Глава 7.
ИРАНСКАЯ ИСТОРИЯ "ДРЕВНЕЙШЕГО" ЦАРЯ ГОШТАСПА - ЭТО ЕЩЕ
ОДИН РАССКАЗ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ ИЗ НАЧАЛА XVII ВЕКА.
3. ИРАНСКИЙ ЦАРЕВИЧ ГОШТАСП - СЫН ЛОХРАСПА (ИВАНА "ГРОЗНОГО") - ЭТО ЦАРЕВИЧ ДМИТРИЙ, ОБЪЯВЛЕННЫЙ ПОТОМ РОМАНОВЫМИ - САМОЗВАНЦЕМ. БЕГСТВО ЦАРЕВИЧА С РОДИНЫ К ЕЕ ВРАГАМ. СКИТАНИЯ ЦАРЕВИЧА.
Хотя четвертый том Эпоса начинается с рассказа о Лохраспе (то есть об Иване Грозном или Борисе Годунове), но это повествование кратко. После него начинается большой раздел, посвященный царевичу Гоштаспу, сыну Лохраспа. Как мы сейчас увидим, Гоштасп является отражением Дмитрия, сына Ивана "Грозного". Потом Романовы лукаво объявили его Самозванцем, расчищая себе путь к власти.
Отметим, что в обсуждаемом сейчас разделе Шахнаме под "Ираном" следует, скорее всего, понимать Русь-Орду, метрополию Империи. Повторим, что в третьем томе Шахнаме Лохрасп - это отражение Ивана "Грозного", а в четвертом томе - не только Ивана "Грозного", но и Бориса Годунова. В истории бегства царевича Гоштаспа, царь Лохрасп, в основном, является уже отражением Годунова.
Вот что сообщает Фирдоуси. "Царь (Лохрасп = Грозный - Авт.) двух сыновей луноликих растил, достойных венца, преисполненных сил - Гоштаспа с Зериром... Еще двух царевичей тою порой возвысил Лохрасп, венценосный герой. Они среди знатных иранской земли свой род от царя Кей-Кавуса вели. Лохрасп этих юношей предпочитал Гоштаспу, все более их отличал. И ТЕМ БЫЛ ЦАРЕВИЧ ГОШТАСП УЯЗВЛЕН, ГОРЕЛ С ЮНЫХ ЛЕТ ЧЕСТОЛЮБИЕМ ОН. В ДУШЕ В КАЖДЫМ ДНЕМ ВОЗМУЩЕНЬЕ РОСЛО", с.9-10.
Однажды царь Лохрасп устроил большой пир для иранской знати. На нем произошло важное событие, повлиявшее на течение иранской истории, приведшее к крупным событиям и войне. Мы цитируем.
<<Поднялся Гоштасп, лишь хмельного испил, "О царь добродетельный, - он возгласил, - ... Я верный слуга твой, притом не чужак... На поле войны, в богатырской борьбе не знаю противников равных себе... Когда Кей-Хосров охладел к бытию, тебе передал он корону свою, А НЫНЕ МЕНЯ ТЫ ВЕНЦОМ УДОСТОЙ, И МНЕ УСТУПИ СВОЙ ПРЕСТОЛ ЗОЛОТОЙ. Клянусь тебе царский почет воздавать, тебя властелином и впредь называть">>, с.10.
Лохрасп явно не ожидал такой дерзости, а потому, ясное дело, удивился и в вежливой форме сделал выговор своему сыну. Завершил свой ответ словами: <<"Ты молод, возвыситься не торопись, от суетных, дерзких речей воздерждись!"
Все выслушал молча Гоштасп; побледнев, покинул отца - в сердце горечь и гнев. "Добро! - повторял он, - чужим лишь даруй свою благосклонность, а с сыном враждуй!"
Гоштаспу служили три сотни бойцов... Созвал приближенных и, гневом палим, открыл затаенные замыслы им: "Умчимся в ночи! От царева дворца и взоры свои отвратим, и сердца!"
Мужи вопрошают: "Куда же пойдешь, убежище верное где обретешь?"
Ответил Гоштасп: "Проявили ко мне любовь и почтение в хиндской стране. Царь Хинда недавно письмо мне прислал, он мускусом так на шелку написал: "Тебя приглашаю пожаловать я, верь, будет законом мне воля твоя"."
В ночи, тяжкой палицей вооружась, с дружиной в дорогу пустился Гоштасп. ПОБЕГ ЕГО В ГОРЕ ЛОХРАСПА ПОВЕРГ, и радости свет для владыки померк. Вождей умудренных венчанный созвал, о том, что постигло его, рассказал. "Что сделал со мною мой сын! - говорит, - Я в сердце им ранен, позором покрыт"...
Потом он Зерира призвать повелел, сказал: "Десять сотен бойцов отбери, с тобою пусть выступят богатыри в путь к Хинду далекому; эта страна - приют колдунов, да погибнет она!">>, с.11-12.
Подведем итог. Царевич Гоштасп, сын великого царя Лохраспа, хочет занять престол при еще живом отце и требует власти. Отец, естественно, отказывается. Тогда возмущенный молодой царевич созывает свою дружину и вместе с ней покидает царство, направляясь в далекую страну Хинд, правитель которой заинтересован в том, чтобы привлечь Гоштаспа на свою сторону.
# Поскольку предыдущий анализ показал, что сейчас мы находимся в потоке событий XVI - начала XVII века в Руси-Орде (Иране), то долго искать оригинал перечисленных событий не приходится. Перед нами - история Дмитрия Самозванца. Действительно, Дмитрий считался сыном "Грозного" (Лохраспа). По версии Романовых, "подлинный сын Дмитрий" рано погиб, а его место занял Самозванец, принявший его имя. Этот Самозванец, которого, по словам романовских историков, в действительности звали Григорий (Юшка) Отрепьев, спасается бегством в Литву и Польшу, рис.7.2. Современные комментаторы пишут: "История самозванца, принявшего имя царевича Дмитрия, принадлежит к числу самых драматических эпизодов своего времени" [777], с.155.
# Фирдоуси говорит, что царь Лохрасп (здесь - Борис Годунов) приказывает направить десять сотен боцов по следам бежавшего Гоштаспа (Дмитрия). Аналогичные события происходят, согласно романовской версии, и при Годунове: <<Юшке Отрепьеву, видно, угрожала нелегкая участь. Патриарх говорил, что он спасся в монастыре "от смертные казни". Борис выражался еще определеннее: боярского слугу ждала виселица!>> [777], с.162.
# Согласно Шахнаме, царь Лохрасп смущен и встревожен поступком Гоштаспа. Аналогично, по версии Романовых, Борис Годунов был испуган появлением Дмитрия Самозванца и стремился устранить его.
# Отметим также, что царевич Гоштасп направляется в страну Хинд, правитель которой покровительствует ему и, тем самым, настроен враждебно к Ирану. Недаром Лохрасп, царь Ирана прямо заявляет, что Хинд - страна колдунов и что она должна погибнуть. Это соответствует картине конца XVI века, когда Литва и Польша ("страна Хинд") оказались в оппозиции к Ивану Грозному и Борису Годунову. Началась Ливонская война, в которой метрополия Великой Империи попыталась привести к повиновению свои взбунтовавшиеся провинции.
Фирдоуси описывает обстоятельства бегства царевича Гоштаспа из Ирана достаточно подробно. Видно, что этому эпизоду иранские летописцы придавали серьезное значение.
"Царевич нахмуренный едет, в слезах", направляясь в Хинд, с.12. Его настигает брат Зерир (вероятно, просто ЦАРЬ = ЗРР = Зерир). Они обнимаются, на стоянке был созван совет именитых мужей, дабы решить, что делать дальше. Один из них, обращаясь к Гоштаспу, спрашивает: "Ужели властителю Хинда слугой ты станешь? ... Не чтут здесь (в Хинде - Авт.) Йездана священный завет, К ВЛАДЫКАМ ИРАНА ПОЧТЕНИЯ НЕТ. Не слышал никто о подобных делах, чтоб был у раджи (то есть у правителя Хинда - Авт.) в подчинении шах (то есть царевич Гоштасп - Авт.)", с.13.
Вновь отмеченное здесь недоброжелательное отношение Хинда к Ирану подтверждает уже намеченное нами соответствие: здесь Хинд - это Литва и Польша (более общо - Западная Европа), а Иран - это метрополия Руси-Орды. Кроме того, точно подмечено то положение, которое займет бежавший царевич Гоштасп в Хинде - "будет слугой властителю Хинда". Все верно. Дмитрий Самозванец, бежавший в Польшу, действительно оказался в подчинении у польских властей.
Кстати, по версии Романовых, царевич Дмитрий (Отрепьев) бежал не один, а с несколькими спутниками. Это подтверждает и Шахнаме, говоря о бойцах, сопровождавших Гоштаспа в его бегстве из Ирана.
Вот как далее описывает Фирдоуси бегство Гоштаспа (Дмитрия Самозванца). Эти сохранившиеся персидские свидетельства очень интересны, так как добавляют новые сведения в историю Дмитрия Самозванца, утраченные в искаженной романовской версии. Интересно, что, согласно Фирдоуси, беглый царевич, после некоторых раздумий и уговоров приближенных, решил все-таки вернуться к отцу, дабы еще раз потребовать от того добровольной передачи ему, сыну, царской власти. События разворачиваются так.
Один из мудрецов говорит Гоштаспу: <<"Отец тебя пестовал, нежно любя, не знаю, чем мог он обидеть тебя".
"О славный, - Гоштасп отвечает ему, - я, знай, неугоден отцу своему. Кавусовым внукам он троны дарит. Когда мне уступит иранский венец, чтить буду его, словно идола - жрец. А коль не отдаст, - мне того не простить... ИСЧЕЗНУ, УМЧУСЬ Я В ЧУЖУЮ СТРАНУ, Лохраспу оставлю и трон и казну".
Сказал (и, решив вернуться домой, - Авт.)... в дорогу пустился опять, чтоб перед Лохраспом венчанным предстать. Узнав, что домой возвращается сын, навстречу с дружиной спешит властелин... Царь, видя покорность его, просиял и крепко Гоштаспа в объятиях сжал. Сказал он: ... "Коварного прочь отгони сатану - он жаждет тебя по дурному пути..."
"О царь, - отвечает Гоштасп, - пред тобой... предстал я смиренным слугой. Исполни желанье мое, и клянусь, как преданный сын пред тобою склонюсь">>, с.14.
Но Лохрасп не поддается на уговоры и по-прежнему не собирается добровольно уступать верховную власть в Иране напористому царевичу. В итоге, события начинают скатываться к драме. Обиженный царевич во второй раз бежит из царства отца в далекую страну, на сей раз в Рум. То есть, скорее всего, опять-таки в Литву и Польшу. Причем это "второе бегство" - уже окончательное, в отличие от первого, когда царевич через некоторое время все-таки временно вернулся на родину. Мы цитируем.
Лохрасп <<все о Хосрове-царе говорил, вниманье лишь внукам Кавуса дарил. Гоштасп удручен, слезы горькие льет, к себе на совет приближенных зовет и так говорит им: ... "Как видно, мне горькой судьбы не избыть... Мне сердце Лохрасп ранит сотней обид! Он к сыну не благоволит своему, лишь племя Кавусово мило ему. ОДИН Я УМЧУСЬ! НЕ УЗНАЮТ КУДА, ВЛАДЫКА МЕНЯ НЕ ВОРОТИТ ТОГДА".
[Бегство Гоштаспа в Рум]
... Порою ночной, в венце... и в мантии, затканной сплошь серебром, динаров и царских алмазов с собой взяв вдоволь, ЦАРЕВИЧ, ГОНИМЫЙ СУДЬБОЙ, В РУМ ДВИНУЛСЯ. ЦАРСТВО ОСТАЛОСЬ ОТЦУ, МЫТАРСТВА ДОСТАЛИСЬ ЕМУ, БЕГЛЕЦУ! УСЛЫШАВ, ЧТО СКРЫЛСЯ БЕССЛЕДНО ГОШТАСП, УТРАТИЛ ПОКОЙ, ОМРАЧИЛСЯ ЛОХРАСП. Старейших, мудрейших мужей он зовет и речь об исчезнувшем сыне ведет. Сказал он: "Венчанные головы в прах повергнет Гоштасп, равный тигру в боях. ТАКОЮ УГРОЗОЙ НЕЛЬЗЯ ПРЕНЕБРЕЧЬ. КАК БЫТЬ, КАК СЕБЯ ОТ БЕДЫ УБЕРЕЧЬ?"...
Царь множество знатных мужей разослал, царевича долго по свету искал, но поиски не приносили удач, гонец за гонцом возвращается вскачь. Печаль, покаянье - Лохраспа удел, скитанья, страданья - Гоштаспа удел>>, с.15-16.
Перед нами встают хорошо знакомые (по романовским источникам) события эпохи Бориса Годунова. Бегство царевича Дмитрия, якобы Самозванца, страх Бориса Годунова, попытки отыскать беглеца.
Здесь важно отметить, что, в отличие от (во многом фальшивой) романовской версии, иранский Эпос абсолютно четко утверждает, что беглый царевич Гоштасп (Дмитрий) никаким самозванцем не был. Он - настоящий царевич, сын царя Лохраспа. Это прекрасно согласуется с нашими результатами, согласно которым, Дмитрий "Самозванец" был настоящим сыном Ивана "Грозного". Тем самым, мы в очередной раз ловим романовских редакторов за руку. Сделанные ими искажения истины теперь наглядно всплывают при сопоставлении с другими, независимыми, источниками. В данном случае, с персидскими.
Почему Литва и Польша названы здесь "Рум"? Вероятно, потому, что все эти территории в XVI - начале XVII века пока еще входили в Великую Империю, которая на страницах некоторых источников именовалась "Римской". Названия РУМ и РИМ явно связаны друг с другом. Более того, как мы увидим далее, воевода и сенатор Юрий Мнишек, отразившийся на страницах Шахнаме как "Румский кейсар" (то есть румский кесарь, царь), владел королевскими имениями в Червонной Руси. А Русь именовали Римом (Румом). Поэтому и страну, куда бежал царевич, некоторые хронисты назвали Румом=Римом.
Далее в Шахнаме мы видим раздел под названием "Прибытие Гоштаспа в Рум". Сказано следующее. Гоштасп скачет до берега моря, где находит сборщика пошлин по имени Хишуй, известного своей доблестью и прозорливостью. У Хишуя есть судно, которым Гоштасп хочет воспользоваться для переправы через море. Царевич скрывает свое подлинное имя и представляется Хишую как "дебир", то есть мудрец, стяжавший славу в Иране и объездивший мир в стремлении к знаниям. И далее: <<"Коль дашь мне до Рума на судне твоем добраться, - вовек не забуду о том!"
Ответ был: "Нет, ты сотворен для венца, для яростных сеч и доспехов бойца. НЕ ДУМАЙ, ЧТО ТАЙНУ СУМЕЕШЬ ТЫ СКРЫТЬ, безданно-беспошлинно к Руму поплыть. Дар нужен мне, правда нужна, а не ложь, ведь ты на дебира совсем не похож".
Царевич в ответ на Хишуеву речь сказал: "БОЛЬШЕ ТАЙНУ НЕ СТАНУ БЕРЕЧЬ. Проси все, что хочешь..."
Динарами щедро его наделил. Тут парус Хишуй поспешил натянуть и по морю держит с царевичем путь. Румийскую путник увидел страну... Град стольный кейсаров, могучих владык. Лишь только царевич в тот город попал, РАБОТУ ИСКАТЬ И ПРИСТАНИЩЕ СТАЛ. Уж роздал и прожил он все, что имел, и в горе оплакал свой тяжкий удел. Устав от скитаний, тоской обуян, идет во дворец, где кейсара диван (администрация, совет - Авт.). И так говорит он, склонясь пред главой: "Дебир я, в Иране воспетый молвой, ПРИШЕЛ Я УСЛУГИ СВОИ ПРЕДЛОЖИТЬ, ХОЧУ ТВОИМ РЬЯНЫМ ПОМОЩНИКОМ БЫТЬ".
Взглянули писцы на того чужака и переглянулись: такая рука пергамент касаньем испепелит, и сталь под рукою заплачет навзрыд! ...
"Дебиров у нас, - отвечают ему, - избыток, нам нового брать ни к чему."
Бледнея, отказу внимает Гоштасп, и царский диван покидает Гоштасп>>, с.16-18.
Так начинаются длительные скитания царевича Гоштаспа по Румскому царству. Мы видим здесь хорошее соответствие с романовской версией скитаний Григория Отрепьева = Дмитрия "Самозванца". Судите сами.
Во-первых, в обеих версиях громко звучит тема "тайны имени" или "тайны происхождения". По Фирдоуси, на первых порах, царевич Гоштасп скрывает свое подлинное имя и происхождение. Аналогично, Григорий Отрепьев во время скитаний по провинциальным монастырям, а потом, при бегстве в Литву и Польшу, сначала скрывает - кто он такой. В разных ситуациях он называет себя то Отрепьевым, то царевичем Дмитрием. При этом вокруг этой личности (по крайней мере, в романовской версии) вскоре накапливается целый ворох легенд и противоречивых слухов. Практически то же самое мы сейчас увидим и в Шахнаме, при описании скитаний царевича Гоштаспа по Руму.
Во-вторых, прибывая в Рум, Гоштасп откровенно заявляет, что он "готов рьяно служить" румским властям. Тот же самый сюжет звучит и в русско-ордынской истории "Самозванца". В романовском изложении, он становится рьяным прислужником польской и литовской знати; вся его деятельность от начала до конца будет направлена на свержение законной власти на Руси и ее захват.
Вернемся к "древне"-персидскому рассказу о скитаниях царевича Гоштаспа (Дмитрия = Григория). Фирдоуси продолжает:
<<Стеная, дав волю горючим слезам, к кейсаровым держит он путь табунам. А главный табунщик - достойный Нестар... Хвалу воздавая, склонился пред ним Гоштасп, затаенной тревогой томим. Приветливым взглядом Нестар наградил пришельца... спросил его: "Кто ты? Мне правду скажи. Ты с виду, как царского рода мужи".
"О, славный! - Гоштаспа ответ был таков, - Мое ремесло - объезжать скакунов. В подмогу возьми, я тебе пригожусь"...
"Увы, чужестранец! - он слышит в ответ, - друзей у тебя здесь и родичей нет... Могу ль незнакомцу доверить коней?"
Уходит Гоштасп, на душе тяжело, раскаянье сердце ему обожгло>>, с.18.
Итак, вновь повторяется та же тема: царственный отпрыск старательно скрывает свое истинное происхождение, выдавая себя за простого человека. Дескать, я не царского рода, а всего лишь табунщик...
То же самое мы хорошо знаем из романовской истории Григория Отрепьева. Мол, он тоже долго скрывал свое царское происхождение, прикидываясь простым монахом. И лишь потом открыл тайну, объявил себя царевичем Дмитрием, сыном "Грозного". Здесь мы видим прекрасное соответствие между романовской и "древне"-персидской версиями.
Фирдоуси продолжает рассказ о скитаниях царевича: <<В тоске сожалений, терзающих грудь, к царевым погонщикам держит он путь... В Гоштаспа вглядевшись, погонщик почет, какой подобает, ему воздает. Ковры расстилает, сажает его, и лучшей едой угощает его.
"О муж благородный, - такие слова услышал погонщиков царских глава, - дозволь мне вести караваны, за труд и мзды не прошу я, лишь корм и приют".
"О доблестный муж! - был ответ пришельцу, - Занятье такое тебе не к лицу. Ты нашей едва ль подчинишься судьбе, к престолу кейсара припасть бы тебе"...
Гоштасп... ушел, в отчаянье к городу снова побрел. Подавленный бременем тяжких забот, к базару кузнечному путник идет, там видит Бураба... своим ремеслом он отлично владел... Воскликнул ремесленник: "Муж из мужей, чего тебе в кузнице надо моей?"
Гоштасп отвечает: "Работы хочу, твой молот тяжелый и мне по плечу. Дозволишь остаться - в трудах помогу"...
Столпясь, глядят кузнецы, чтобы вынести суд. Вот молот тяжелый пришельцу несут. Удар наковальню и брус расколол. О путнике слух все ряды обошел.
"Нет, полно, - сказал устрашенный кузнец, - руки столь могучей, хоть ты и юнец, ни камень с железом, ни горн и меха не стерпят!"
Как доля Гоштаспа лиха! Отбросил он молот, но голод все злей. Ни пищи, ни крова... Гоштасп, истомившись в бесплодной борьбе, рыдает, стенает, пеняет судьбе, ему подносящей один только яд. Из города вышел... беглец молодой в тени приютился, взывая: "Творец! ... СКИТАЮСЬ БЕЗ ПОМОЩИ, С МУКОЙ В ГРУДИ И ВИЖУ ЛИШЬ БЕДЫ ОДНИ ВПЕРЕДИ".
Тем временем мимо дехкан проходил... Глядит: подперев подбородок рукой, льет юноша горькие слезы рекой. Воскликнул: ... "Последуй за мною, мой дом посети, заботы забыв, у меня погости. Быть может, к тебе возвратится покой"...
Поднявшись, пошел за почтенным Гоштасп. Тот гостю в жилище войти предложил, почетом и лаской его окружил... жалея пришельца из дальней земли. Недели и месяцы так протекли>>, с.18-21.
Итак, перед нами прошли дительные скитания Гоштаспа, бежавшего в царство Рум. Царевичу не удается найти работу, от него все отказываются. Он страдает, не знает, как быть. Наконец, сжалившись, его приютил некий дехкан из рода царя Феридуна. Так беглый царевич, наконец, на какое-то время обрел скромный кров и пищу.
По-видимому, эта - одна из версий скитаний царевича Дмитрия (Гришки Отрепьева) по Литве и Польше, после его бегства из метрополии Империи. Например, иезуиты <<утверждали, что претендент (Григорий Отрепьев - Авт.) обращался за помощью к Острожскому, но тот будто бы велел гайдукам вытолкать самозванца за ворота. Сбросив монашеское платье, "царевич" лишился верного куска хлеба и, по словам иезуитов, СТАЛ ПРИСЛУЖИВАТЬ НА КУХНЕ у пана Хойского. Никогда еще сын московского дворянина не опускался так низко. Кухонная прислуга... Растерявший разом всех своих прежних покровителей, Григорий, однако, не пал духом. Тяжелые удары судьбы могли сломить кого угодно, только не Отрепьева>> [777], с.173.
Перед нами - хорошее соответствие "древне"-персидской и романовской версий о начальном тяжелом периоде в судьбе беглого царевича.
Вспоминая хорошо нам внушенное романовское жизнеописание Лжедмитрия I, следует ожидать, что сейчас "древне"-персидский Эпос Шахнаме перейдет к женитьбе Дмитрия Самозванца на полячке Марине Мнишек, рис.7.3, - дочери польского воеводы и сенатора Юрия Мнишека. Наш логический вывод прекрасно подтверждается. Действительно, Фирдоуси переходит к женитьбе беглого царевича Гоштаспа на Кетаюн, дочери кейсара (правителя) Царства Рум.
