими чувствами.
Вообще, смотреть и наслаждаться содержанием и красотой картин надо уметь. Известно, что всякому движению свойственна быстрота и медлительность, а наслаждению не свойственно ни то, ни другое. Можно быстро отдаться наслаждению или быстро разгневаться, но в самом процессе наслаждения нет ни абсолютной, ни относительной быстроты. Быстро наслаждаться нельзя.
Высшим наслаждением и его сущностью является созерцание. Только созерцание любят ради его самого, ибо от него ничего не происходит, кроме созерцания. Созерцательная деятельность ума существует ради самой себя и заключает в себе самой ей одной свойственное наслаждение, которое выражается у человека усилением его деятельности.
Наслаждение – это идеал человеческой жизни. Но нужно уметь им пользоваться. Надо кое-чему научиться и кое в чем воспитаться. Но не надо смешивать созерцание с развлечением. Ведь нелепо предположить, что целью жизни является только развлечение, что мы трудимся и испытываем трудности ради развлечения. Развлечение это своего рода передышка, но передышка - не цель жизни, и она существует ради полезной деятельности человека.
Следует отметить, жизнь особо деятельных людей не нуждается в особых развлечениях, так как сама их деятельность заключает в себе и радость и развлечение. В этом, собственно, и проявляется человеческая способность добраться до сути дела.
Для знакомства с живописными работами Толика нашу квартиру часто посещали знакомые и знакомые наших знакомых. За эти годы у нас побывали, например: Шкловеры, Якунины, Бутовецкие, Кондратенко, Погарцевы, Надеины, Нагорные, Головины, Скриповы, Бескровные, Трофименко, Тканевы, Платоновы и ряд других сотрудников других лабораторий и отделов института. Причем, некоторые из них смотрели картины по несколько раз.
Надо сказать, что все эти семьи и одиночки отнеслись по-разному к картинам, да это и естественно. Все они – разные, и интересы у них тоже разные, хотя почти все имеют высшее образование. Шкловеры, например, восхищались масштабностью и необычностью сюжетов, включая и иные миры, хотя глубины своего суждения не проявили. Нагорные – блестящим ракурсом и тонким исполнением рисунка, Погарцевы – глубоким содержанием, своеобразной направленностью и хорошим сочетанием сюжета с выразительностью рисунка, Осьмины молча созерцали. Трудно сказать, что они думали. Лица у них были скучающие. Но когда человек молчит, значит либо он очень умен, либо думает о нас плохо, а возможно и завидует. Головины, Скриповы, Надеины, Мельниковы смотрели с увлечением. Наиболее подготовленными к просмотру оказались Погарцевы, Кондратенко, Мельниковы, Надеины, Головины, Скриповы и Трофименко.
Бутовецкие больше делали вид, что они интересуются вещами, к которым, по нашему мнению, меньше всего подготовлены как своими знаниями, так и природными способностями. Якунины смотрели без всякого интереса, скорее по принуждению, чем по желанию. Раз показывают, то куда же деваться, надо смотреть, хотя и не хочется. Во всяком случае, у нас с женой осталось такое впечатление.
Все эти люди по глубине своих взглядов совершенно разные. Да это и понятно, ибо не все они имеют одинаковые наклонности.
Якунины, например, не проявляют особого интереса ни к литературе, ни к искусству, хотя сами они об этом думают иначе. Зато они много говорят.
Несмотря на это, в общем, это современная семья.
Отступая в сторону от моего рассказа, хочу высказать одну мысль? Вообще излишняя разговорчивость для человека не тем опасна, что он любит рассказывать различные небылицы, а тем, что это отвлекает его от того хорошего, чем наградила его природа. Ведь для того, чтобы без конца говорить, нужен материал: где и что случилось, кто и что сказал, где и что можно достать, кто и во что одет и т.п. Значит, надо все это добывать, тратить на это пустое дело свое драгоценное время и тем самым притуплять свои другие, более нужные, человеческие качества.
Возможно, в чем-то я и неправ. Ученые утверждают, - языки развивались главным образом потому, что каждому узнавшему что-то новое хотелось немедленно сообщить другому. Потребность в такой скорости передачи фактов приводила к совершенствованию языковой речи. Пальма первенства в этом во все века отдавалась женщинам. Считается, что на двадцать женских слов, произносимых ими в разговорах, приходится только одно мужское. Вот, вероятно, почему главная роль в разработке звуковой речи, вплоть до возникновения письменности, принадлежит женщинам. Да и само слово женщина якобы означает по латыни – молва, по-гречески – говорю. И имя первой женщины в Библии - Ева – значит, как иногда считается, не только жизнь, но также и возвещать, говорить.
Наиболее интересными людьми являются Погарцевы, Головины, Кондратенко, Надеины и Мельниковы. Нагорный, хотя и непризнанный писатель, но интересен тем, что издал свои первые новеллы в виде отдельной небольшой книжечки. Правда, не все в этих новеллах хорошо и изящно, но все же они читаются. Я считаю, таких людей надо поддерживать и понимать. Ведь он стремится к чему-то, а это уже почетно.
Наружность Нагорного не привлекательная. Но располагающая. Лицо у него скорее четырехугольное, чем овальное. Он редко когда улыбается и еще реже смеется. Всегда слушает других с большим вниманием, даже с каким-то пристрастием. Когда с ним разговариваешь, то создается впечатление, что он вас как бы изучает, хочет проникнуть к вам в душу. Между тем, сам очень замкнут. О себе ничего никогда не говорит. Создается впечатление, что в разговорах с другими что-то недосказывает, умалчивает. Его прошлого никто не знает.
Другое дело Погарцева. Она обладает неограниченной любознательностью. Проявляет большой интерес к литературе, к искусству и даже к философии. И все это она делает не без успеха. Она не только много читает, но по прочитанному имеет свое собственное мнение, что весьма важно. Делала, а возможно и сейчас делает попытки сочинять рассказы. Неплохой она и инженер, обладает прекрасной подготовкой. Изучает людей, но не всегда достаточно глубоко и это иногда ее подводит. Ее натура не столько художественная, сколько сентиментальная. Ее волнует не описание природы, а изменение чувств, переживаний. В каждом явлении она отыскивает то, что отвечает ее запросам и отметает как ненужное все, что не удовлетворяет ее душевной потребности.
В поэтических душах, какой является Погарцева, легко могут соседствовать убеждения и сомнения. В силу этого она всегда стремилась быть хорошо знакомой не только с технической литературой по специальности, но и с теми философскими и художественными произведениями, которые давали пищу ее уму. По ее мнению, она не достигла того, о чем мечтала, что лелеяла и на что она полагала себя способной. Причиной она считает утомленность заботами семейной жизни.
Ее внешность смотрится неплохо. Она малого роста, но скроена недурно, не пухлая, но и не худая. Очень чувствительная натура, но с характером. Любит повелевать, но не слишком сильно. Создается впечатление, что в семьи она должна царить, но в действительности это не всегда так. Она не свободна от материнского субъективизма. Достаточно понаблюдать и сразу можно заметить ее слепую любовь к своим детям и особенно к младшему ребенку – сыну. Это часто приводит к слабости в воспитании детей. Воспитанию она придает очень большое значение и уделяет ему много искреннего внимания, но любовь заслоняет пеленой ее разум и детям разрешается то, что, в общем-то, и не следовало бы разрешать. Ее глаза разума могли бы видеть все это гораздо лучше, если бы им не мешали ее чувства. Вследствие этого у нее к своим детям не хватает нужной твердости, которая ослабляется под влиянием любви и жалости к ним. Этот разлад между возможностями и желаниями, отсутствие равновесия сводит ее благие усилия к уменьшению того, чего бы ей хотелось.
Конечно, всем жалко своих детей, но это не значит, что поступая так, вы делаете для них добро. Все мною сказанное будет звучать правдиво, если к воспитанию детей Погарцевой предъявить особо высокие требования. Если же подходить к ним с обычной меркой, то дети вполне развиты и будут хорошими людьми. Во всяком случае, нет никакой опасности в их воспитании и становлении.
Погарцевой некоторые рисунки нашего Толика настолько понравились, что она изъявила желание иметь их фотографии у себя. Особенно ей понравилась картина: сцена «Пилат и Воланд», описанная в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», «Последняя и первая пара людей» (отголоски катастрофы), «Великое молчание гибнущей цивилизации» и другие.
Очень интересен и глубок Александр Погарцев. Очень много работает и многого достигает, весьма доброжелателен, очень активен и самостоятелен.
В целом, Погарцевы - весьма положительные люди, с большим кругозором, положением, занимаемом в науке, в обществе и кругу знакомых, значительным запасом знаний, здравого смысла и понимания действительности. Они всегда были нам очень интересны.
Интересен и привлекателен Скрипов. Он имеет почтительный вид, с добрым лицом и по особенному торчащими кисточками бровей, ласковым взглядом и улыбкой, которая во всех рождает добрые чувства. Он спокоен, обладает достаточной умеренностью и мужеством. Когда идет спор между знакомыми, он молча покачивает головой, пожимает плечами и, нисколько не возмущаясь горячностью спора, как бы забавляется такой наивностью и пылкостью. Говорит он всегда правду, так как верит сам тому, что говорит. Имеет хорошую подготовку, интересуется многими вопросами науки, литературы, искусства, вплоть до физкультуры. Пишет он и стихи, и довольно легко. Возможно, они и не являются шедеврами, но читаются хорошо и мне его творчество очень нравится. Если их кто-либо вздумает хулить, то и в этом случае они не поблекнут и вряд ли найдется человек, который бы поверил в эту хулу. О недостатках я не говорю. Положительного у Скрипова достаточно много, чтобы все его мелкие недостатки растворились в его достоинствах.
Привлекает к себе и Головин. Он худ и довольно высок. Лет ему этак под сорок, сорок пять. Лицо у него бледное. Его впалые щеки, беспокойные глаза, прямой нос с тонкими, весьма подвижными ноздрями, покатый лоб, на который опускается прядь светло-русых волос, тонкие и бледные губы – все это говорит о впечатлительном человеке, страстной и честной натуре. В своих суждениях он тверд. Ему свойственно редкое сочетание энергии и сосредоточенности, чего не хватает многим. Вот только законченности в его работах, суждениях, пока нет. Он сейчас находится в той стадии развития, когда жадно все впитывает и еще почти ничего не отдает.
Для полноты его портрета следует добавить, что когда он говорит (а он говорит всегда много, подробно, с деталями и с любовью это делает), то чувствуется как бы излишняя, возможно, даже небольшая, но все же есть, доля самоуверенности. Он как бы немного недооценивает слушателя. Это, возможно, объясняется тем, что он довольно глубоко разбирается во многих вопросах, а там, где он недостаточно подготовлен, пытается либо уйти, отмахнуться от этого, либо вникнуть и понять существо вопроса. И это ему часто удается. Создается впечатление, что когда он что-то рассказывает, то увлекается, и так наслаждается тем, о чем говорит и познал сам, что совершенно не замечает, или во всяком случае мало замечает, что это могут знать и другие в такой же мере. Вот эта увлеченность и создает впечатление некоторой самоуверенности.
Интересуется он и политикой, и не без успеха, а вот в науке он занимается текучкой – справками, совещаниями и некоторыми статистическими исследованиями экономики нашей отрасли. К сожалению, он мало придает значения публикации своих работ, которые ему вполне могли бы быть по плечу.
Но, в общем, в этом человеке я вижу много хорошего. Ведь он со смаком рассказывает свои соображения другим не потому, чтобы их поучать, а как бы от радости того, что он сам это познал. А это надо приветствовать и поощрять. То, что он делает, это одна из форм самовоспитания и самообразования. Головин этой формой совершенствования себя пользуется довольно удачно.
О других наших знакомых, посещавших наш дом, я здесь не говорю. Они тоже заслуживают добрых упоминаний. По ходу моего рассказа вы еще встретитесь с ними. Все то, что о них в моей памяти покрылось илом и почти не видно, я постараюсь восстановить, если и не все подробности, то все же основные события.
