Глава 1. АНТИЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА
§ 2. Литературные мистификации и подделки
Историю литературных подделок мы изложим в основном по фундаментальному исследованию Евгения Ланна [50]. Если сообщаемая ниже информация не сопровождается ссылкой, это означает, что она заимствована из [50](или из [7], стр. 655—706).
Церковные подделки
«Как хороший охотник, шел мистификатор во все века по следам писательской
популярности. До Ренессанса благочестивый монах подделывал творения «отцов
церкви», не прекращая своей работы даже и тогда, когда воинствующая церковь
стала медленно отступать на новые позиции и вместе с ослаблением ее экономического
значения ослабевала роль политическая. В эту эпоху мистификация входила
в виде «идеологических резервов» и помогала клирикам XVI века эти позиции
удерживать, обогащая боевое снаряжение церкви многочисленными подделками:
новонайденным св. Бернардом, подделанным в 1449 году Жаном Гарландом,
полемической книгой св. Афанасия, направленной против еретиков — автор
этой книги епископ Вигилиус, комментариями святого Амвросия к посланиям
апостола Павла, подделанными донатистом Тихониусом в 1532 году, и т.д.
и т.п.» ([50], стр. 103—104).
В IX веке Исидор Севильский представил почти сто посланий и декретов,
написанных им от имени «более древних» римских епископов, начиная от «современников
апостолам», вместе с несколькими письмами от предполагаемых корреспондентов
воображаемых пап и с деяниями до тех пор неизвестных соборов.
Эти знаменитые декреталии «... приняты были без всякого сомнения... В
следующем столетии на них делал ссылки прюмский аббат Репине, и ими продолжали
пользоваться составители подобных же произведений вплоть до XII столетия,
когда Грациан положил их в основу своей книги «Decretum», этого обширного
свода средневековых церковных законов, и то, что построено на этой основе,
остается до сих пор» ([7], стр. 420).
«Подложность этих документов легко была доказана грубыми анахронизмами
и промахами... Время составления этой книги нужно считать между VI Парижским
собором, бывшим в 829 году, так как из этого собора многое заимствовал
подделыцик, и Квиерсийским собором, бывшим в 857 году, где эти декреталии,
говорят, уже приводились в качестве авторитетных документов Карлом Лысым...теперь
вообще думают, что они написаны в Меце, а Гинкмар даже говорит, что сборник
этот был привезен из Испании Рикульфом, занимавшим Мецкую кафедру с 787
по 814 г.» ([7], стр. 418).
Другим знаменитым церковным подлогом того же времени является так называемый
«Дар Константина», на котором римская курия основывала свои претензии
на светскую власть.
Огромное число документов было подделано монахами средневековья для обоснования
своих прав на земельные владения.
Например, в Национальном архиве Франции хранится датированный 558 годом
(!) документ о передаче королевского домена аббатству Сент Винсент и Сент
Круа (позже аббатство Сен Жермен де Пре). Подложность этого документа
установлена уже давно (см.[55], стр. 57).
В русской истории известны поддельные грамоты князя Андрея Боголюбского
Киево-Печерской лавре и князя Дмитрия Донского Троице-Сергиевскому монастырю,
с помощью которых эти монастыри пытались захватить новые земельные участки
(см. [55], стр. 57).
Подложные родословные
Хорошо известна история подложной родословной царя Василия, в которой
линия его предков была проведена вплоть до «персидских царей». Этот подлог
был написан Игнатием «старинными буквами» на древнем по виду пергаменте
и подсунут в библиотеку, будучи завернут в старинную рукопись.
Вообще, история подложных родословных может составить предмет самостоятельного
большого исследования. Практика их составления уходит далеко в глубь веков.
Уже якобы в IV веке бл. Иероним утверждал, что отец св. Паулы просходил
от Агамемнона, что Юлий Фест — потомок Юлия Цезаря, а Фабии (современники
Иеронима) считали своим предком Кунктатора. В IX веке Фотий составил фракийскому
крестьянину Василию, занявшему константинопольский престол, родословие,
делавшее его потомком знаменитых династий древности.
Особенно много фальшивых генеалогий изготавливается в XI веке в Византии.
Пселл называет среди предков Кируария Гераклидов, Пелепидов, Кира Персидского,
Креза и Дария Гистаспа. Атталиат насчитал у знатной семьи Фок 72 поколения,
включая «знаменитых Фабиев», обоих Сципионов и Эмилия Павла (см. [74],
стр. 54).
Как ни странно, эти византийские хронологии некоторыми историками всерьез
рассматриваются как достоверные исторические документы.
Фантастические личности
В истории известно много личностей, появившихся по недоразумению, но
мгновенно обросших плотью и получивших обстоятельные биографии. Вот, например,
как возникла личность святой Вероники. Предание гласит, что, когда Христос
нес крест, он встретил женщину, которая стерла пот с его лица, и на платке
осталось изображение лица Иисуса. Этот платок находится одновременно в
трех местах: в Риме, Турине и в Испании. Для объяснения этого чуда было
сказано, что сложенный втрое, он дал трижды отпечаток святого лика, откуда
и произошли эти три экземпляра, и это — одно из обоснований тройственности
божества. В воспоминание об этой легенде голова Христа изображается на
полотне, поддерживаемом ангелами или женщиной. Внизу подпись: «Вэра иконика»,
что значит «истинный образ» (в православии — «нерукотворный образ»). Средневековые
монахи, не понимая этих слов, соединили их вместе, приняли за женское
имя и сочинили весьма обстоятельную историю св. Вероники.
Аналогичным образом появились две святые Ксенориды, из которых одна, по
мартирологу кардинала XVI века Барониуса, была замучена в Антиохии. Дело
было так: Барониус прочитал в одной из бесед Иоанна Златоуста (где речь
шла об Антиохии) греческое слово «ксенорис», означающее «парную запряжку».
Приняв это слово за имя, он составил понемногу биографию двух святых Ксенорид,
из которых будто бы об одной говорил Златоуст, а о другой — Иероним в
восьмом письме к Деметрию. Специальная булла папы Григория XIII установила
празднование дня святых Ксенорид 24 января. Но вскоре подлог был разоблачен,
и кардинал уничтожил все издания своего мартиролога. Однако несколько
экземпляров сохранилось в библиотеках Брюгге и Шамбери.
Слова «эмитере» (появляться) и «хелидон» (ласточка), которыми монахи для
себя обозначили на полях месяцесловов прилет ласточек весною, сделались
именами св. Эмитерия и св. Хелидонии с подробнейшими биографиями, привязанными
к исторической обстановке.
Звезда Ригель («Марина астэр») в созвездии Ориона дала происхождение двум
святым: Марину и Астеру с подробными биографиями.
Церковная формула «рогарэ эт донарэ» (просить и давать) превратилась в
святых Рогациана и Донациана с подробными биографиями, имеющими вполне
«исторический» вид.
Латинское выражение «флорам эт люцэм» (цвет и свет) превратилось в св.
Флору и св. Люцию также с подробными биографиями.
Языческий год начинался в марте, и в течение первой недели этого месяца
было принято поздравлять с Новым годом неизменной формулой: «пэрпэтуам
фелицитатэм!» (вечного счастья!). Эти слова были персонифицированы не
только в календаре (где мы находим день святых Перпетуи и Фелицитаты 7
марта), но и в многочисленнейших мощах, число которых огромно. Хорошо
известны и биографии этих святых. Вот, например, достовернейшие подробности
этих биографий:
«Молодым же женщинам дьявол приготовил свирепую корову, и выдержав для
посмешища соответствие и в отношении пола; их раздели и в сетчатых накидках
привели на арену, возроптал народ, видя, что одна — нежная девушка, другая
— родильница с капающим из грудей молоком. Их увели и в рубашках привели
снова. Первой была ошиблена Перпетуя, упав, она прикрыла туникой обнаженное
бедро, более заботясь о стыде, чем о боли; затем, найдя свою шпильку,
она приколола волосы: не подобало ведь мученице принять смерть с распущенной
косой, чтобы не оказаться скорбящей в минуту своей славы. После этого
она встала и, увидев, что Фелицитата, сшибленная, лежит на земле, подошла
к ней, протянула ей руку и подняла ее...» (цитата из Жития св. Перпетуи
по [72], стр. 272).
Подделки античных авторов
Не успел в 1465 году заработать в Италии первый типографский станок,
как уже через несколько лет история литературы зарегистрировала подделку
латинских авторов.
В 1498 году Анниус де Витербе опубликовал в Риме сборник произведений
СЕМПРОНИУСА, КАТОНА и многих других, которые он якобы нашел в Мантуе,
а на самом деле сам же и сочинил.
В 1519 году французский ученый де Булонь подделал две книги В. ФЛАККА,
а один из замечательных ученых- гуманистов Сигониус опубликовал в 1583
году неизвестные до него отрывки из ЦИЦЕРОНА. Эта симуляция была сделана
с таким мастерством, что обнаружилась только через два века, да и то случайно:
было найдено письмо Сигониуса, в котором он сознавался в фальсификации.
В том же веке один из первых немецких гуманистов, познакомивших Германию
с римскими классиками, Пролюциус написал седьмую книгу «Календарной мифологии»
ОВИДИЯ. Мистификация эта была отчасти вызвана ученым спором о том, на
сколько книг делилось это сочинение Овидия; несмотря на указания от имени
автора, что книг у него шесть, некоторые ученые Ренессанса, основываясь
на композиционных особенностях, настаивали на том, что книг должно быть
двенадцать.
Голландец Мерула, автор «Всемирной истории», цитировал неоднократно длинные
абзацы из рукописи ПИЗОНА и из грамматики времен Траяна, никогда не существовавших.
Францисканец Гевара опубликовал «найденный» им во Флоренции философский
роман, героем которого является МАРК АВРЕЛИЙ. Исторический роман имел
успех, однако анализ обнаружил мистификацию.
В конце XVI века был мало освещен вопрос о распространении христианства
в Испании. Для восполнения досадного пробела испанский монах Хигера после
большой и сложной работы написал хронику от имени никогда не существовавшего
римского историка ФЛАВИУСА ДЕКСТЕРА.
В XVIII веке голландский ученый Хиркенс издал под именем ЛЮЦИЯ ВАРА, якобы
трагического поэта эпохи Августа, трагедию. Совершенно случайно удалось
установить, что венецианец Коррарио издал ее в XVI веке от своего имени,
никого не пытаясь ввести в заблуждение.
Испанец Мархена в 1800 году развлекался сочинением на латинском языке
рассуждении порнографического характера. Из них он сфабриковал целый рассказ
и связал его с текстом XXII главы Петрониева «Сатирикона». Невозможно
отличить, где кончается Петроний и начинается Мархена. Свой отрывок с
Петрониевым текстом он и издал, указав в предисловии и воображаемое место
находки.
Это не единственная подделка сатир ПЕТРОНИЯ. За столетие до Мархена французский
офицер Нодо издал «полный» «Сатирикон», якобы «по рукописи тысячелетней
давности, купленной им при осаде Белграда у одного грека», но никто не
видел ни этой, ни более древних рукописей Петрония.
Также переиздавался КАТУЛЛ, подделанный в XVIII веке венецианским поэтом
Коррадино, который якобы нашел в Риме список Катулла.
Немецкий студент XIX века Вагенфельд якобы перевел с греческого на немецкий
историю Финикии, написанную финикийским историком САНХОНИАТОНОМ и переведенную
на греческий язык ФИЛОНОМ из Библоса. Находка произвела огромное впечатление,
один из профессоров дал предисловие к книге, после чего она была издана,
а когда у Вагенфельда потребовали греческую рукопись, он отказался ее
представить.
В 1498 году в Риме было опубликовано Евсевием Зильбером от имени БЕРОЗА,
«вавилонского жреца, жившего за 250 лет до Рождества Христова», но «писавшего
по-гречески», сочинение на латинском языке «Пять книг древностей с комментариями
Иоанна Анни». Книга выдержала несколько изданий, а потом оказалась подделкой
доминиканского монаха Джиованни Нанни из Витерборо. Однако, несмотря на
это, легенда о существовании Бероза не исчезла, и в 1825 году Рихтером
в Лейпциге была выпущена книга «Дошедшие до нас халдейские истории Бероза»,
якобы скомпилированная из «упоминаний» о Берозе в работах других авторов
(см. [4], стр. 659—660). Удивительно, что, например, акад. Тураев нимало
не сомневается в существовании Бероза и считает, что его сочинение «для
нас в высокой степени ценно» ([32], т.1, стр. 20).
В двадцатые годы нашего века «немец Шейнис продал в Лейпцигскую библиотеку
несколько фрагментов из классических текстов. Среди других был листок
из сочинений ПЛАВТА, написанный пурпурными чернилами. Хранители кабинета
рукописей Берлинской академии наук, совершенно уверенные в достоверности
своей покупки, расхваливали ее: «Прекрасный почерк носит все черты, характерные
для очень давнего периода. Видно, что это фрагмент роскошной книги; употребление
пурпурных чернил свидетельствует о том, что книга находилась в библиотеке
богатого римлянина, может быть, в императорской библиотеке. Мы уверены,
что наш фрагмент является частью книги, созданной в самом Риме» ([55],
стр. 58). Однако через два года последовало скандальное разоблачение всех
рукописей, представленных Шейнисом.
Выдуманные авторы
Ученые эпохи Возрождения (и более позднего времени) не довольствовались
«находками» рукописей уже известных до них писателей, они сообщали друг
другу об «открытиях» ими и новых, неведомых до тех пор авторов, как сделал
в XVI веке Мюрэ, приславший Скалигеру собственные свои стихи под именем
забытых латинских поэтов АТТИЯ и ТРОБЕЯ. Даже историк Ж. Бальзак создал
вымышленного латинского поэта. Он включил в издание латинских стихотворений,
вышедшее в 1665 году, одно, восхвалявшее Нерона и якобы найденное им на
полуистлевшем пергаменте и приписанное неизвестному современнику Нерона.
Это стихотворение даже включалось в антологии латинских поэтов, пока не
обнаружилась подделка.
В 1729 году Монтескье опубликовал во французском переводе греческую поэму
в духе Сафо, сообщив в предисловии, что эти семь песен написаны неизвестным
поэтом, жившим после Сафо, и найдены им в библиотеке одного греческого
епископа. Позже Монтескье признался в мистификации.
В 1826 году итальянский поэт Леопарди подделал две греческие оды в стиле
Анакреона, написанные якобы неведомыми до тех пор поэтами. Он же издал
и вторую свою подделку — перевод латинского пересказа греческой хроники,
посвященной истории отцов церкви и описанию горы Синай.
Знаменитой подделкой античных классиков является мистификация Пьера Луиса,
выдумавшего поэтессу БИЛИТИС. Он печатал ее песни в «Меркюр де Франс»,
а в 1894 г. выпустил их отдельным изданием. В предисловии Луис изложил
обстоятельства «находки» им песен неизвестной греческой поэтессы VI века
до н.э. и сообщил, что некий д-р Хейм даже разыскал ее могилу. Два немецких
ученых — Эрнст и Вилламовиц-Мюллендорф — тотчас же посвятили новооткрытой
поэтессе статьи, и имя ее было внесено в «Словарь писателей» Лолье и Жиделя.
В следующем издании «Песен» Луис поместил ее портрет, для которого скульптор
Лоране скопировал одну из терракот Лувра. Успех был огромен. Еще в 1908
году не всем было известно о мистификации, так как в этом году он получил
от одного афинского профессора письмо с просьбой указать, где хранятся
оригиналы песен Билитис.
Обратим внимание, что почти все разоблаченные мистификации такого рода
принадлежат новому времени. Это понятно, ибо поймать за руку гуманиста
эпохи Возрождения, выдумавшего нового автора, практически невозможно.
По всем данным следует поэтому ожидать, что хотя бы некоторые из «античных»
авторов были выдуманы гуманистами.
Подделки нового времени
Ближе к новому времени изобретались не только античные авторы. Одной
из самых знаменитых фальсификаций такого рода являются поэмы ОССИАНА,
сочиненные Макферсоном (1736—1796), и поэмы РОУЛЕЯ Чаттертона, хотя эти
подделки и были довольно быстро разоблачены, но их художественные достоинства
обеспечивают им заметное место в истории литературы.
Известны подделки Лафонтена, писем Байрона, Шелли, Китса, романов В. Скотта,
Ф. Купера и пьес Шекспира.
Особую группу среди подделок нового времени составляют сочинения (в основном
письма и мемуары), приписываемые какой-нибудь знаменитости. Их известно
несколько десятков (только самых знаменитых).
В XIX веке продолжались подделки «под старину», но уже, как правило, не
связанные с античностью. Так, в конце XIX века сенсацию вызвала «найденная»
иерусалимским торговцем Шапиро рукопись якобы I тысячелетия, повествующая
о странствовании евреев по пустыне после исхода из Египта.
В 1817 году филолог Вацлав Ганка (1791—1861) в церкви маленького города
Кралев Двор на Эльбе якобы нашел пергамент, на котором старинными буквами
были написаны эпические поэмы и лирические песни XIII—XIV вв. Впоследствии
он «открыл» еще много других текстов, например старинный перевод Евангелия.
В 1819 г. он стал хранителем литературных коллекций, а с 1823 г. — библиотекарем
Национального Чешского музея в Праге. В библиотеке не осталось ни одной
рукописи, к которой Ганка не приложил бы свою руку. Он изменял текст,
вставлял слова, вклеивал листы, вычеркивал абзацы. Он придумал целую «школу»
древних художников, имена которых вписал в попадавшие ему в руки подлинные
старинные рукописи. Разоблачение этой невероятной по масштабу фальсификации
сопровождалось оглушительным скандалом (см. [55], стр. 63—67).
Знаменитый Винкельман, основатель современной археологии, стал жертвой
мистификации со стороны художника Казановы (брата известного авантюриста),
иллюстрировавшего его книгу «Античные памятники» (а ведь Винкельман был
археолог — профессионал!).
Казанова снабдил Винкельмана тремя «древними» картинами, которые, по его
уверению, были сняты прямо со стен в Помпеях. Две картины (с танцовщицами)
были изготовлены самим Казановой, а картина, на которой был изображен
Юпитер и Ганимед, — живописцем Рафаэлем Менгесом. Для убедительности Казанова
сочинил совершенно невероятную романтическую историю о некоем офицере,
который якобы тайком ночью выкрал эти картины из раскопок. Винкельман
поверил не только в подлинность «реликвий», но и во все басни Казановы
и в своей книге описал эти картины, отметив, что «любимец Юпитера, несомненно,
принадлежит к числу самых ярких фигур, доставшихся нам от искусства античности...»
(см.[37], стр. 37—38).
Фальсификация Казановы имеет характер озорства, вызванного желанием подшутить
над Винкельманом.
Аналогичный характер имеет известная мистификация Мериме, который задумал,
увлекаясь славянами, поехать на Восток, чтобы описать их. Но для этого
нужны были деньги. «И я задумал, — признается он сам, — сначала описать
наше путешествие, продать книгу, а затем истратить гонорар на проверку
того, насколько я прав в своем описании». И вот он выпускает в 1827 г.
сборник песен под названием «Гусли» под видом переводов с балканских языков.
Книга имела большой успех, в частности, Пушкин в 1835. г. сделал псевдообратный
перевод книги на русский язык, оказавшись более легковерным, чем Гете,
который сразу почувствовал мистификацию. Мериме предпослал второму изданию
ироническое предисловие, упоминая тех, кого ему удалось провести. Пушкин
потом писал: «Поэт Мицкевич, критик зоркий и тонкий знаток славянской
поэзии, не усомнился в подлинности сих песен, а какой-то немец написал
о них пространную диссертацию». В последнем Пушкин совершенно прав: наибольший
успех эти баллады имели у специалистов, нимало не сомневавшихся в их аутентичности.
Фальсификации в науке
Много фальсификаций известно и в истории естественных наук. В 1726 г.
в Вюрцбурге была опубликована книга, в которой увлекательно и вполне «научно»
рассказывалось об окаменевших цветах, лягушке, пауке, который окаменел
вместе с пойманной им мухой, о табличках с еврейскими письменами и о других
замечательных находках. Эта книга содержала двести удивительных изображений
окаменевших насекомых и мелких животных. Ее автор, Берингер, профессор
и доктор философии, медицины и пр., снабдив ее обширным ученым трактатом
о пользе изучения окаменелостей, мечет громы и молнии против своих завистников,
распространяющих слухи, будто эти глиняные (!) фигурки как шалость подкинуты
в раскопки, возглавляемые этим профессором, и очень убедительно доказывает,
что все находки являются подлинными окаменелостями. Однако «клеветники»
собрали студентов, и те продемонстрировали перед публикой процесс изготовления
этих окаменелостей. Берингер потратил все свое состояние, чтобы скупить
экземпляры своей книги, но это ему не удалось. Через 40 лет, уже после
его смерти, франкфуртский издатель Гёбгард в 1767 г. переиздал этот толстый
труд как курьез (см. [37], стр. 37 и [б], стр. 423—425).
Хорошо известен происшедший уже в XIX веке скандал с Мишелем Шалем, который
обнародовал письмо Паскаля к Бойлю, где Паскаль излагает гипотезу о взаимном
притяжении тел; а на следующем заседании французской академии Шаль огласил
и другое «свежее» письмо Паскаля к Ньютону (тогда — студенту), в котором
Паскаль знакомит Ньютона с законом тяготения. Грандиозный скандал, вызванный
этими письмами, только через два года привел к разоблачению фальсификации.
Автором оказался некий Врэн- Люка.
Другие фальсификации
Примеры подделок, мистификаций, апокрифов и т.п. и т.д. можно неограниченно
умножать. Мы рассказали лишь о самых известных. Приведем еще несколько
разрозненных примеров.
В истории развития каббалы хорошо известна книга «Зогар» («Сияние»), приписанная
танаю Симону бен Иохая, жизнь которого окутана густым туманом легенды.
М.С. Беленький пишет: «Однако установлено, что автором ее был мистик Моисей
де Леон (1250—1305). О нем историк Грен сказал: «Можно лишь сомневаться,
был ли он корыстным или набожным обманщиком...» Моисей де Леон написал
несколько сочинений каббалистического характера, но они не принесли ни
славы, ни денег. Тогда незадачливому сочинителю пришло в голову верное
средство для широкого раскрытия сердец и кошельков. Он принялся за писательство
под чужим, но пользовавшимся авторитетом именем. Ловкий фальсификатор
выдал свой «Зогар» за сочинение Симона бен Иохая... Подделка Моисея де
Леона имела успех и произвела сильное впечатление на верующих. Защитниками
мистики книга «Зогар» веками обожествлялась как небесное откровение» ([42],
стр. 143).
Одним из известнейших гебраистов нового времени является Л. Гольдшмидт,
более двадцати лет положивший на критическое издание первого полного перевода
на немецкий язык Вавилонского талмуда. В 1896 г. (когда ему было 25 лет)
Гольдшмидт издал якобы новонайденное талмудическое сочинение на арамейском
языке «Книга миротворения». Однако почти немедленно было доказано, что
эта книга является переводом самого Гольдшмидта эфиопского сочинения «Гексамерон»
псевдо-Епифания (см. [162], т.2, стр. 777 и [ б], стр. 658).
Вольтер нашел в Парижской Национальной библиотеке рукопись, комментирующую
Веды. Он не сомневался, что манускрипт был написан браминами до похода
в Индию Александра Македонского. Авторитет Вольтера помог издать в 1778
году французский перевод этого сочинения. Однако вскоре выяснилось, что
Вольтер пал жертвой мистификации.
В Индии в библиотеке миссионеров были найдены поддельные комментарии такого
же религиозно-политического характера к другим частям Вед, также приписанные
браминам. Аналогичной подделкой был введен в заблуждение английский санскритолог
Джойс, переведший открытые им стихи из Пураны, излагающие историю Ноя
и написанные каким-то индусом в виде старинного санскритского манускрипта.
Большую сенсацию вызвала в свое время находка итальянского антиквария
Курцио. В 1637 году он опубликовал «Фрагменты этрусской древности», будто
бы по манускриптам, найденным им закопанными в землю. Подделка была быстро
разоблачена: Курцио сам закопал написанный им пергамент для придания тому
старинного вида.
В 1762 году капеллан Мальтийского ордена Велла, сопровождая в Палермо
арабского посла, решил «помочь» историкам Сицилии найти материалы для
освещения ее арабского периода. После отъезда посла Велла распустил слух,
что этот дипломат передал ему древнюю арабскую рукопись, содержащую переписку
между властями Аравии и арабскими губернаторами Сицилии. В 1789 г. вышел
итальянский «перевод» этой рукописи. Скандальная и во многих отношениях
примечательная история разоблачения этой подделки изложена в [7], стр.
697.
Итоги
Во введении к своей книге Ланн пишет:
«...история мировой литературы, зная о фальсификации многих ее памятников,
старается о ней забыть.
Эразм с горечью жаловался еще в XVI веке, что нет ни одного текста «отцов
церкви» (т.е. первых четырех веков христианства. — Авт.), который можно
было бы безоговорочно признать подлинным. Судьба памятников литературных,
быть может, столь же незавидна. В самом конце XVII века ученый иезуит
Ардуин ...доказывал, что античному миру принадлежат только Гомер, Геродот,
Цицерон, Плиний, «Сатиры» Горация и «Георгика» Вергилия. Что же касается
остальных произведений древности... все они созданы в XIII веке нашей
эры. Доказательства ученого-иезуита в свое время были легко опровергнуты
(интересно как? — Авт.), но едва ли найдется хотя бы один исследователь,
который станет утверждать, что дошедшие до нас классики Греции и Рима
не изуродованы переписчиками.
Достаточно поставить этот вопрос (об аутентичности рукописей классиков.
— Авт.), чтобы признать полную невозможность установить, где кончается
в прошлом «подлинный» классик и начинается фальсифицированный. В сущности,
неизвестны подлинный Софокл и Тит Ливий... Самая тонкая и строгая критика
текстов бессильна обнаружить позднейшие искажения классиков. Следы, которые
привели бы к подлинным текстам, обрываются» ([50], стр. 5—7).
В целом можно вполне согласиться с этими итоговыми заключениями Ланна,
но нельзя не отметить определенную непоследовательность в его выводах,
вызванную априорной уверенностью в существовании «подлинных текстов»,
которая на самом деле ни на чем фактическом не основана, поскольку, как
пишет сам Ланн, «следы... обрываются».
Стоит еще добавить, что историки крайне неохотно расстаются даже с сочинениями,
апокрифичность которых доказана ими самими. Они числят их по разряду так
называемой псевдоэпиграфической литературы (псевдо-Климент, псевдо-Юстус
и т.п.) и не брезгуют ими пользоваться. Эта позиция абсолютно понятна
и является лишь логическим развитием общего отношения к «античным» памятникам:
их так мало, что даже сомнительные из них жалко исключать из оборота.
Причины фальсификаций
Причины фальсификаций столь же многообразны, как сама жизнь.
Мало что документально известно о побуждениях к фальсифицированию в средние
века. Поэтому мы вынуждены анализировать этот вопрос на материалах нового
времени. Однако нет причин, почему полученные на этом материале общие
выводы не применимы ко временам более отдаленным.
1. Обширный класс подделок составляют чисто литературные мистификации
и стилизации. Как правило, если мистификация имела успех, ее авторы быстро
и с гордостью раскрывали свой обман (ярким примером является мистификация
Мериме, а также мистификация Луиса).
К этому же классу принадлежат, по-видимому, фальсифицированные Сигониусом
отрывки из Цицерона.
Если такая мистификация сделана умело, а автор в ней почему-то не сознался,
раскрыть ее очень трудно.
Страшно подумать, сколько таких мистификаций было сделано в эпоху Возрождения
(на пари, ради шутки, чтобы испытать свои способности и т.п.), которые
впоследствии были приняты всерьез. Однако можно думать, что такого рода
«древние» сочинения относились лишь к «малоформатным» жанрам (стихотворения,
отрывки, письма и т.п.).
2. Близко к ним лежат фальсификации, в которых молодой автор пытается
утвердить свое «Я» или проверить свои силы в жанре, гарантировавшем ему
защиту в случае неудачи. К этому классу явно принадлежат, скажем, подделки
Макферсона и Чаттертона (в последнем случае проявилась редкая патология
полного отождествления себя с обожаемыми старинными авторами). В ответ
на невнимание театра к его пьесам Колонн ответил подделкой Мольера и т.д.
Заметим, что, как правило, наиболее известные фальсификаторы этого типа
в дальнейшем ничем особым не выделялись. Айрланд, подделавший Шекспира,
стал посредственным литератором.
3. Еще более злостными являются фальсификации, сделанные молодым филологом
с целью быстро прославиться (пример — Вагенфельд). Более зрелые мужи науки
фальсифицировали с целью доказать то или иное положение (Пролюциус) или
заполнить лакуны в наших знаниях (Хигера).
4. К «заполняющим» фальсификациям относятся также биографии фантастических
личностей вроде «святой Вероники» и т.п.
5. Многие фальсификаторы были движимы (в комбинации с другими мотивами)
соображениями политического или идеологического порядка (Ганка).
6. Частным случаем последних фальсификаций надо считать монашеские фальсификации
«отцов церкви», декретов пап и т.п.
7. Очень часто книга апокрифировалась в древность из-за ее обличительного,
антиклерикального или вольнодумного характера, когда издание ее под собственным
именем было чревато тяжелыми последствиями.
8. Наконец, последним по счету, но не по важности является фактор элементарной
наживы. Примеров так много, что их можно и не приводить.
Разоблачение фальсификаций
Если фальсификация сделана умело, то ее разоблачение представляет колоссальные
трудности и, как правило (если сам фальсификатор не сознается), происходит
чисто случайно (пример — Сигониус). Поскольку, как заметил Ланн, история
склонна забывать о своих фальсификациях, с удалением по времени разоблачение
фальсификации делается все более трудным делом (пример — Тацит). Поэтому
нет сомнения, что очень много фальсификаций (особенно гуманистических)
до сих пор остаются неразоблаченными.
В этой связи особенный интерес представляет информация об обстоятельствах
находок тех или иных рукописей. Как мы видели на примере Тацита и увидим
позже на примере многих других сочинений, «открытых» в эпоху Возрождения,
информация эта очень скудна и противоречива. В ней нет почти никаких имен,
а сообщается лишь о «безымянных монахах», принесших «откуда-то с севера»
бесценные рукописи, пролежавшие «в забвении» многие столетия. Поэтому
судить на ее основании об аутентичности рукописей невозможно. Напротив,
сама противоречивость этой информации наводит (как в случае Тацита) на
серьезные сомнения.
Весьма странно, что информации об обстоятельствах находок рукописей, как
правило, нет даже в XIX веке! Либо о них сообщают непроверяемые данные:
«купил на восточном базаре», «нашел в подвале монастыря тайком (!) от
монахов», либо вообще молчат. Мы еще не раз к этому вернемся, а пока лишь
процитируем известного ученого проф. Зелинского:
«Истекший 1891 год надолго останется памятным в истории классической филологии;
он принес нам, не говоря о мелких новинках, два крупных и драгоценных
дара — книгу Аристотеля о государстве афинском и бытовые сценки Герода.
Какой счастливой случайности обязаны мы этими двумя находками — об этом
соблюдается теми, кому знать надлежит, упорное и значительное молчание:
лишь самый факт случайности остается несомненным, а с установлением этого
факта устраняется всякая надобность задавать себе вопрос...» (см. [72],
стр. 96).
А, ей-ей, не мешало бы спросить «тех, кому знать надлежит», откуда они
взяли эти рукописи. Ведь, как показывают примеры, ни высокие академические
звания, ни общепризнанная честность в обыденной жизни еще не гарантируют
от подделок. Впрочем, как отмечал еще Энгельс, нет людей более доверчивых,
чем ученые.
