|
Протесилай и Артаикт - не снова ли отражения Христа, а в случае Артаикта также Иуды Искариота? ФиН написали об этом очень коротко:
http://www.chronologia.org/ermak_kortes/7_19.html 21. МЫ ПОДОШЛИ К САМОМУ КОНЦУ "ИСТОРИИ" ГЕРОДОТА.
...Последние две страницы труда Геродота посвящены рассказу о персе Артаикте, предавшем своего повелителя Ксеркса <163>, с.451-453. Несмотря на то, что рассказ довольно туманен, в нем явно присутствуют две переплетающиеся темы. Первая: история князя Андрея Курбского из XVI века. Вторая: история апостола Иуды, предавшего Андроника-Христа, из XII века. Мы не будем останавливаться на этом подробнее.
Геродот 7.33:
33. Затем Ксеркс начал готовиться к походу на Абидос. Между тем мост через Геллеспонт из Азии в Европу, соединявший оба материка, был построен <финикиянами и египтянами>. На Херсонесе (что на Геллеспонте) между городами Сестом и Мадитом находится скалистый выступ против Абидоса. Это то самое место, где незадолго до этого афиняне под начальством стратега Ксантиппа, сына Арифрона, захватили перса Артаикта, сатрапа Сеста, и живым распяли на кресте, того самого перса, который велел согнать женщин в святилище Протесилая в Элеунте и там поступил с ними нечестиво.
Геродот 9.116-120:
116. Владыкой этой области был сатрап Ксеркса перс Артаикт, страшный нечестивец, обманувший даже царя во время похода на Афины. Артаикт ограбил храмовые сокровища <героя> Протесилая, сына Ификла из Элеунта. Ведь в Элеунте на Херсонесе в священной роще находится <святилище и> могила Протесилая. <В святилище> хранились богатства, золотые и серебряные чаши, медные статуи, <драгоценные> одежды и другие приношения. <Все это> Артаикт похитил с царского позволения, обманув царя такими словами: “Владыка! Есть тут дом одного эллина, который пошел походом на твою землю и за это его постигло справедливое возмездие – смерть. Подари мне его дом, чтобы впредь всякий поостерегся идти войной на твою землю”. Этим ему легко удалось убедить Ксеркса подарить ему этот дом. Слова же Артаикта о походе Протесилая в царскую землю означали вот что: по мнению персов, вся Азия принадлежит им и правящему царю. Овладев этими сокровищами, Артаикт велел перенести их из Элеунта в Сест, а священный участок засеять и возделывать. Сам же, всякий раз когда бывал в Элеунте, то в святилище совокуплялся с женщинами. Итак, теперь афиняне принялись осаждать Артаикта. А он не был готов к осаде, не ожидая прихода эллинов: они напали на сатрапа <так внезапно>, что ему некуда было бежать.
117. Между тем осада <Сеста> затянулась до поздней осени, и афиняне уже стали тяготиться долгим пребыванием на чужбине и безуспешной осадой<61>. Они просили военачальников возвратиться на родину. Военачальники же ответили, что не уйдут, пока не возьмут города или пока высшие власти в Афинах не отзовут их домой. Тогда афинянам пришлось примириться с обстоятельствами.
118. А осажденные в крепости <херсонесцы> уже дошли до последней крайности, так, что варили и ели ремни от постелей. Когда же они съели даже и это, то персы с Артаиктом и Эобазом однажды ночью бежали из города: персы опустились по задней стороне стены, там где меньше всего было неприятелей. На следующий день херсонесцы дали знак афинянам с башен о бегстве персов и открыли <городские> ворота. Большая часть <афинского> войска пустилась в погоню за персами, а другая – заняла город.
119. Эобаза, бежавшего во Фракию, захватили фракийские апсинфии и по своему обычаю принесли в жертву местному богу Плистору, а спутников его умертвили другим способом. Артаикта же с товарищами, бежавшими позднее, афиняне вскоре нагнали за Эгоспотамой и частично после долгого сопротивления перебили. Остальных же взяли живыми в плен. Этих последних афиняне повели в оковах в Сест (среди них был также и Артаикт со своим сыном).
120. Тут‑то, как рассказывают херсонесцы, случилось с одним из стражей, когда тот жарил соленую рыбу, вот какое чудо: соленые рыбы запрыгали и стали биться на огне, словно только что пойманные. И все, столпившись вокруг, изумлялись этому диву. Артаикт, который также увидел эту диковину, позвал человека, жарившего соленую рыбу, и сказал: “Друг‑афинянин! Не страшись этого чуда! Оно ведь явлено не тебе, а мне. Протесилай в Элеунте этим знамением возвещает, что хотя он и мертв и превратился в мумию, но все же обладает божественной силой, чтобы покарать своего обидчика. Поэтому‑то я хочу заплатить выкуп за мое преступление: за сокровища, похищенные мною из его святилища, я хочу пожертвовать <богу> 100 талантов; афинянам же, если они сохранят жизнь мне и моему сыну, я заплачу 200 талантов”. Такое его предложение, однако, афинский военачальник Ксантипп отверг. Ведь его смерти требовали элеунтцы в возмездие за Протесилая, и так же думал и сам военачальник. Артаикта отвели на то место побережья, где Ксеркс велел построить мост (по другим рассказам – на холм, что над городом Мадитом), и, пригвоздив к столбу, повесили. А сына его на глазах Артаикта побили камнями.
...122. Дед этого распятого на столбе Артаикта был Артембар, давший персам один совет...
Распятый на столбе-кресте Артаикт - возможно отражение распятого Христа и он же здесь возможно как Иуда Искариот, жадный обманщик и "страшный нечестивец". Иуда также повесился на дереве. Интересно, что здесь же случилось некое чудо с ожившими рыбами (воскресение Христа, он же Протесилай?).
Протесилай (Πρωτεσί-λαος — 'первый от народа'), описывается как первый человек (первочеловек Адам = Христос?), погибший во время Троянской войны, когда сошел с корабля. Гигин о нем и его жене Лаодамии (Мария Магдалина, которой он явился воскресший?):
103. ПРОТЕСИЛАЙ103)
Ахейцам было предсказано, что первый, кто коснется троянского берега, погибнет. Когда корабли ахейцев причалили и все прочие медлили, один Иолай, сын Ификла и Диомедеи, первым спрыгнул с корабля и немедленно был убит Гектором. Все назвали его Протесилаем, потому что он первым из всех погиб. Когда его жена Лаодамия, дочь Акаста, услышала, что он погиб, она, плача, просила богов, чтобы ей было позволено поговорить с ним три часа. Ей было позволено, Меркурий вывел его и она говорила с ним три часа. Когда же Протесилай опять умер, Лаодамия не смогла стерпеть скорби.
104. ЛАОДАМИЯ104)
Когда Лаодамия, дочь Акаста, потеряла супруга и когда истекли три часа, которые она попросила у богов, она не могла перенести слез и горя. Поэтому она сделала медное изображение, похожее на ее супруга Протесилая, под предлогом священнодействий поставила его в спальне и стала почитать его. Когда на рассвете слуга принес ей яблоки для жертвоприношения, он, заглянув в щелку, увидел, что она держит в объятиях изображение Протесилая и целует его. Думая, что у нее любовник, он сообщил это ее отцу Акасту. Когда пришел Акаст и ворвался в спальню, он увидел изображение Протесилая. Чтобы она не мучилась дольше, он приказал сложить костер и сжечь статую и утварь для священнодействий. Лаодамия, не вынеся скорби, бросилась в костер и сгорела. http://annales.info/ant_lit/gigin/gigin01.htm
Медное или восковое изображение Протесилая - отражение почитания и культа Христа, икон, видимо. На его могиле нимфы посадили вязы, выросшие самыми высокими в мире (отражение мирового древа = креста Христа?), причем место было недалеко от Трои (т. е. Царьграда или Йороса?):
https://en.wikipedia.org/wiki/Protesilaus
...According to legend, the Nymphs planted elms on the tomb, in the Thracian Chersonese, of "great-hearted Protesilaus" («μεγάθυμου Πρωτεσιλάου»), elms that grew to be the tallest in the known world; but when their topmost branches saw far off the ruins of Troy, they immediately withered, so great still was the bitterness of the hero buried below.<11><12> The story is the subject of a poem by Antiphilus of Byzantium (1st century A.D.) in the Palatine Anthology:
<:Thessalian Protesilaos, a long age shall sing your praises,[br /> Of the destined dead at Troy the first;
Your tomb with thick-foliaged elms they covered,
The nymphs, across the water from hated Ilion.
Trees full of anger; and whenever that wall they see,
Of Troy, the leaves in their upper crown wither and fall.
So great in the heroes was the bitterness then, some of which still
Remembers, hostile, in the soulless upper branches.]
И видимо не случайно Александр Македонский видел себя вторым Протесилаем:
The tomb was mentioned again when Alexander the Great arrived at Elaeus on his campaign against the Persian Empire. He offered a sacrifice on the tomb, hoping to avoid the fate of Protesilaus when he arrived in Asia. Like Protesilaus before him, Alexander was the first to set foot on Asian soil during his campaign.<18>
Пролив Геллеспонт/Дарданеллы видимо путали с Босфором, они действительно похожи, тот же изгиб и как раз там самое узкое место, где Абидос, Сест, Мадит. Недалеко якобы была и Троя:
Абидос считается предшественником Константинополя в качестве торгового моста между Европой и Азией.
|
