|
http://lib.rus.ec/b/356229 Калила и Димна (4М, pdf). Авторы: Абдаллах ибн аль-Мукаффа (Абу Мухаммед Абдаллах), перевод с арабского Б.Шидфар
http://bookre.org/reader?file=584378 Калила и Димна (Ибн аль-Мукаффа) - читать онлайн пдф-текст
"Калила и Димна" - известный в средние века, переведенный на многие языки сборник басен и притч, где героями историй являются различные звери, олицетворяющие людей, а иногда и сами люди. Например, латинский перевод их якобы 13 века назывался «Директорум вите хумане» («Наставление человеческой жизни»). Русский перевод 1762 года Б.Волкова был назван «Политические и нравоучительные басни Пильпая, философа индийского». "Калилу и Димну" из-за присущего ей макиавеллизма сопоставляют с "Государем" Макиавелли. «Гонитель еретиков» аббасидский халиф аль-Махди (прав. 775—785) говорил о переводчике «Калилы и Димны»: «Корень и источник любой безбожной и еретической книги — Ибн аль-Мукаффа». Якобы одна из первых книг, напечатанных прессом Гутенберга.
В главе 7 под названием "Глава об Иладе, Шадираме и Ирахт" (стр. 201-227, см. тж. оглавление на стр. 303) описывается история, похожая на известную историю Есфири = Елены Волошанки, описанную в книгах ФиН. Царю Синда Шадираму во сне являются восемь зловещих видений. Он созывает брахманов, чтобы истолковать их. Недавно этот царь приказал перебить 12 тыс. брахманов, и брахманы решают ему отомстить. Чтобы избежать зла, предвещаемого видениями, говорят они царю, нужно предать казни ближайших к царю и любимых им людей: царицу Ирахт, сына Джувайра, племянника, везира Илада, писца Каля и лекаря Кабариона. Их всех следовало зарезать, кровью их наполнить водоем и царю омыться этой кровью (кровью хотела омыться также царица Мригавати в "Океане сказаний" Сомадевы, см. в сообщ. № 345 выше, и омылась Фаустина Младшая, жена Марка Аврелия). Узнав о таком совете брахманов, царь сильно опечалился и даже приболел, т.к. не мог смириться с мыслью о потере близких. "Царь томился и горевал и долгое время не покидал своих покоев, так что по землям Синда разнеслась весть о том, что Шадирам повержен неведомым несчастьем либо недугом." Илад и Ирахт чувствуют отдаление от них царя, который стал уединяться с брахманами (Илад: "Несколько дней назад я видел, что он уединился в своих покоях с несколькими брахманами, отослав всех своих придворных. ..а ведь нрав царя таков, что, разгневавшись, он никого не спросит и даст волю своему гневу, ибо в его глазах равны великое и малое дела. Брахманы же ненавидят царя, но не выказывают открыто своей злобы, затаив ее в сердце."). Ирахт сообщает, что у них с царем недавно случился спор и ссора. Она говорит царю: "Ты найдешь мне замену среди своих невольниц и наложниц, и она станет усладой твоих очей." Ирахт советует царю обратиться к мудрому лекарю Кабариону, чтобы тот истолковал его сны. Царь рассказывает Кабариону свои ужасные сновидения:
«В первый раз мне приснилось, что я стою у берега моря, волны которого плещут, доходя до моих ног. И вдруг из моря вышли две огромные красные рыбы, глаза которых горели, словно яхонт. Они встали передо мной, опираясь на хвост и плавники, потом раздался громкий крик, и я проснулся. Во второй раз мне приснилось, что я остановился после охоты на цветущем лугу, полном благоуханных цветов. Вдруг из-за моей спины с шумом вылетели две утки, перья которых блестели, словно шкура чистокровного коня, и опустились у моих ног. Потом раздался шум, подобный громовому ржанию гигантского коня, и я в страхе проснулся. Я снова уснул, и мне приснилось в третий раз, что я лежу в своих покоях на мягком ложе. И вдруг, откуда ни возьмись, появилась большая белая змея, гладкая и блестящая, как лезвие стального меча, и проползла вдоль моего левого бедра, словно намереваясь ужалить. Раздался лязг, словно звук тысячи мечей на поле боя, и я в ужасе пробудился. И приснилось мне в четвертый раз, что я сижу в опочивальне вместе со своей супругой и вдруг замечаю, что тело мое стало пурпурным и все сочится кровью, будто у меня перерезана становая жила. Раздался шум, будто с треском раздирали прочную ткань, и я пробудился, покрытый холодным потом. В пятый раз мне снилось, что я стою перед водоемом и омываю свое тело прохладной водой, а вокруг меня раздается шелест, словно развертывают тысячи кусков пестрых тканей, и я проснулся. В шестом своем сновидении очутился я на вершине высокой белой горы, и эта гора двигалась, и раздавались трубные звуки, будто тысячи могучих слонов трубили, возвещая битву. И я, оглушенный, в страхе пробудился. Я снова уснул и увидел в седьмом сновидении, что солнце спустилось с небес среди громового звона, словно звенели тысячи золотых кубков, и, протянув ко мне свои лучи, окружило мою голову огненным венцом, сотканным из тысячи нитей. И я проснулся, побежденный неведомым жаром, и отбросил покрывало. Потом я уснул и проспал некоторое время, и мне приснилось, что я вкушаю трапезу в своем походном шатре, и вдруг влетает птица с белыми перьями, золотым клювом, и от нее разносилось благоухание шафрана, словно от изысканно приготовленного риса. Она облетела шатер и вдруг, усевшись мне на голову, клюнула меня прямо в макушку своим золотым клювом. Я не испытал боли, но сердце мое пронзила огненная обида, и я хотел было убить птицу, но потом, одумавшись, опустил руки. Раздался громкий женский крик, и я проснулся с сильно бьющимся сердцем. Вот мои сновидения, что наполнили мою душу страхом в предвидении грядущего несчастья».
- не просматриваются ли в сновидениях мотивы кесарева сечения? Почему видения истолковывает именно лекарь? Белая змея как лезвие меча, проползшая вдоль бедра - может, скальпель хирурга? И следом за этим тело, сочащееся кровью. Затем некая вершина горы, огненный нимб, белая птица, клюнувшая в макушку. Что за пурпурное одеяние от царя Казаруна (Цезаря?), в истолковании лекаря? Не рождение ли "в рубашке"? Послы с дарами - не волхвы ли евангельские? Подарки послов царь решает разделить между близкими, при этом выясняется, что у царя есть и вторая любимая жена Куркана, помимо Ирахт. При выборе подарков Ирахт берет венец и ожерелье, а платье оставляет Куркане. При этом происходит некая сцена с участием царя, царицы и везиря Илада. Затем говорится, что царь восхищается красотой Курканы и охладевает к Ирахт. Ирахт проявляет характер и бьет в отместку царя золотым блюдом по голове. Царь в порыве гнева требует убить царицу, но визирь Илад, предвидя, что гнев царя может утихнуть, решает пощадить царицу и приносит царю в качестве доказательства расправы меч, измазанный в крови убитого ягненка. Через какое-то время царь раскаивается и решает вернуть прежнюю царицу. Он говорит везирю: "..Я надеялся, что ты не выполнил моего повеления и не казнил Ирахт, ведь даже если она совершила великий грех, нагрубив царю словом и делом, то сделала это не из вражды к нему и не желая причинить вреда, а лишь из женской ревности. И мне подобало не обратить внимания на ее грубость и стерпеть, так как я сам был причиной ее поступка. Я был уверен, что ты не примешь всерьез моего приказа о казни Ирахт.." История кончается тем, что царь возвращает милость прежним приближенным, а брахманов наказывает:
«И царь, щедро одарив Илада, велел ему решить участь брахманов, которые посоветовали царю перебить всех его близких, и он предал их мечу. И стали благоденствовать царь Шадирам и его вельможи, восхваляя всевышнего бога и мудрого Кабариона, обладателя бесценных знаний, великих достоинств и мудрости, ибо он спас от неминуемой гибели царя Шадирама, царицу Ирахт, царевича и верного вазира Илада».
В этой истории царь Шадирам - возможно отражение Ивана Грозного, Ирахт - законной жены Грозного (Софьи Палеолог), Куркана - Есфири = Елены Волошанки, брахманы - еретиков-жидовствующих. Ситуация, когда платье оказалось у Курканы, а венец и ожерелье - у Ирахт, возможно отражает следующее событие при Иване III:
"..По рождении внука Димитрия, Иван Васильевич хотел подарить своей невестке, матери новорожденного, жемчужное украшение, принадлежавшее некогда его первой жене Марии. Вдруг он узнал, что София, которая вообще не щадила великокняжеской казны на подарки своим родным, подарила это украшение своей племяннице гречанке Марии, вышедшей за Василия Михайловича верейского. Иван Васильевич до того рассвирепел, что приказал отнять у Василия все приданое его жены и хотел взять под стражу его самого. Василий убежал в Литву вместе с женой." (Н.И. Костомаров об Иване III)
Пощада обреченной на казнь царицы подданными царя и замена на жертвенное животное - известный сказочно-мифологический мотив.
Греческий и русский переводы "Калилы и Димны" носят название "Стефанит и Ихнилат":
http://lib.rus.ec/b/356002 Стефанит и Ихнилат <Средневековая книга басен по русским рукописям XV-XVII веков> 5M (скачать djvu) - издано в 1969 г. в серии Литературные памятники
Интересно, что во всех древнерусских списках "Стефанита и Ихнилата" текст обрывается и именно в седьмой главе, где рассказывается история аналога Шадирама - "некоего царя". В "Панчатантре", которую считают якобы источником "Калилы и Димны", этой притчи нет вообще.
Комментаторы русского издания неслучайно отмечают, что в переводе отразилось некое влияние событий, имевших место при Иване III, в частности борьба с еретиками. Цитаты из комментариев:
прим. 99, стр. 242-243
...—Притча философа об индийском царе, увидевшем восемь (семь) страшных снов, о его первосоветнике и царице и о мудром постнике, разгадавшем сны царя, восходит через греческий текст к «Калиле и Димне» («Глава об Иладе, Шадираме и Ирахт» — К. и Д., стр. 194—217). В «Панчатантре» этой притчи нет, и в индийской письменности она не сохранилась, но еще Т. Бенфей (Th. Веnfеу. Pantschatantra, I. Leipzig, 1852, SS. 585—596) предполагал, что она индийского происхождения и связана с борьбой буддистов против брахманизма: в арабском тексте брахманы выступают в качестве злых советников царя, давая ложное истолкование его снам и побуждая царя убить жену, родичей и советников. В 1875 г. русский востоковед акад. А. Шифнер опубликовал тибетскую книгу «Канджур», где содержатся два рассказа, совпадающие по сюжету с соответствующей главой «Калилы и Димны» и «Стефанита и Ихнилата»: здесь рассказывается о снах царя Прадьоты, о ложном толковании их, данном брахманами, и о мудрой разгадке, предложенной мудрецом Махакатьяяной, а также о несправедливом гневе царя против его любимой жены и о спасении ее советником Бхартой (A. Schiefner. Mahakatjajana und Konig Tchanda-Pradjota. Memoires de l'Academie imperiale des sciences de St.-Petersbourg, VII-е serie, t. XXII, № 7, SPb., 1875, pp. 47—66, XIX—XX). Сказания о вещих снах царя и их толковании мудрецом получили отражение в ряде памятников восточной литературы; сказка о двух женах была также обнаружена Б. Я. Владимирцовым у бурят и калмыков (ср.: Б. Я. Владимирцов. Монгольский сборник рассказов из «Pancatantra». «Сборник Музея антропологии и этнографии АН СССР», т. V, вып. 2, Л., 1925, стр. 403—405; П. А. Гринцер. Древнеиндийская проза. М., 1963, стр. 218—219). Отражением этих сказаний является, по-видимому, и «Слово о двенадцати снах Шахаиши» — памятник, появившийся на Руси не позднее XV в. (ср.: А. Н. Веселовский. Слово о 12 снах Шахаиши по рукописи XV в. Сборник ОРЯС, т. XX, № 2, СПб., 1879).
прим. 100
...Появление этих вставок объяснялось, очевидно, тем обстоятельством, что постник, наставивший в басне царя на правильный путь, ассоциировался для создателя русской редакции с его единомышленниками-церковниками, а злые «философи»—с их противниками, получившими влияние при Иване III.
прим. 102 на стр. 244
В един убо днии, яже венець вземши... — На этом обрывается текст «Стефанита и Ихнилата» во всех русских списках, восходивших несомненно к единому дефектному протографу; дефект этот отмечен в следующей фразе: «Некоторым списателем мудраа сия притча не дописана» (см. прим. 103). Вторая часть седьмой главы, не оконченная в русском тексте (см. ее в греческом тексте: II, 125—129), использует мотив, популярный в мировом фольклоре, — о мудром советнике, спасшем царицу, которую царь осудил на смерть (ср.: St. Th., R 169.7). В «Стефаните и Ихнилате», как и в «Калиле и Димне» (стр. 202—203), решение царя казнить свою жену вызвано ее дерзким поступком, совершенным после того, как выяснилось, что она неудачно выбрала венец (а не багряницу); царь приказал первосоветнику казнить царицу, но потом пожалел о своем поступке, и первосоветник, прочитав царю ряд нравоучений против гнева и нетерпения (среди них басню о голубе и голубке), вернул ему счастливо спасенную супругу. ..
стр. 187
..С конца XV в. «грозный» государь появился и на Руси; власть Ивана III и его преемников становилась все более неограниченной. Не известно, читали ли эти государи «Стефанита и Ихнилата» и «Повесть о Дракуле», но в своем поведении они во многом следовали поведению «зломудрого» «мутьянского» князя, а иногда и Ихнилата. Однако чем более «ихнилатовским» было их поведение на практике, тем менее склонны они были поощрять литературу, в которой звериный мир изображался откровенно и без прикрас. Воинствующие церковники, сблизившиеся с начала XVI в. (после расправы над еретиками, санкционированной Иваном III в конце его жизни) с великокняжеской властью, не раз выступали против «неполезных повестей»; не имели оснований поощрять такую литературу и носители государственной власти.
Как и «Повесть о Дракуле», как и некоторые другие памятники беллетристики XV в., повесть «Стефанит и Ихнилат» не известна в традиции XVI в. Правда, одна недатированная рукопись «Стефанита и Ихнилата» (ныне утраченная Демидовская рукопись) имела запись, что эта книга «содержит вопросы царя Индийского и ответы Сифа, философа Индианина, сочинена Иоанном Дамаскиным, из Греции принесена Максимом Греком, Светые горы иноком».72 Но указание это крайне сомнительно.
Может, в какой-то степени и первые две главы "Калилы и Димны" о том, как шакал Димна поссорил льва, царя, и быка, его ближайшего приближенного и фаворита, в результате чего лев убил быка, но потом пожалел об этом, Димна был схвачен, подвергнут суду и казнен, возможно и эта история отражает борьбу с еретиками при Иване Грозном и историю Есфири? Возможно и тиран и злодей Дабшалим (Авесалом), которого увещевает мудрец Байдаба и составляет для него книгу "Калила и Димна" - отражение Ивана Грозного, возможно в молодости, времен Сильвестра и Адашева?
|
